Враги за рубежом (ЛП)

Ремесленник продает браслеты из бисера, которые стоят всего пять евро каждый, поэтому я не могу удержаться и покупаю девочкам одинаковые.
— Четыре, пожалуйста, — говорю я, протягивая наличные.
— Пять, — настаивает Лиззи, хватая еще один браслет. — Вам тоже нужен один!
Мое маленькое учительское сердце увеличивается на три размера.
Когда мы проходим мимо стола, заваленного шоколадными конфетами, я вспоминаю вчерашний вечер и нашу с Ноем неудачную попытку получить вторую канноли. Меня снова и снова поражает абсурдность происходящего. Я решаю, что не могу вернуться в Святую Сесилию с пустыми руками. Это будет нашим утешительным призом. Я беру два пакета, наполненных шоколадным ассорти. Один — чтобы съесть, пока мы здесь, а другой — чтобы увезти в Штаты.
Вернувшись в школу, мы ставим в общей зоне у крыльца фильм «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн, классику, которую никто из детей не видел, и она идеально подходит для этого места. Я смотрела этот фильм много раз и точно знаю, чем он заканчивается, но все равно тяжело смотреть, как Энн (Хепберн) и Джо (Пек) понимают, что их зарождающаяся любовь не может длиться долго, а время, проведенное вместе в беготне по Риму (хотя и страстной) было лишь сладкой передышкой от реальной жизни, а не прочной любовной связью. Когда Энн говорит ему: «Я не знаю, как сказать «прощай»», у всех на глазах появляются слезы. Они целуются в последний раз, и Джо с грустью смотрит вслед уходящей Энн, ни разу не попросив ее остаться с ним. Он знает, что она не может.
Когда идут титры, Милли смотрит на меня, ее нижняя губа подрагивает.
— Он просто… просто позволил ей уйти!
Элис резко откидывается на спинку дивана.
— Я думала, что у этого фильма будет счастливый конец! О Боже, я так расстроена.
— У Энн был праздник всей жизни, — указываю я.
— Но… но они так любили друг друга. Я хочу, чтобы они были вместе всегда! — говорит Лиззи, проводя рукой под глазами.
— Что, если они никогда больше не испытают такой химии? Что если они упустили свой единственный шанс на счастье?
Если рассматривать сюжет фильма глазами тринадцатилетних подростков, все кажется намного сложнее. Может, они и правы. Может, Джо должен был бороться за то, чтобы остаться с Энн и сделать так, чтобы все получилось. Это было бы трудно, но кто знает, может быть, они вместе смогли бы обрести настоящее счастье.
Позже я объясняю все это Ною, когда мы сидим бок о бок на его кровати после секса, поедая шоколадные конфеты с фермерского рынка.
Для него все черно-белое.
— Она принцесса какой-то европейской страны, да? Она не может просто взять и бросить свои королевские обязанности ради случайной интрижки с американским красавцем. Который, кстати, все это время врал ей, что он журналист, если я правильно помню.
Я вздрагиваю от его бесцеремонного тона.
— Так ты считаешь, что он поступил правильно, просто отпустив ее вот так?
Ной занят тем, что раскрывает завернутый в фольгу шоколад, едва ли воспринимая это всерьез.
— Это единственный выход.
Я выхватываю из его руки шоколадку и бросаю ее обратно в пакет вместе с остальными. Я уже сползаю с кровати.
— Я вижу, как это происходит. Завести интрижку в Риме, заставить девушку влюбиться, а потом отправить ее в счастливый путь.
— Что?
Я оглядываюсь в поисках своих шорт.
— Это все веселье и игры, верно? Заполучить принцессу, вычеркнуть ее из списка, вернуться домой в Америку. Проще простого.
— Ооо… это был тест. Я понял. Я Грегори Пек?
Теперь Ной ухмыляется. Он находит мое безумие чертовски забавным.
— Нет! — я нахожу свои шорты и начинаю их натягивать. Это, конечно, нелегко, потому что я не хочу выпускать из рук шоколад.
Ной уже встает с кровати, берет мои шорты и швыряет их через всю комнату. Они падают на его ноутбук. Затем он берет меня за бедра и медленно толкает к двери своего шкафа.
— Ты думаешь, я брошу тебя в аэропорту, когда мы полетим обратно в Штаты? Вычеркну тебя из своего списка? Приятно было пообщаться?
