Не выпускайте чудовищ из шкафа (СИ)

- Я… - предложение прозвучало до крайности двусмысленно. А потом подумалось, что ситуация никакой двусмысленности не предполагает.
Он и вправду замерз.
- В мокрой одежде человек быстрее остывает. Сейчас костер разложим. Большого не выйдет, воздуха тут, как ни крути, маловато. Мишка сюда частенько заглядывал, вот и обустроил местечко.
Бекшеев стащил мокрую куртку.
Ботинки.
А Зима кинула одеяло, пропахшее землей и чем-то еще, травами какими-то, что ли? Оно было старым и пыльным, и наверняка хранилось где-то на чердаке, где до него добрались мыши.
Но ничего, между замерзнуть до смерти или закутаться в одеяло, пахнущее мышами, Бекшеев выберет одеяло.
- А вот её не приводил…
- Далековато от города.
- И это тоже… но где-то они должны были встречаться. Для нее это наверняка было игрой. Интересной. Такой, в которую дома играть не разрешают.
- Вы так уверенно говорите.
- А ты опять выкаешь. Да раздевайся толком уже. И огня дай.
Огня Бекшеев дал, но тот долго не хотел закрепляться на угле, то и дело норовя погаснуть, но в конце концов соизволил расползтись синеватой шапкой.
Теплее не стало.
Раздевшись до подштанников, Бекшеев закрутился в одеяло по самые уши. И все одно била мелкая дрожь.
- А вы? То есть, ты, ты не собираешься…
- Я не так и вымокла. Да и привычная, - она пожала плечами. – У ищеек немного другой метаболизм. Нам так объясняли. Я в теории и на снегу пролежать пару часов могу без особых последствий.
И глянула так, печально.
- Ближе двигайся.
- И все-таки… ты не можешь знать, что у них не получится. Ты, конечно, знакома с этой девочкой…
- Видела пару раз. Ей пятнадцать вроде. Или около того, - она вытянула руки над огнем. – И да, знать я не могу. Никто не может. Даже у Софьи всегда остаются… вероятности. Но предположить – предположу. Мишка её любил, да… и она его. Наверное. Но если у него всерьез, его учили с малолетства, что все всерьез, поэтому он и вляпался во все, то она скорее играет в любовь. В приключения…
А закончилась эта игра смертью.
- Этот ход ведь рядом, так? С местом, где мальчишку убили? – Бекшеев счел за лучшее сменить тему. – И могло быть так, что шел он именно сюда?
- Пожалуй, - Зима вдруг подвинулась и оказалась рядом. А еще коротко свистнула, и к другому боку Бекшеева прижалась тварь. – А ведь и вправду… смотри, если Мишка шел сюда. А тот, кого он встретил… допустим, там тоже был проход. Но Мишка его не видел. Там ведь кусты, щетка, и стоят плотно. Камни опять же. Тут порой в трех шагах не увидишь, что у тебя под ногами. Так вот, он и ходил… зачем ему искать что-то, если лаз имелся? Так?
Тепло проникало в тело.
Зверь был горячим, что печка, и когда Бекшеев сунул руку в шерсть, только вздохнул и, повернув к нему голову, дотянулся и лизнул лицо.
- Он и ходил туда-сюда себе… пока не наткнулся на этого… на второго.
Который тоже появлялся здесь нечасто, иначе раньше заметил бы Мишку много раньше. А он заметил, когда стало поздно… и что он делал?
Что-то такое, что было бы сложно объяснить.
Или он не хотел афишировать само свое присутствие в лесу?
Тоже возможно.
- А тот испугался и убил Мишку. Потом сбросил со скалы. И обвалил ход. Там. Он пришел под землей, и ушел под землей. Но… если ход обвалил, то этот ход был не единственным.
В отличие от Мишкиного.
- Нам нужен план, - заключила Зима. – Шахт. Толковый. И чем новее, тем лучше. И еще с Сомовой поговорить. Вряд ли конечно, но… вдруг что-то да знает?
- Идет, - Бекшеев понял, что дрожь почти отступила. И да, сидеть так тепло. Наверное, даже лучше внизу, чем наверху. Только…
А если лаз засыплет?
Что тогда?
- Мне другое интересно, - Зима подавила зевок. – Как он их сюда приводил?
- Кто и кого?
- Убийца. Женщин. Кровь ведь женская… как?
Бекшеев развернул одеяло.
- Залезай. Вдвоем и вправду теплее.
На него посмотрели с сомнением.
- А куртка твоя тоже промокла. Нам еще завтра возвращаться. И убийцу ловить.
- Зануда ты, - но куртку Зима стянула. – Слушай… а тебя все это вообще не пугает?
 
