The lust (СИ)

— Потише, — хрипит Техен. — У меня свои карты на руках.
— Чонгук, пожалуйста, отпусти его, — Юнги подходит и цепляется руками за запястья Чона. Просит ослабить хватку.
Чонгук отталкивает Техена, и тот снова падает на диван.
— Почему ты защищаешь его? — срывается Чон на Мина. — Почему ты вообще с ним после всего, что он с тобой сделал? Почему ты не позвонил мне? Юнги, какого черта происходит?
Чонгук закипает изнутри, с одной стороны хочется посадить Юнги в свою машину и уже уехать из этого дома, с другой, слишком много вопросов в голове Чонгука, чтобы не попытаться отыскать ответы хотя бы на половину из них.
— Потому что он защищает тебя, — превозмогая боль, смеется Техен. Чонгук в недоумении смотрит то на одного, то на второго.
— Потому что у меня есть кое-что, что положит конец твоему имени, а Юнги, как верный песик, готов терпеть все — лишь бы его любимому, — Техен кривит рот, — было хорошо. — Какая самоотверженность, какая отдача! А ради кого? Юнги, ради вот этого урода? — Техен поворачивает голову к Мину. — Он не стоит твоей любви! Не стоит ни одной слезинки, он вообще не стоит того, чтобы ты на него смотрел! — переходит на крик Ким.
Юнги шумно сглатывает, молит высшие силы, лишь бы эта сцена закончилась, лишь бы все прекратилось. Тело ломает от боли, а душа ноет от мук. Юнги хочет покоя, тишины, хочет оказаться за тысячу километров отсюда. Он устал.
— Что ты несешь? — Чон нагибается к Техену и всматривается в глаза, ищет там ответы на свои вопросы.
— У меня есть видеозапись вашего секса в Cypher, — усмехается Ким. — Горячая была ночка, однако.
Чонгук начинает понимать сразу же. За секунду выстраивает в голове картинку и достает из-за пояса пистолет. Юнги срывается с места и, не обращая внимания на боль, цепляется за руку Чонгука, не давая тому ее поднять.
— Пожалуйста, — дрожащими губами просит Юнги.
Чонгук смотрит на Мина разрываемый между желанием уже навечно заткнуть Техена и не делать больно Мину, и аккуратно снимает со своего запястья, вцепившиеся в него пальчики.
— Как романтично, — язвит Техен и уже сам целится в Чонгука. Юнги так и висит на руке Чонгука и с ужасом смотрит на Кима.
— Уберите оружие, пожалуйста, не надо крови, — просит он.
Но его никто не слушает. Парни прожигают друг друга взглядами и оба целятся в голову. Чонгук легонько отталкивает Юнги вправо и не снимает прицела с Техена. Юнги, не удержав равновесия пусть и от легкого толчка брата, падает пятой точкой на пол. Чонгук с сожалением смотрит на брата и извиняется, что не рассчитал свою силу.
— Давай закончим то, что начали, — усмехается Ким. — Положим всему конец.
Мин заворожено смотрит на дуло пистолета наведенного на Техена и еле сдерживается, чтобы не прикрыть глаза. «Эти идиоты убьют друг друга», - думает парень и судорожно решает, что делать. Не понимает, почему рядом нет ни Джина, ни Намджуна, как вообще их можно было оставить вдвоем в одной комнате.
— Хватит! — кричит Юнги, наконец-то, поднявшись на ноги. — Заканчивайте этот цирк.
Мин подходит к Чонгуку и становится спиной к Техену, прикрывая того от дула пистолета.
— Убери оружие, неужели нельзя решить все недомолвки без этого! — зло кричит Мин в лицо брату.
— Юнги, отойди, — ледяным тоном приказывает Чон.
— Да, малыш, подвинься, дай этому уроду заткнуть меня раз и навсегда, иначе я много чего могу сказать такого, что лично тебе не понравится, — смеется Ким.
— Заткнись, — приказывает ему Чонгук.
Техен опускает оружие и, откинув голову на спинку дивана, продолжает смеяться.
— О чем он говорит? — спрашивает Юнги, всматриваясь в лицо брата.
— Ни о чем, — грубее, чем хотел бы, отвечает Чонгук и убирает оружие за спину. — Мы уходим из этого дома, — старший хватает Мина под локоть и идет к двери.
— А запись… Чонгук, у него запись, — пытается образумить брата Мин.
— А у меня доступ к его счетам, — усмехается Чон. — Надо было тебе сразу мне рассказать, не надо было нести этот груз в одиночестве. Глупый ты ребенок, — Чон проводит костяшками пальцев по щеке брата и тепло улыбается.
 
Юнги не может скрыть ответную улыбку.
