Русский рай

Был погожий почти безветренный денек. На береговые скалы и камни накатывалась ленивая волна, ненавязчиво покачивала байдарки. Алеуты и кадьяки высматривали редкие стайки кормившихся каланов, гребли к ним. Приказчики, передовщик и штурманский ученик неспешно продолжали путь, ничуть не сомневаясь, что партовщики нагонят их. Они остановились возле намытой волнами кошки из песка и окатыша. В нескольких местах ее прорывали потоки воды. Путники вытянули на песок байдарки и стали разминать ноги. За намытым валом была полноводная, спокойная река, запертая дамбой. Виднелись равнинные берега с покосными лугами, поросшими кустарником, по руслу торчали из воды большие камни. Кусков обернулся к морю, потом опять к реке:
– Рейд плоховат и устье непроходимо! – пробормотал с сожалением, окинул спутников взглядом: – А сходить в верховья надо. Не может быть, чтобы здесь не было деревень.
Тимофей с Сысоем развели костер. Алексейка Кондаков, устав от сидения в байдарке, походил по кошке, смастерил удочку и пошел берегом реки. Вскоре он прибежал ни с чем.
– Вот такого осетра видел! – раскинул руки. Его приуженные креольские глаза были круглы от нахлынувшей страсти. – Хоть бы острогу, что ли?
Кусков бросил к костру мешок с юколой, сухарями, достал из кармана узелки с чаем и сахаром. Паек был привезен с Ситхи. Тимофей брезгливо взглянул на юколу, подхватил удочку:
– Чай заварите, а я рыбки наловлю!
Пока Кондаков рассказывал, каких размеров был осетр и как кормился на мели, Тараканов вернулся с десятком гольцов. Из байдарки достали второй котел, стали варить уху. Вскоре к берегу подошли партовщики, начали шкурить добытых каланов и варить мясо. Повалявшись на песке, Сысой поднялся на локте.
– Что дальше, Башка Алексадрыч? – спросил Кускова. Безделье начинало томить его.
– Ночуем! Утром я, Тимоха и половина байдарщиков поднимемся по реке, а ты с Кондаковым и десятком партовщиков иди дальше вдоль берега. Через три дня встретимся: или мы вас нагоним, или вы возвращайтесь.
Утром отряд разделился. Осматривая всякий изгиб и залив морского берега, Сысой со своими людьми медленно продвигался к северу, а Кусков с десятком партовщиков и Таракановым, который нужен был ему как толмач, поднимался вверх по незнакомой реке.
Слободчиков с Кондаковым и байдарочниками верст через пятнадцать вошли в небольшую красивую бухту, или губу небольшой речки с песчаным пляжем. Для стоянки больших кораблей она была мала, но при нужде здесь могла разместиться шхуна, может быть даже две. Берег против бухты был неудобным для подхода больших кораблей, загроможден скалами и подводными камнями. Приказчик со штурманским учеником подогнали двухлючку к пляжу, высадились, напились свежей воды из ручья. Сысой со стороны бухты поднялся на высокий берег и огляделся. Перед ним была обширная прибрежная терраса, покрытая колками очень высокого вечнозеленого леса. Заросли перемежались с лугами, пригодными для посевов и пастбищ. С западной стороны терраса обрывалась в океан высоким скальным берегом, на востоке – переходила в склон горного хребта, который тянулся вдоль морского берега от самого устья Колумбии, то отступая, то приближаясь к морю. Выше террасы склон был покрыт полосой густого леса, над ним виднелись голые вершины
Сысой еще раз огляделся, глубоко вздохнул всей грудью воздух с запахами леса, моря и узнал место, где хотел бы жить. Защищенная со всех сторон природой, здесь могла стоять неприступная крепость. Приказчик представил вместо леса обнесенное тыном укрепление, и ему показалось, что вокруг есть все необходимое для безбедного житья: земля для пашни и выпасов, вода, лес, вкупе с теплой зимой и сухим нежарким летом. Это было лучшее место, которое он когда-либо он видел в своей жизни. Огромной высоты деревья толщиной в несколько обхватов потрясали его. Похожие на них, но обкатанные прибоем стволы красного цвета, встречались на морском берегу и в заливе Бодего, древесина была мягкой и рыхловатой, мивоки называли ее ча-га, а промышленные чагой из-за сходства с березовым грибом. Улыбаясь солнцу, Сысой бросил на землю фузею, вынул из-за кушака походный топор, по самый обух вонзил в ближайшее дерево и не ошибся, это была та самая древесина, из плавника которой в Бодего строили баню и склад.
