The lust (СИ)

Чонгук зарывается ладонью в свои волосы и убирает их со лба. Юнги видит, как дергается кадык брата. Мин будто ходит по острию ножа. Обстановка накалена до предела, воздух между ними наэлектризован и терпение Чонгука трещит по швам. Он отчетливо слышит, как рвутся одна за другой сдерживающие его внутреннего зверя застежки, как чудовище прорывается на свободу, и оно хочет. Впервые за двадцать лет Чонгук хочет что-то настолько сильно, что приходится бороться со своими демонами, разрывающими его на части.
И впервые он сдается. Хватает руку Юнги и просовывает в свои штаны. Прижимает к возбужденному члену и давит своей рукой поверх чужой ладони. Видит, как в ужасе расширяются зрачки младшего, и как он чуть ли не давится воздухом. Чонгук без белья. Юнги не знает, то ли это виноват воздух, насквозь пропитанный запахом Чонгука, то ли все-таки Мин добровольно записался в самоубийцы, но он обхватывает пальцами плоть и сжимает. Впитывает в себя реакцию Чонгука, следит за его лицом и медленно проводит большим пальцем по головке. Слышит утробный рык и с силой сжимает твердый член. Юнги нравится этот контроль. Он впервые контролирует Чонгука, и сама эта мысль сладка. Юнги накрывает.
Никогда раньше он не был настолько близок с кем-либо, никогда раньше он не проходил через этот калейдоскоп чувств и его так сильно не швыряло из стороны в сторону. Ему не с чем сравнивать, но Юнги хочется, до взрывающихся искр в голове хочется встать на колени и взять его в рот. Хочется попробовать Чонгука на вкус. И Чон это видит. Отчетливо видит, как мутнеет взгляд младшего, как тот постоянно облизывает сухие губы, и Чонгук готов опустить младшего на колени. Ему кажется, что он кончит сразу же, стоит Мину просто взглянуть на него своими блядскими глазами снизу вверх. Чонгук чувствует себя зеленым пацаном, готовым кончить от одного взгляда, и переубеждать себя нет сил. Блядский Мин Юнги вернулся и разбудил дремлющее чудовище, только если раньше чудовище напивалось его кровью, заставляло раздирать об него свои костяшки, то сейчас оно хочет одного — его тело, его губы, его стоны. Трахать-трахать-трахать. И уже похуй, что Юнги одного с ним пола, что он несовершеннолетний, и, вообще, он его брат.
Юнги увлекся, он уже забыл про все до и после, водит ладонью по члену и цепляется другой рукой за плечи Чонгука, потому что стоять на ногах уже кажется чем-то нереальным. Колени дрожат, в голове марево, легкие забиты этим дурманящим запахом, и хочется ближе, но ни на миллиметр дальше. Чонгук дергает брата на себя, отлепляет его от двери и тянет к кровати, сажает на колени, проводит языком по шее и смакует во рту этот невероятный вкус. Чонгук угадал, если Юнги — вино, то оно самое лучшее, правильно выдержанное и коллекционное. Если он яд, то Чонгук его уже попробовал, и теперь этот яд будет отравлять его кровь. Парадоксально, но Чон знает, что противоядие — это тоже Мин Юнги.
Мин впивается ногтями в чужие плечи, ерзает, тянется за поцелуем, но в следующую секунду соскакивает с колен брата, услышав голос Суран. Не сумев удержать равновесие, Мин падает на пол и больно ударяется копчиком. Суран влетает в комнату и удивляется, застав там Чонгука. Последний так и сидит на кровати, боясь подняться на ноги, тогда мать точно заметит, чем они занимались до ее прихода.
— Хотела проверить, пришел ли ты, — хмыкает женщина в сторону так и сидящего на полу Мина. — Что с тобой? — Суран сдвигает брови на переносице и смотрит на младшего и на осколки на полу.
— Я ведь его поприветствовать не успел, — ухмыляется Чон. — Вот зашел поздороваться.
Видно Чонгук все-таки взял себя в руки, встает на ноги подходит к братцу и легонько пинает того в бок.
— Спокойной ночи, крысеныш, — бросает Чон и, потянув за собой мать, выходит.
— Хотя бы в первый день не надо было его бить, — шипит женщина старшему уже в коридоре, но Чон чмокает мать в щеку и скрывается у себя.