— Уходи! — выкрикивает Техен, так и сидя на диване. — Уходи к тому, кто трахнул тебя за клочок земли в Тэгу. К тому, кто вообще стал проявлять к тебе интерес только из-за спора. Счастья вам, — истерично смеется Ким и закашливается от боли, которой его парой минут ранее наградил Чонгук.
— О чем он говорит? Что за земля? — Юнги в недоумении смотрит на вмиг помрачневшего брата.
Чонгук не готов отвечать на вопросы Юнги. Он вообще не готов к этому разговору. Чон все надеялся, что возвращаться в тот вечер в своем кабинете, где они с Техеном заключили пари, ему не придется. Но пришлось. Ведь все тайное становится явным — это был всего лишь вопрос времени. И Техен, как личный палач Чонгука, вытащил его на эшафот и накинул на шею петлю. Осталось ее затянуть. А это уже сделает Юнги. Уже делает, смотря глазами, на дне которых медленно зарождается понимание того, что могут означать слова Кима.
— Это уже не имеет значения, — сбросив оцепенение, наконец-то, говорит Чонгук. — Главное — что сейчас.
Юнги чувствует, что Чонгук что-то скрывает, понимает, что это связано с ним, и видит, как брат увиливает от ответа.
— О чем он говорит? — повторяет свой вопрос Мин и впивается в черный омут напротив таким взглядом, что Чонгуку не выкарабкаться. Не солгать. Надо отвечать.
Чонгук давится вмиг потяжелевшим воздухом, пытается выбраться из того недавнего прошлого, куда его отбросило словами Техена, и судорожно ищет ответы на вопросы Мина. Он их и так знает. Но озвучить не может. Чонгук себе омерзителен. Но ему сейчас плевать на себя и свое состояние, ему на все плевать. Все, о чем он думает — это что будет с Юнги. Как этот малыш поднимет такое, как будет жить, зная, что тот, кого он любит, поставил его, как какую-то вещь, против куска земли.
По сосудам расползается липкий страх. Страх сломать человеку, которого любишь, и без того изломанную душу. Юнги может и сильный, но в то же время хрупкий совсем. Чонгуку бы у него учиться. Юнги, несмотря на всю эту хрупкость и почти что детство внутри, умудряется стоять на ногах после всего, что до сих пор с ним произошло, после всего, что натворил Чонгук. Но сейчас по-настоящему страшно. Кажется, младший в этот раз не справится, не сможет выстоять. Не выживет. Чонгук не хочет говорить. Он согласен сейчас пережить боль Юнги. Торгуется с высшими силами, просит поменять их местами, но кому он лжет. За последствия его поступков отвечает Юнги. Всегда отвечал. Чонгук делает глубокий вздох, выпрямляет будто вмиг деформировавшийся от взгляда Юнги скелет и, снова открыв рот, сразу же закрывает. Не может. Зато может другой.
— До вашей горячей ночи в Марриотт мы поспорили, кому ты дашь первым, Чонгук выиграл и получил мою землю в Тэгу, — усмехается Техен. — А я так и не получил тех акций, хотя трахал тебя два года подряд. Но что поделать, мы спорили на первую ночь, — добивает Ким.
— Юнги, — слышит Мин свое имя из уст брата.
Юнги видит, как брат шевелит губами и понимает, что тот что-то говорит, но младший слышит только обрывки, которые успели просочиться в только что захлопнувшийся над его головой вакуум. Отшатывается, когда Чонгук протягивает к нему руку. Отстраивает вокруг вакуума еще и стену. Вмиг опускает плечи, сутулится, будто слова Техена весят тонну, прогибается под их весом, чувствует, как эта тяжесть придавливает к полу. Делает несколько шумных вдохов подряд, пытается надышаться. Но не выходит. В голове пусто. Ни одной мысли, будто все они покинули Мина, оставив позади себя пустошь и перекати-поле, разгоняемые ледяными ветрами.
Юнги все понимает. И теперь точно знает, от чего эта рваная брешь в груди, и кажется, она теперь там навечно. Эта дыра не зарастет, ее больше не заполнить. Чонгук голыми руками сломал грудную клетку и вырвал оттуда то, что и билось-то только рядом с ним. То, что и так принадлежало ему с самого рождения. Не нужно было этого вандализма. Юнги бы и так отдал ему все ценное, что у него было. Вот только Чонгук решил взять именно так, острыми клыками впиваясь и раздирая плоть. Больше боли. Больше крови. Юнги не человек ведь вовсе. Он все переживет, он после всего снова соберется. Чего с ним церемониться. Подобие жизни, удостоившееся внимание короля. Выкарабкается, подставит другую щеку. Всегда ведь выживал.