 
Алеуты, заметив на воде несколько кормившихся каланов, разошлись по бухте и начали охоту.
– В таком месте можно жить безопасно! – пробурчал за спиной Кондаков. Он неслышно подошел к Сысою и тоже с восхищением осматривал окрестности.
– Пашня здесь должна быть хороша! – Приказчик, нагнулся, запустил пальцы под корни трав, разжав кулак, понюхал пригоршню земли. – Чернозем! Куда против тобольского суглинка! Работай и все будет.
Синело безоблачное небо, ненавязчиво светило и грело солнце, земля была тепла, с моря веял дневной бриз, ласково шевелил волосы и бороду приказчика. Он раскинул руки встреч солнцу.
– Жить бы здесь до старости, а потом сидеть вон там, у обрыва и глядеть в море?!
– Да! – согласился Кондаков, щуря приуженные глаза. – Лучшего места не найти. Вдруг уговорим Ивашку Александрыча строить крепость здесь?!
Вечером партовщики развели костер, варили бобрятину, грызли сырую рыбу, молчаливо наблюдали, как заходит за море солнце и сумерки переходят в ночь. Обхватив руками колени и свесив на них бороду, со счастливым лицом сидел в стороне приказчик, всей грудью вдыхая свежий морской воздух. Он и штурманский ученик отказались от рыбы и мяса, погрызли сухарей, напились чаю и, так же молча, как эскимосы, улеглись на песке под байдарками.
Почитав молитвы вечерние, Сысой никак не мог уснуть, видел, как сон сморил караульного у затухавшего костра, но не окликнул его, сел на выстывший песок, смотрел, как движутся звезды, и ждал рассвета. Едва начало наплывать из-за гор серое утро караульный поднял голову, потряс ей и тупо уставился на приказчика. Стали просыпаться другие партовщики. Они оглядывали небо, сопели, плескались в воде залива, затем безмолвно сидели возле не раздутого кострища, сосредоточенно наблюдали зарю до первого луча, брошенного солнцем. Обсудив на своем языке, каким будет день, оживились, разожгли огонь, навесили котел для чаепития.
После полного восхода солнца отряд двинулся дальше к северу, дошел до мелководной лагуны небольшой речки, с устьем, замытым песчаным валом. Каланов в ней не было, рыбалка тоже не баловала, а бухта, оставшаяся за спиной, так манила и стояла перед глазами Сысоя, что он на другой день повернул своих людей обратно и встретил отряд Кускова возле устья реки, по которой тот поднимался.
Со слов главного приказчика местные жители называли реку Шабокаем. Кроме замытого устья в ней было много камней, а один, огромный – перегораживал русло как ворота. Кусков с отрядом дошел до озера, из которого вытекала река, видел селение мирных индейцев, они слышали про «талакани» и приветливо встретили гостей. Берега реки были равнинными с удобными для пашни лугами. Но кораблям в устье не войти, рейд плох, удобного места для селения Кусков с Таракановым не нашли. После северного края они, в первую очередь, думали о безопасности. Сысой, при встрече, стал с пылом убеждать главного приказчика, что лучшего места, чем виденное им, не найти. Уже в сумерках вывел Кускова на террасу, стал показывать, где можно поставить острог, где выпасать скот. Полей под пашню маловато – согласился. Но пашня всегда в стороне от деревень, рядом только огороды.
Партовщики развели костры на песке, пекли мясо и рыбу, пили чай. Русские служащие спустились к ним с террасы, Тараканов развел в стороне свой костер, навесил над огнем котел и варил уху из свежей рыбы, которую успел наловить. Он был удачлив в рыбалке. Кусков долго сидел, поджав под себя ноги, задумчиво глядел на огонь. Сысой, помётывая на него нетерпеливые взгляды, дул на вареную рыбью голову, перебрасывал ее с ладони на ладонь, все хотел спросить: «Ну, что?», и не решался.
Главный приказчик заговорил сам:
– Безопасно и далеко от гишпанцев, чтобы ссор не было. Бухта тесновата, но мы можем оставить в Бодеге факторию и склады. Мне там сразу не понравилось: ни пресной воды, ни леса, а теперь, рассорившись с гишпанцами, жить вблизи от них опасно. – Он помолчал, зевнул, тряхнул головой и добавил: – Впрочем, надо посмотреть и другие места к норду, Александр Андреич так велел.