Враги за рубежом (ЛП)

Пока я прихожу в себя, он выхватывает у меня из рук кроссворд и ручку.
— Если ты так хочешь от меня избавиться, я бы начал подавать заявление.
Я выдыхаю полный негодования вздох и хватаю флакон с солнцезащитным кремом.
Конечно, это как-то противоречит правилам. Летом за нами следит отдел кадров? Узнают они о том, что мы сидим рядом, практически голые, мокрые, и, о боже, я до сих пор не начала наносить на него солнцезащитный крем. Я просто сижу здесь и смотрю, и сейчас это осознаю, и действительно должна что-то сделать, например, сдвинуться с места, но я просто не могу.
Спина Ноя такая широкая, гладкая и оливковая — нет, коричневая — нет, золотистая.
— Тебе там хорошо?
Я откупориваю солнцезащитный крем и брызгаю немного на руку.
— Не могла открыть, — вру я. — Теперь не шевелись.
Я начинаю с его плеч возле шеи, потому что это кажется достаточно безопасной зоной. Я изо всех сил стараюсь едва касаться его, постукивая по нему солнцезащитным кремом, но он не впитывается, пока я не надавлю на него, поэтому, не успев опомниться, я действительно начинаю действовать, растирая, лаская и покрывая каждый сантиметр.
Его кожа такая же теплая, как и выглядит. Я не могу насытиться.
Ной сосредоточен на кроссворде, вписывает различные ответы. Как будто мои прикосновения ничуть его не волнуют.
— Так почему ты меня избегаешь? — неожиданно спрашивает он.
Моя рука замирает у него на спине.
— Я не избегаю, — настаиваю я.
Хотя это правда. Убежать из столовой вчера вечером, не пустить его в свою комнату, отправить ему электронное письмо вместо того, чтобы открыть дверь и поговорить с ним с глазу на глаз — это «Избегание 101 уровня».
Но вместо того, чтобы это признать, я отмахиваюсь.
— Вчера вечером ты так и не ответил на мое письмо, — указываю я, как будто это он во всем виноват.
Ной делает паузу в заполнении ответа и смотрит в сторону океана.
— Я не думал, что есть причина. Ты не дала мне закончить то, что я хотел сказать в столовой.
Мое сердце начинает колотиться, и я бросаю первое пришедшее в голову оправдание.
— Я ненавижу спорить.
— Ты? Ненавидишь спорить? — хмыкает Ной. — Ты могла бы выиграть национальные соревнования по дебатам. Ты упустила свое призвание юриста. Ты живешь ради битвы умов. Что ты написала здесь рядом с подсказкой?
— Уилл и Грейс, потому что я не была уверена. Я собиралась вернуться к этому в конце.
— Точно. Тут я в тупике. Слово из четырех букв, обозначающее пугливого кота.
Он шутит?
— Трус.
Ной хмыкает, а потом пишет.
— О, хорошо. Как насчет этого? Слово из четырех букв, обозначающее человека, прячущего голову в песок. Начинается с буквы О.
— Что? Понятия не имею. Оно начинается на «О»? Ты уверен?
— Уверен на 100 %.
Я размышляю над этим, продолжая наносить солнцезащитный крем. Сейчас я обрабатываю его поясницу, рядом с плавками. Мне приходится немного сдвинуться, чтобы попасть в каждую точку. Я действительно серьезно отношусь к своей работе. Если бы меня оценивали, я бы получила 5++. Есть шанс, что я упустила свое призвание в качестве личного втирателя солнцезащитного крема Ноя.
— О! Понял, — говорит Ной, нацарапывая ответ и поднимаясь на ноги. Он бросает кроссворд и ручку на мой шезлонг и забирает свой тюбик солнцезащитного крема. — Спасибо.
Я отмахиваюсь от него и наклоняюсь вперед, с любопытством ожидая ответа. Как учитель английского языка, я горжусь своим словарным запасом. Как он мог разгадать подсказку раньше меня? То есть, конечно, я немного отвлеклась. Но потом я вижу слово, написанное большим жирным шрифтом в верхней части страницы: ОДРИ.
Это четкое послание. Ной думает, что я прячу голову в песок. О, и посмотрите-ка, пугливый кот тоже было не в серьез. Он также думает, что я трусиха.
Я подношу ручку к своему имени и зачеркиваю его, пока в верхней части страницы не образуется большой хаотичный вихрь черных линий. Вот так.
Лучше.
  
