Вредная. Запретная. Моя (СИ)

Я глянула на косметику, валяющуюся на туалетном столике, и не удержалась — скинула на пол консилер, тени, тушь, кажется, парфюм для волос. Да, нервы ни к черту!
От одной только мысли, что нужно идти к Артуру, я хотела порвать все к хренам собачьим! Пообещать папе стать послушной девочкой было намного проще. Но когда я проверила свой мобильный банк, приуныла еще больше. На счету оставалось всего семьсот штук. И все!
Я нервно прошлась по квартире, порылась в шкатулке с разными цацками: из самого ценного лишь помолвочное кольцо, подаренное Артурчиком, и несколько маминых украшений. Зато дизайнерской бижутерии — как использованных гондонов на вписке! И стоят они, бэушные, столько же!
Ладно, надеюсь, до такого позора дело не дойдет!
Я долго выбирала, в чем пойти на встречу с Аракчеевым — перебирала свой шмот, мерила, но все не нравилось. Я не хотела, чтобы эта тля в штанах решила, будто мне от него что-то надо или я хочу снова за него замуж. Он должен мне перевести бабки моего отца, больше Аракчеев ни на что не годен. Так что пусть не смеет слюну на меня пускать. Но в то же время должен еще раз осознать, кого он потерял! Главное, что моя душа не болела - я никогда не была влюблена в Артура до умопомрочения. Безумная любовь это вообще не мое. Но Аракчеев был мне по статусу. Хотя никакой статус не стоит того, чтобы терпеть измену. Никакой!
В итоге решила остановиться на алом платье-футляре чуть выше колен D&G и тонких бежевых Prada. Все-таки женщины недооценивают светлую обувь, а ведь она прекрасно удлиняет ноги. Получилось лайтово, но для Артурчика красный цвет словно фетиш. Я усмехнулась, вспомнив жадный взгляд Аракчеева на меня в бордовом белье. Утрись, козлина!
Когда вышла из дома, было почти три часа, к «Марио» мы с Жориком подъехали без четверти четыре. Честно, меня жутко бесит, когда я опаздываю. Я обычно на полчаса максимум задерживаюсь, а тут даже сама не знала — то ли Аракчеева позлить, то ли просто оттягивала встречу с ним.
В «Марио» нас отлично знали — здесь мы с Артурчиком не раз ужинали вдвоем, поэтому я кивнула хостес, едва зашла в ресторан.
— Карина, привет! Артур в каком кабинете? — выдохнула я, мысленно готовясь увидеть через минуту слащавую рожу бывшего.
— Добрый день, Александра Борисовна, господина Аракчеева нет сейчас в ресторане, — удивленно проговорила Карина. — Позвольте, я уточню запись. Нет, все верно. У вас назначена здесь встреча?
— Типа того, — протянула я, оглянувшись.
Стоять на входе совсем крипово. Значит, этот козлина решил меня кинуть?! Я не могла в это поверить. Карина будто мысли мои читала.
— Возможно, вы хотите подождать? — спросила она, но тут же добавила: — Извините, но все ВИП-кабинеты сейчас заняты, не знаю, удобно ли вам будет в общем зале…
Тон хостес был предельно вежлив, но от Карины разило лицемерием. Ну да, о моем удобстве она печется.
— Не волнуйся, — ухмыльнулась я. — Новостей, что я обедала в вашей харчевне, не будет! Пока!
Я вылетела из ресторана и тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Наверное, из-за него у меня на глазах выступили слезы. Очки, к счастью, оказались под рукой, поэтому, когда я юркнула обратно в свой «мерс», Жорик ничего не заметил.
— Куда едем? — спросил водила, и я еле удержалась, чтобы на нем не сорваться.
— Прямо! — сквозь зубы процедила, а сама уже набирала Аракчееву.
Однако Артур не отвечал — сначала я долго слушала длинные гудки, а потом… потом он просто сбросил мой звонок. Я пялилась на экран, до конца не осознавая, что он действительно это сделал! За все годы, что мы знакомы, — впервые в жизни!
Ехидный голос в голове зло рассмеялся: «Привыкай, Сашенька! Папа больше не рядом!» Я приказала голосу заткнуться — вот так быстро отступать я не намерена. Жорику велела двигаться в сторону офиса бывшего, хотя себе обещала, что ноги моей там больше не будет.