- Что именно? Я, конечно, недолюбливаю замкнутые пространства, но не до такой степени, чтобы ударяться в панику.
- Я не про то, - Зима склонила голову. – Я ведь все еще не совсем… многие пугаются. Почему-то. Мозгоправ объяснял, что это… как его… инстинктивное отвращение. Что-то там с пропорциями связанное. Черты лица меняются, пропорции тоже. Ну и люди узнают в нас нелюдей. Вот. И боятся.
- Я не заметил, - вынужден был признать Бекшеев. – Но я вообще невнимательный.
Наденьку это очень обижало. Она ведь старалась.
Сервируя ужины. Или обеды. Сочиняя их.
Подбирая столовый фарфор, который будет гармонировать со скатертью, а скатерть – подчеркнет красоту серебряных колец, тех, что для салфеток куплены. Прически. Платья. Макияж.
А он не замечал.
- Извини.
- За что? За то, что не шарахаешься? Одинцов… он вот долго привыкал. Это невозможно не заметить.
- Ну… - Бекшеев притянул поближе тварь, которая в теории тоже должна была внушать инстинктивный ужас, но как-то пообвыклся, что ли. – У меня мозговые функции нарушены. Может, поэтому.
- Может…
- А что до вопроса, то они все переписывались. Знаешь, эти страницы брачных объявлений? Так вот, насколько я узнал, они все кому-то писали. Причем много. Получали письма тоже. И отправляли. И когда их приглашали на свидание, то у них и сомнений не возникало.
- Письма…
- Разные. Не только по имени. Как будто… разные люди писали. И имена тоже разные. Те, что удалось установить. Письма не всегда оставались. Иногда их забирали с собой. Чаще всего забирали. А те, что были, в них ничего интересного. Обычное… о любви, об одиночестве. Стихи. Чужие. Тоже разные.
И он замолчал, обдумывая.
- Кулон. Из альбита. Подарок. Причем камень дикий, без клейма. И не обработан толком, так, шлифовка просто. Но по камню я и установил, откуда он родом. Там что-то с примесями. Они в каждом месторождении уникальны. Мне так и объяснили. Вот и приехал. Искать черную кошку в темной комнате.
- Газета, стало быть… брачных объявлений, - протянула Зима подбираясь.
- Но все одно не понятно. Ладно, можно заманить девушку в Лозинск. Там жителей за сто тысяч точно, поэтому, если не искать, то никто и не запомнит. Но дальше? Если они прибывали на Дальний, то… как?
А ведь кроме Дальнего, куда девушки последовали бы за своим женихом, оставался лес?
Темный, неуютный лес.
И подземелья.
И… можно, конечно, оглушить. Но дальше что? Далеко не все пропавшие субтильны, а с грузом далеко не уйдешь.
Только если…
Капля крови.
И запонка оторванная.
Ментальный подавитель. Одно к одному.
- Письма, - повторила Зима. – Долбаные письма… и объявления… Ник-Ник сколько себя помню ищет одинокую богатую вдову, готовую взять его на содержание… читает газеты. Точнее эти вот колонки. И письма… он пишет им письма.
Она закрыла глаза.
И выдохнула резко. А потом сказала:
- Спи. Утро вечера… завтра прижмем этого засранца.
  
Глава 29. Туз мечей
 
Глава 29. Туз мечей
«На улице светит солнце, куда-то спешат люди, разговаривают, спорят, а я одиноко сижу у окна и смотрю на них. Не радует меня свет солнца, ничто не радует… Мне уже скоро 28 лет, проходит молодость, лучшие годы жизни. Боюсь, что скоро стану злой старой девой»
Из колонки брачных объявлений
Письма.
Ник-Ник… газеты его, которые он раскладывал на столе, при этом постоянно ворчал, что стол этот опять изгваздали. И вообще в участке бардак.
А жизнь дерьмо.
И дождь снаружи.
Гребаные стихи. Письма… папка его, которую видели все. Чернильница, единственная, пожалуй, дорогая вещь. Мы её с Софкой подарили, нашли в том самом ненужном кабинете…
…Ник-Ник проходил по комнатам и оглядывался, не скрывая зависти.