The lust (СИ)

— Но… — теряется Юнги. — Я не хочу так… Я бы позвонил просто, — подавлено говорит Мин.
— Как хочешь, просто я подумал, что это некрасиво, — бросает Ким и просит счет.
— Хорошо, если ты так считаешь, то я съезжу на пару минут и буду ждать тебя дома, — бурчит Мин и поднимается за Техеном.
— Наоборот, потанцуй, развлекись, ты с тех пор как в Сеуле — живешь, как затворник, можешь и Хосока позвать, но сперва поговори с Чонгуком, — убеждает Техен.
Перед рестораном парни прощаются: Юнги садится в машину, предоставленную Техеном, и едет в клуб, а Техен уезжает по делам.
***
Чонгука в клубе не оказывается, но Мин решает раз уж пришел, выпить свой любимый коктейль и потом уйти. Юнги садится за барную стойку, называет заказ и парой четких словечек отшивает пристроившегося рядом незнакомого парня. Юнги медленно попивает коктейль, копается в интернете и периодически смотрит на верх — туда, где VIP места, но Чонгука нигде не видно. Юнги уже собирается вставать, как замечает подошедшего к нему Намджуна.
— Заблудился? — с усмешкой спрашивает любимый пес брата.
— Нет, — бурчит Юнги и тянется к пиджаку на спинке стула.
— Тебя босс хочет видеть, — говорит Ким и требует парня следовать за ним.
Чонгук только вошел в клуб и, стоя на балкончике перед своим столиком, осматривал битком набитый, как и на всех выходных, зал, когда заметил Юнги за барной стойкой. Сперва Чонгук подумал, что ему показалось, но подошедший Намджун подтвердил его догадку. Чонгук не понимает, почему Мин в клубе один, без сопровождения, и решает узнать это у него лично, именно поэтому Чон сейчас сидит и нервно вертит в руке бокал с янтарной цвета жидкостью в ожидании Намджуна и брата.
Стоит Юнги пройти к диванчикам, как в помещении резко заканчивается воздух. Во всяком случае Чонгуку кислорода не хватает. Мин присаживается на кресло напротив брата и кладет пиджак на свои колени. Контраст черной одежды и алебастровой кожи слепит. Чонгуку Юнги напоминает фарфоровую куклу: невероятно красиво и страшно одновременно — можно сломать невзначай.
— Что хочешь выпить? — спрашивает Чон и на короткое миновское «ничего», наливает ему на два пальца виски, бросает три кубика льда и подталкивает бокал вперед. — Значит, будешь пить то же, что и я, — усмехается он. — Почему ты один?
— Я хотел с тобой поговорить, точнее поблагодарить тебя, — мнется Мин и, не зная, куда деть руки, продолжает мять свой любимый пиджак от Ив Сен-Лоран. — За Хосока.
— Не за что, — хмыкает Чон и делает большой глоток из бокала. — Как тебя эта ревнивая истеричка-то отпустил одного в мое логово, — усмехается Чонгук.
— Не говори так про него, — злится Мин. — Я просто хочу сказать спасибо, что ты не пошел до конца, не стал мучить невинного, — уже тихо добавляет Мин.
— Признаюсь, вчера я повел себя некрасиво, — Чонгук зарывается пятерней в волосы и убирает упавшие на лоб пряди. — Я сожалею, что наговорил тебе все то, просто я не знаю, я серьезно не знаю, как и что мне делать. Но я придумаю выход. Это хорошо, что ты пришел один, мне как раз надо с тобой многое выяснить.
— Я не думаю, что нам есть, о чем говорить, — перебивает его Юнги. — Я не хочу, чтобы ты что-то говорил, потому что боюсь, что ты снова сделаешь мне больно, боюсь, что не справлюсь, — еле слышно говорит Мин, изучая взглядом бокал на столике.
— Юнги, — Чонгук встает на ноги и, обойдя столик, садится рядом с парнем. — Позволь мне объясниться, прошу.
От такой близости старшего Мину не по себе, он не понимает, чего он хочет больше — встать и сбежать из клуба или подвинуться чуть ближе. Вот только стоит Чонгуку коснуться коленом его бедра, как Мин дергается и сразу отодвигается.
— Не бойся меня, — хрипло говорит Чон. — Я знаю, что сам виноват в твоем страхе, но я больше не причиню тебе боли, дай мне шанс, поверь мне.
Чонгук двигается ближе, и Юнги упирается в подлокотник дивана.
— Чонгук, — парней отвлекает появившийся у дивана Намджун. — Сегодня уикэнд, и народу много, может, продолжите в более уединенном месте?
 
Чонгук нехотя отодвигается от Мина и кивает Намджуну.
— Давай поставим сегодня все точки над «и». Ты имеешь право отказать, а я имею право сказать тебе все, что у меня на душе, пойдем на третий этаж, мне нельзя светиться, — Чон встает на ноги и протягивает Мину руку.
Юнги долго смотрит на протянутую руку, лихорадочно обдумывает в голове все варианты развития событий и, наконец-то, соглашается. В конце концов им необходимо все выяснить, так это все не может продолжаться. Парни в сопровождении Намджуна проходят в одну из комнат, выделенных для уединения клиентов, и Ким, оставив их внутри, уходит. Мин нарочно игнорирует огромную кровать в глубине комнаты и, пройдя к окну, достает сигарету.