Аракчеев не перезванивал, но когда мы подъезжали к зданию, раздался звонок. Из его приемной.
— Добрый день, Александра! — Я услышала мерзкий тихий голос Насти. — Артур Булатович просил передать вам, что сейчас занят, но готов принять вас сегодня в восемь вечера.
 
— Чего?! Чем он там занят?! Мне сейчас нужно! — Я взорвалась и кинула телефон на сиденье.
Вот же твари! Оба! Издеваются надо мной! Такого я стерпеть не могла.
— Приехали, — донесся до меня голос водителя. — Александра Борисовна, вас…
— Жди тут! — шикнула я. — Далеко не уезжай!
Я фурией пролетела мимо ресепшен и охранников. Никто не посмел меня остановить. Я бы промчалась и мимо шалавы-секретарши, но Настя, с несвойственной для полудохлой моли прытью, вдруг оказалась передо мной, загородив своим тощим тельцем дверь кабинета.
— Пошла вон! — тихо, но с угрозой в голосе сказала я шлюхе. — Мне до тебя противно даже дотронуться, но я это сделаю, если ты сейчас же не исчезнешь отсюда.
Настя не шелохнулась. На бесцветном лице застыла вежливая улыбка, которую я всегда на нем видела. Единственное отличие — это взгляд серых глаз. Так прямо и нагло она на меня никогда не смела смотреть.
— Александра Борисовна, отойдите или мне придется вызвать охрану. Я же сказала…
— Вызывай! — Я резко отпихнула девку в сторону.
Раздался шум — кажется, Настя упала, но смотреть на это убожество я не стала. Сама виновата!
Положив ладонь на массивную ручку двери, я дернула ее на себя.
Глава 8
Артур Булатович Аракчеев сидел в своем кабинете и внимательно слушал отчет Ларионова, своего советника по развитию. За невзрачной внешностью и серой должностью скрывался человек, которого Артур считал едва ли не самым важным в своем бизнесе. После себя, разумеется.
Отчет советника не мог не радовать. Пока все складывалось так, как и ожидал Аракчеев.
— Арест Дашевского стал шоком, многие подрядчики, которых лоббировал вице-мэр, дезориентированы, — подтвердил мысли шефа Ларионов. — Но это ненадолго, передел рынка вот-вот начнется, а значит…
— А значит, сегодня кое-где пройдут обыски и выемки документов, — перебил Аракчеев. — Потом пара-тройка громких уголовных дел, пересмотр подрядов, новые собственники… Я хочу забрать вот эти.
Артур размашисто написал на листе бумаги названия трех крупных строительных компаний, которых прежде особенно опекал бывший вице-мэр.
— Нехило, — позволил себе ухмыльнуться Ларионов и взглянул на шефа: — Уверен, что Дашевский не выкрутится?
Несостоявшийся зять знал, что будет с Борисом, но откровенничать не спешил.
— Поживем — увидим, — туманно ответил Артур. — В любом случае, мы выжмем из этой ситуации максимум. Спасибо, можешь идти.
Ларионов тихо вышел из кабинета, оставив Аракчеева размышлять о том, сколько денег тот уже занес, чтобы отжать себе трех конкурентов и сколько еще придется занести. Артур недовольно поморщился: хотя весь его бизнес был построен на откатах (по-другому такие дела просто не делались), каждый раз Аракчееву было тяжело расставаться с очередной крупной суммой.
Умом он, конечно, понимал, что все правильно, но сказывалась подростковая травма — когда лишившись всего, он стал считать каждую копейку, а потом и вовсе сменил элитную частную школу в центре на обычную государственную в Южном Бутово. Те два страшных года нищеты — с двенадцати до четырнадцати лет — Артур до сих пор вспоминал со смешанным чувством страха и злости. Не помогли даже походы к модному и очень дорогому психологу. Свое прошлое Артур отпускать не хотел.
В детстве он никогда не задумывался, откуда берутся деньги. Не знал им цену и не думал, что они могут когда-то закончиться. Ежегодные встречи с родней — близкой и дальней — мальчик воспринимал скорее как необходимую повинность, чем получал какое-либо удовольствие от улыбок малознакомых тетушек и дядюшек. Их ценность он осознал, лишь когда семья в одно мгновение лишилась не просто денег, а средств к существованию. Империя родни пала*, а вместе с ней исчезло все то, что Артур считал само собой разумеющимся в своей жизни.