 
Я отвожу взгляд.
— До сегодняшнего дня я… не рассматривала такую возможность.
Вот что я получаю за то, что слушаю кучку подростков с бушующими гормонами. Я не беспокоилась о будущем наших с Ноем отношений, пока мы не посмотрели этот чертов фильм.
— Ты права, — говорит Ной и, коснувшись носом моей шеи, пытается заставить меня поднять подбородок, чтобы прижаться в поцелуе к чувствительной коже чуть ниже моего уха. — Грегори Пек — идиот. Он должен был бороться за Энн до последнего вздоха. Я свяжусь с Paramount и попробую изменить концовку фильма.
Я улыбаюсь, несмотря на раздражение. Я хочу сохранить гнев. С ним раньше это было так легко, но теперь кажется, что все тает от простого поцелуя.
Ной крепко сжимает мои бедра.
— Я сделаю все официально. Я куплю тебе цветы, напишу записку и подсуну ее под дверь твоей классной комнаты. Ты будешь моей девушкой, Одри Коэн? Пожалуйста, скажи «да».
Его губы дразнят мои. Он чувствует вкус моей улыбки. Он знает, что я к нему испытываю.
Мы не можем оторваться друг от друга.
Мы были такими всю последнюю неделю в Риме.
Конечно, с детьми, днем, на экскурсиях, мы ведем себя профессионально. Мы надеваем наши учительские маски и держим дистанцию. Я брызгаю детей солнцезащитным кремом, дезинфицирующим средством для рук, спреем от насекомых. Я напоминаю им о необходимости мыть руки, ходить в туалет, хорошо себя вести. Слежу за тем, чтобы они были сыты, вовремя ходили на латынь и укладывались спать на ночь. Когда мы осматриваем Колизей, Санта-Мария-Маджоре, Национальный музей Кастель-Сант-Анджело, я призываю их быть внимательными к гидам, знакомиться с достопримечательностями Рима, потому что мы скоро уедем. К концу недели приходит осознание этого. Начинается обратный отсчет. Это один из последних обедов в столовой. Это наша последняя экскурсия. Это мой последний шанс прогуляться утром в одиночестве и зайти в мое любимое кафе, мой любимый книжный магазин.
Дети наконец-то обрели здесь опору. Тоска по дому улеглась, и они освоились с местностью как раз вовремя, чтобы понять, какая редкая и замечательная возможность выпала им в Риме в последние несколько недель.
— Я бы хотела, чтобы мы остались здесь навсегда, — говорит мне Милли в четверг, когда мы прогуливаемся по улицам города после ужина. Мы с Ноем гуляем вместе со всеми школьниками Линдейл. Наша цель — найти магазин джелато, но мы идем медленно, пока садится солнце, не торопясь, заглядывая в витрины, наблюдая за людьми, делая фотографии.
— Я не хочу в субботу возвращаться, — сетует Элис. — Мне здесь нравится.
Кайли соглашается.
— Эта неделя пролетела незаметно, а когда мы вернемся, совсем скоро начнется школа. Лето практически закончилось.
— Вы всегда можете вернуться сюда и учиться здесь в колледже, — говорю я им. — Вы можете провести здесь целый семестр, а не только несколько недель.
В пятницу, в наш последний вечер в Риме, Лоренцо удивляет всех нас живописной прогулкой на лодке на закате по реке Тибр. Он указывает на достопримечательности, мимо которых мы проплываем, пока официант разносит нам игристую итальянскую газировку в пластиковых фужерах для шампанского и легкие закуски. По такому случаю школьники одеты в самую красивую одежду, и, как и ожидалось, в своих дизайнерских нарядах и крутых аксессуарах дети из Тринити могли бы пойти даже на Met Gala. Дети из Линдейл, тем временем, все верны классической форме средней школы: брюки цвета хаки, которые немного коротковаты в сочетании с помятыми рубашками на пуговицах, покрытые гелем волосы, украшенные стразами платья, хрустящие от лака для волос локоны, густая подводка для глаз и слишком яркая помада. Мальчики сердито дергают себя за воротнички рубашек, а девочки переминаются на неудобных каблуках. Мне все это нравится.
Рядом со мной проходит официант, и я с радостью принимаю еще одну шпажку капрезе с бальзамическим соусом.