Ратибор. Окталогия (СИ)
– Итак! – хан Илдей встал, указав при этом торжествующе на своего именитого пленника. – Позвольте вам представить, мои собратья, самого непобедимого Ратибора, рыжего демона, легендарного атамана Первой заставы!
Раздался негодующий гул со всех сторон, и в Ратибора опять полетела всякая дрянь вроде песка и камней, но повелительным взмахом руки хан Илдей заставил утихнуть беснующуюся толпу своих соплеменников.
– Я обещал за его поимку шлем, полный злата! А слово моё – что кремень! – Илдей выдержал небольшую паузу, довольно обведя надменным взглядом притихших сородичей, и громко провозгласил: – Сотник Тертий, подойди же ко мне!
Тертий был тут как тут, подобострастно склоняясь перед ханом Илдеем. Тот протянул руки к шустро подбежавшему к нему одному из бойцов и взял у того шлем, доверху наполненный золотыми монетами. Торжественно подняв его над головой, он провозгласил:
– Итак, ценная награда нашла‑таки своего героя! Встань, великий воин Тертий! Теперь ты уже не сотник, а тысяцкий! – с этими словами Илдей помпезно вручил ему шлем с золотом.
Тертий принял напыщенный вид, аки павлин, осторожно взял шлем в руки и торжествующе поднял его высоко над головой. Толпа восторженно взревела. Илдей опять довольно обвёл взглядом своих степняков, после чего жестом предложил новоиспечённому тысяцкому Тертию встать рядом с ним, заняв место чуть правее, что тот охотно и сделал.
– Ну а теперь, – Илдей вновь заговорил, и кочевники тут же замолчали, – займёмся, наконец, рыжим демоном! Скольких наших ты, свинья красноволосая, отправил на тот свет, а⁈ – Илдей прямо и гневно смотрел на Ратибора, которому всё это представление уже порядком поднадоело. – Падай на колени предо мной, моли о пощаде да целуй сапоги мои, презренный! Тогда, может быть, я буду добр к тебе и ты умрёшь быстро!
– Ты чего, собака блохастая, с дуба рухнул? – Ратибор презрительно сплюнул. – Поцелуй‑ка ты лучше свою костлявую задницу, предварительно засунув в неё свои же начищенные до блеска сапоги! А если сможешь провернуть эти два трюка весёлых одновременно, я тебе даже поаплодирую, может быть!..
Толпа зевак возмущённо загудела. Хан Илдей же начал переливаться всеми цветами радуги, аж потеряв дар речи. Никто и никогда не смел говорить ему что‑либо подобное!
Кверий тут же вскочил на помост, попытавшись ударить сзади наглого пленника под коленную чашечку, чтобы тот упал на колени, но Ратибор ловко развернулся и, насколько позволяла длина кандалов, мощно пнул Кверия в грудь, отбросив того с насыпи в толпу зрителей сильным ударом ноги. После чего рыжебородый богатырь напряг в очередной раз свои могучие бицепсы…
– Ты что, пытаешься сейчас разорвать эти железные цепи, глупец несчастный⁈ – насмешливо прокричал ему Илдей. – Их табун коней не сможет порвать, не то что человек!..
Кровожадная публика, окружавшая помост, загоготала вслед за своим ханом.
Ратибор же, не обращая внимания на эти вопли, свист и дикий хохот, вложил всю свою невероятную силищу, доставшуюся ему от славных могучих предков, все свои ярость, ненависть и злость в эту попытку. Гигантские мускулы огромными буграми вздыбились под его опалённой солнцем кожей. И железо поддалось. Сначала вылетел первый штырь из одной из скоб, потом второй, третий, четвёртый… Дальнейшее было делом техники. Одна кисть Ратибора выскользнула из тотчас же ослабевших оков, и, мгновенно высвободив и вторую, он взял и быстро намотал тяжеленную цепь себе на руку. Не верящие своим глазам печенеги, изрыгая страшные проклятия и хватаясь за оружие, со всех сторон дружно ломанулись к Ратибору наверх, на помост, и сделали это, как выяснилось, совершенно зря, ибо он только того и ждал. Легко раскрутив за цепь увесистое бревно, только что лежавшее на его плечах, рыжеволосый гигант скосил им степняков по кругу, как косой, и метнул после свой снаряд в толпу заклятых врагов, уложив этим броском добрую дюжину кочевников. Далее непокорный русич быстро присел на колено, взялся могучими пальцами за одно из широких звеньев на своих кандалах да сильным рывком легко разогнул его. Теперь два ошмётка цепи свисали вместе с оковами с обеих его ног, ничем между собой не соединённые. Ратибор стремительно вскочил и бросился вперёд, прямо к хану Илдею, сидевшему до сих пор на троне как истукан, не веря своим глазам. Молодому богатырю это было только на руку. В два гигантских прыжка настигнув его, он парой сильных ударов своих пудовых кулаков снёс обоих телохранителей хана, а самого Илдея сцапал могучей хваткой за горло, чуть при этом приподняв того в воздухе.