***
Юнги так и остается сидеть на полу и будто просыпается от странного, тягучего и до ненормальности приятного сна, скорее наваждения. Мин отмахивается от свежих воспоминаний и даже не реагирует на ладонь, внутренняя сторона которой будто горит после недавних интимных ласк, которые он дарил брату. Юнги плетется в ванную, мысленно благодарит мать за своевременный приход, и решает отныне держаться от Чонгука, как минимум, за километр, а лучше вообще быстрее улететь и забыть то, как невыносимо до боли хотелось его поцеловать. Юнги после душа запирает дверь изнутри на ключ, зарывается в постель и надеется, что все, что произошло этой ночью в этой комнате, было просто наваждением. Потому что в реальности Чонгук — не переносящий его деспот, и Мин Юнги его ненавидит. Должен ненавидеть.
 
И если Юнги после перелета и богатого на события дня отключается почти сразу же, то Чонгук заснуть не смог. Всю ночь он ворочался на постели, два раза вставал покурить и еле сдержал себя от того, чтобы не ворваться в чужую комнату и не впечатать это маленькое хрупкое тело в постель. У Чонгука в голове ядерная война, и цвет у вспышки после взрыва — цвет глаз Юнги, и жжется от его прикосновений так же, как после ударной волны от взрыва. Мин Юнги — его домашний питомец, мальчик для битья и гнилая кровь. Чонгук его терпеть не может и хочет избавиться. «Не мог и хотел», — поправляет себя Чон, и затянувшись в последний раз, тушит сигарету.
========== 5 ==========
Комментарий к 5
Ким Техен
http://s41.radikal.ru/i094/1705/c7/161b365fa231.jpg
Роллс-ройс фантом
http://s019.radikal.ru/i629/1705/25/317a483dbae2.jpg
***
— Как думаешь, это нормально, что я хочу трахнуть своего брата? — Чонгук стоит у окна в кабинете главы безопасности клана Ким Намджуна и задумчиво смотрит на открывающийся перед ним город.
Намджун не просто главный головорез клана и тот, кто устраняет любые проблемы и делает всю грязную работу. Намджун, несмотря на большую разницу в возрасте, друг Чонгука и единственный человек в клане, который может обращаться к будущему главе на «ты». Ким разливает виски в бокалы и, подойдя к Чону, передает один ему.
— Я думал, ты у нас по девушкам, — усмехается Ким и проходит к креслу. Чонгук подходит к другу и садится напротив.
— Я все еще по девушкам, в том-то и дело. А с Юнги…я даже не знаю, — хмыкает Чон.
— Это проблема, притом большая, — серьезно говорит старший. — Буду думать, что это просто мимолетное увлечение. Он ребенок, он твой брат, и, вообще, это аморально.
— Знаю, — Чонгук зарывается пятерней в волосы и, с шумом выдохнув, откидывается на спинку дивана. — Этот гаденыш и так меня вечно бесил, а сейчас еще больше. Я вчера чуть его не трахнул, если бы мать не пришла, я бы это сделал. У меня будто тормоза полетели. Он выводит меня из себя, я сам не могу понять, чего хочу больше — чтобы он исчез с моих глаз раз и навсегда или оставить его себе и поиграться. Все, что ты перечислил, я и так знаю. Но он блядь, ахуенная, знающая, как себя подать, блядь.
— Ты сам его выслал, дал ему свободу. Неужели ты думал, он там налысо побреется и пойдет в монастырь? — смеется Ким. — Он подросток, гормоны взыграли, вот и жил себе там припеваючи. В любом случае, пока не поздно, выкинь его из головы и вышли обратно. Завтра передача власти, потом на тебя свалится работы в два раза больше, чем сейчас, и тебе будет не до него. Одним словом, реши эту проблему. Мы храним и соблюдаем традиции, мы не клан Кимов, которые творят, что хотят.
— Не упоминай его при мне! — фыркает Чонгук. — Я разберусь с мелким. Я буду у отца, если что, — Чон встает на ноги и идет к двери.
***
Юнги просыпается только к десяти утра и чувствует себя абсолютно разбитым. Ночью он несколько раз просыпался и долго потом не мог заснуть. Стоило заснуть, во сне приходил Чонгук. Только в тех обрывках, которые запомнил Мин, брат его или бил, или обидно обзывал. Одним словом, назвать эту ночь спокойной было нельзя. Мин принимает душ и, надев изодранные джинсы, белую футболку и кеды, спускается на кухню позавтракать. На кухне сидит Мона и, листая глянцевый журнал, попивает латте. Коротко поздоровавшись с сестрой, Мин отпускает прислугу, начавшую накрывать на стол, и сам залезает в холодильник. Водрузив на тост кружочек помидора и ломтик сыра, Юнги отправляет бутерброд в микроволновку на двадцать секунд и, не дождавшись сигнала, достает. Пока Юнги делает завтрак, Мона готовит ему кофе.