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ
  
Ной назвал меня трусихой — это маленькое коварное семечко, которое прорастает и пускает корни, пока я сижу оставшееся утро под этим зонтиком. Я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы, убеждая себя, что это была всего лишь шутка, но мой мозг не хочет ее отбрасывать.
«Неужели я трусиха?»
Почему? Потому что не хочу ссориться с Ноем из-за того, что произошло в баре? Я просто хочу забыть об этом и жить дальше, хотя он, похоже, хочет во всем разобраться.
Чего он хочет? Извинений? Ладно. Прости, что набросилась на тебя после того, как ты меня поцеловал, но знаешь, что, мы не совсем те люди, которые целуются. Считай меня сумасшедшей, но я думала, что ты ко мне неравнодушен. Мне повезло, что ты не вонзил нож мне в сердце, когда наши губы были сомкнуты а-ля Джон Сноу и Дейенерис30.
Я пытаюсь вернуть нас на путь игривых врагов, которые хотят покончить друг с другом. Это весело! Убьем ли мы друг друга? Узнаете в следующей серии на будущей неделе!
Тем временем Ной пытается все испортить.
Что за фигня с этим загадочным флиртом?
Вздох.
Ладно.
Вот правда…
Чтобы быть предельно ясной, прямо здесь, на пляже, я знаю. В глубине ДУШИ Я ЗНАЮ. Ной довольно ясно дает понять о своих намерениях.
Но я еще не готова это признать. Как будто мой мозг защищает сердце, пытаясь уберечь его от правды.
«Вот так, вот так, малыш. Просто продолжай притворяться смущенной. Продолжай избегать его, убегать и снова купаться в море, как будто это и впрямь поможет».
В конце концов, я знаю, мне придется сорвать этот пластырь.
Но мне нравится этот пластырь. Он там уже несколько лет. Конечно, он немного запачкан по краям, а одна сторона просто болтается на ветру, но этот пластырь там не просто так. Я НЕ СНИМУ ПЛАСТЫРЬ.
Ной может идти к черту.
В середине дня я помогаю Габриэлле расставлять блюда для учеников. Повара из церкви Святой Сесилии собрали для нас отличный пляжный пикник. Тут и маленькие сэндвичи, холодный салат из макарон, итальянская газировка и свежие фрукты. Персики, вишни, дыни — все в сезон, все божественные. Я съедаю всего понемногу, стоя, как маленький нервный кролик, который может в любой момент убежать.
Ной оставляет меня в покое. Наверное, он чувствует, что я могу сломаться, если он не будет осторожен в обращении со мной.
После обеда ученики снова расходятся. Некоторые дремлют в шезлонгах. Некоторые возвращаются в воду. Я веду группу девочек на прогулку вдоль берега. Мы выбираем любимые цвета зонтиков и передаем друг другу то, что осталось от вишни. Я спрашиваю их, нравится ли им Рим.
— Все не так, как я себе представляла, — говорит Лиззи.
— Я не думала, что буду так сильно скучать по родителям, — признается Элис.
— Я чувствую то же самое, — заверяю их я.
— Но даже если я немного тоскую по дому, Рим такой классный, — добавляет Милли.
— Да, — соглашается Элис. — Когда мы вернемся осенью в школу, у нас будет, что рассказать интересного.
— И Милли точно влюбилась в одного из парней из Тринити!
— ЛИЗЗИ!
— Что?! Это правда! Мисс Коэн это не волнует. Она классная!
— Ага, а еще ТЫ влюбилась в одного из них. Так что вот!
— Все равно ничего не случится, — закатывает глаза Лиззи. — Они даже не знают о нашем существовании.
Я не утруждаю себя напоминанием о том, что отношения между школьниками в программе запрещены. Они это знают. Это все в порядке шутки. Будь мне столько же лет, сколько им, я бы делала то же самое. Эти мальчики из Тринити похожи на маленьких Джастинов Биберов — я понимаю, почему все сходят по ним с ума.
Когда наши шезлонги становятся едва различимыми пятнышками, мы поворачиваем назад, не торопясь, обшариваем песок в поисках ракушек и останавливаемся, чтобы купить фруктового мороженного у мужчины, усердно толкающего тележку вдоль пляжа.