– Всем стоять! Иначе я вашему повелителю кадык вырву! – прогремел над толпой вражин его грозный рык. Печенеги, кинувшиеся было на выручку своему хану, тут же замерли в нерешительности, не зная, что предпринять. – Примерно вот так это будет выглядеть! – с этими словами Ратибор схватил другой рукой за глотку до сих пор стоящего рядом с троном ошарашенного Тертия, крепко прижимающего к груди шлем с золотыми монетами. Быстро нащупав своими стальными пальцами выпирающий кадык степняка, могучий русич рванул его на себя, выдрав практически с корнем. Шлем со златом звонко упал на землю, и золотые кругляши, искристо переливаясь под лучами солнца, красиво разлетелись в разные стороны. Тертий схватился за окровавленное горло. Из него хлестала фонтаном кровь. Страшно хрипя, силясь вдохнуть хоть толику воздуха и сделав пару шагов, новоиспечённый тысяцкий медленно завалился ничком у помоста, продолжая судорожно биться в предсмертных конвульсиях. Поражённые увиденным печенеги растерянно переводили взгляд со своего повелителя, оказавшегося в могучих тисках рыжего дьявола, на лежащего в луже собственной крови Тертия и не знали, что им дальше делать.
– Отозвал бы ты своих, – Ратибор холодно зыркнул в испуганные очи хана Илдея, – а то повторишь сейчас судьбу своего великого воителя. Мне терять нечего, сам понимаешь!
Илдей, попытавшись было что‑то произнести, лишь еле слышно прохрипел, судорожно выпучив глаза.
– Не слышу! – Ратибор чуть ослабил хватку. – Ну‑ка, прошамкай ещё раз, чего ты там сейчас пробубнил!
– Назад!.. Все назад!.. – с большим трудом просипел хан Илдей.
– Коня мне, и покрупнее! Секиру мою, да рассыпавшееся золотишко уж соберите по‑шустрому в мешок какой. Не пропадать же добру! Да, и кандалы с ног не забудьте снять! А то больно неудобно в них скакать на лошадке… Не слышу!
– В‑в‑выполнять! – кое‑как смог снова прохрипеть великий хан Илдей.
Спустя полчаса Ратибор выехал из стойбища кочевников. Препятствий ему не чинили. С ним была его старушка секира, притороченный к седлу куль со златом да лежащий впереди рыжебородого витязя поперёк коня сам повелитель степняков. Никто им не мешал и не гнался за ними. Ратибор пообещал, что отпустит хана, когда отскачет на безопасное расстояние от стойбища, и Илдей велел своим воинам дать им проехать беспрепятственно и никому не преследовать. Отъехав примерно на час езды от становища печенегов, Ратибор огляделся. Никого не было видно в бескрайней степи, никаких супостатов.
– Отпусти, демон!.. Ты ведь обещал… – в который раз жалостливо захныкал хан.
– Я всегда стараюсь выполнять свои обещания, – рыжеволосый богатырь взял одной рукой Илдея за шкирку, поднял его с коня да отпустил так, что тот смачно шмякнулся на землю пятой точкой, – потому запомни ты хорошенько эти мои слова! – Ратибор сверху вниз, со своей лошади, грозно воззрился на потирающего причинное место пленника. – Я ещё вернусь, разнесу этот поганый гадюшник и откручу твою глупую головёнку, «великий» хан Илдей!
После этих слов, более не оглядываясь, Ратибор пришпорил гнедого коня и помчался назад, к своим, к Первой заставе.
Глава 7
Первая застава
Вечерело, когда Ратибор наконец подъехал к Первой заставе, находившейся на небольшом природном горном плато высотой в пару метров, дополнительно усиленном насыпью у основания строителями крепости. Сама цитадель была сложена из крупных, грубо обработанных блоков серого известняка, давно потемневших от времени, и высота её стен доходила до пяти метров. С них хорошо просматривалось окружающее расстояние на несколько вёрст вокруг, потому Ратибора, конечно, заметили часовые на двух встроенных в стену сторожевых башнях, располагавшихся спереди по периметру крепости. Но так как начало темнеть, дозорные не разобрали, что за одинокого путника к ним принесло на ночь глядя.