— Я слушаю тебя, — говорит Юнги и глубоко затягивается. Мин краем глаза замечает, как Чонгук стаскивает с себя пиджак и отбрасывает в сторону, расстегивает пуговицы на рукавах рубашки и закатывает их к локтям.
— Я хочу, чтобы ты был со мной, — Чон подходит к окну и прислоняется к косяку напротив выдыхающего дым Мина. — Хочу, чтобы ты был моим. Но я хочу знать, хочешь ли ты этого.
У Юнги пальцы еле держат сигарету, он смотрит на них и отчетливо видит, как они дрожат. Мин тушит сигарету в пепельнице и смотрит на брата.
— Ты любишь меня? — спрашивает он, не отводя взгляда.
— Люблю, — Чонгук даже не задумывается, а у Юнги от его «люблю» дыхание спирает. Он застывает с открытым ртом, не моргает, всматривается в такие родные черты лица и все не может поверить.
— Чонгук, я серьезно, с этим не шутят, — тихо говорит Мин.
— Я тоже серьезно, — Чон подходит вплотную, заставляя младшего опереться ягодицами о подоконник. — Я люблю тебя, всегда любил, возможно, даже с того дня, как отец тебя привез.
Каждое слово Чонгука впитывается в кожу, и Юнги уверен, что он оставит эти слова там навечно, вытатуирует, чтобы не стерлись.
— Моя злость и агрессия к тебе, видимо, были таким проявлением моих чувств. Маленький, пожалуйста, останься со мной, и я тебя больше никогда не отпущу, не обижу, — Чон цепляет пальцами подбородок парня, заставляя смотреть на себя. — Я серьезно люблю тебя, — выдыхает он в губы Мину и целует. Юнги обхватывает руками запястье Чонгука и отстраняется.
— Но я не могу принять то, что ты предложил, а еще я не буду лгать Техену, — выпаливает младший и видит, как мрачнеет брат, услышав ненавистное имя.
— Насчет моего предложения — забудь, я уже извинился за него. Я найду другой выход и обещаю, тебе не придется из-за этого унижаться, просто поверь мне. А Техену я все объясню сам, но к нему ты не вернешься, я не выдержу еще одной ночи, зная, что ты с ним, — шепчет Чон и снова целует.
— Я сам, — сквозь поцелуй говорит Мин. — Я сам ему все объясню, я должен… — договорить Юнги не успевает, так как Чонгук целует глубоко и горячо, исследует своим языком его рот и даже дышать не дает.
Чон не понимает, как он сдерживается, как он все еще способен себя контролировать, потому что Юнги хочется до ноющей боли в суставах. Чонгук оголодал по Юнги. У них была одна совместная ночь, и старший рассмотрел эту картинку до дыр. Ему необходима новая доза, иначе, он погибнет, сгорит в огне, испепеляющем внутренности. Чонгук юнгизависим, ему хочется плюнуть на все разговоры, на долгие прелюдии, хочется содрать с младшего все эти тряпки и засадить без подготовки, потому что терпеть нет сил. Потому что рядом с Мином Чонгук превращается в чудовище, которому страсть затуманивает взор. Потому что Чонгук горит, все эти два года он не удовлетворен, кого бы и как бы он ни трахал — он видел Юнги и смирялся с тем, что это просто воображение, иллюзия. А сейчас Мин рядом, сейчас он в его руках, и от того, насколько сильно хочется оказаться у него внутри, впечатать его тело в себя, вгрызться в его бледную кожу — у Чонгука челюсть сводит.
Он не понимает, как он вообще жил до этого момента, как терпел, как функционировал, будучи неполноценным, потому что он полноценен только, когда младший рядом, когда кожа к коже и одно дыханье на двоих. Юнги вертится в его руках, сам не понимая, чего он хочет — зайти дальше или остановиться. Младший не знает, что выбора у него уже нет, он уже раздраконил своего дьявола, уже дал ему попробовать желанной плоти, и Чонгук не остановится, пока не получит все. Он подхватывает Мина под ягодицы, поднимает, заставляя обхватить ногами свой торс, и, не отрываясь от губ, скорее для того, чтобы пресечь все еще небольшие попытки Мина образумить старшего, идет к постели. Семь метров до кровати кажутся невыносимо долгими, приходится впечатать буквально сидящего на себе Мина в стену и впиться в его шею, прикусить кожу на ключице, вызвать недовольный стон, снова засосать и оставить свою первую за эту ночь, но отнюдь не последнюю метку. Юнги соскальзывает по стене, но Чон поднимает его и, придерживая под ягодицами, вновь впечатывает в холодную стену. От контраста горячего тела, обжигающего спереди, и ледяной стены, холодящей спину — Юнги чуть ли не воет. Цепляется своими тонкими пальцами за шею брата, откидывает голову назад открывает для него шею, позволяет кусать, кромсать, целовать. У Юнги приход, он в руках того, о ком мечтал все эти годы, в руках героя своих мокрых снов, того, кто доводит его до судорог одним только взглядом, и этот взгляд даже не скрывает сейчас, как сильно он хочет его. Юнги видит на дне помутневших от страсти бездонных глаз два обнаженных сплетенных тела и сильнее вжимает пальцы в чужие плечи, чуть ли не до крови царапает кожу.