Наследие предков (СИ)
- Потушить лампу?
- Можешь не тушить.
Щелчок ручки и тусклый свет погас. Терра продолжала смотреть в поток. Погруженная во мрак этого помещения, пребывая во мраке своего бытия она желала лишь одного: закрыть глаза и снова уснуть. Терра услышала шорох. Гелиан встал со стула. Шаги. Он подошел к ее кровати. Тишина. Он остановился рядом и не двигался. Зачем он подошел? Куда он смотрит и что может рассмотреть в этой кромешной тьме?
- Поплачь, - произнес он очень тихо. – Поплачь… Станет легче…
- Слезы не вернут мне близких.
- Слезы помогут тебе отпустить их…
Терра ничего не ответила. Возможно, Гелиан был прав и ей давно стоило выплеснуть страдания потоком соленой боли. Но в распахнутых глазах по-прежнему не было слез, и сама она уже не понимала, почему их нет.
Раздался шорох. Его сменил скрип. Гелиан присел на стул.
- Попробуй уснуть, - произнес он.
Терра закрыла глаза. Мрак внутри был гораздо гуще того, что царил в этой комнате. Она почувствовала, как проваливается в эту темноту. Она давила на нее тяжестью одеяла, которым Терра была укрыта. Темнота душила ее спертым воздухом, которым Терра дышала. И некуда от темноты этой бежать, и нигде от нее скрыться.
- Зажги лампу, пожалуйста, - едва слыша собственный голос, попросила она.
- Конечно.
Она открыла глаза и повернула голову, пытаясь во тьме различить силуэт Гелиана, однако ничего рассмотреть не смогла. Очертания его фигуры растворились во мраке, царившем в помещении, и Терре оставалось только догадываться, каким образом Гелиан мог ориентироваться в этой кромешной тьме. Наконец, раздался щелчок и комнату осветил тусклый свет.
Гелиан стоял к ней спиной и возился с чем-то у стола. В комнате стало заметно светлее. Терра поняла, что Гелиан зажег лампу. Вновь раздался щелчок, похожий на клацанье металла о металл. Света стало меньше. Как же Гелиан зажег лампу? Звук чирканья спички о серную палочку другой, а Терра слышала именно щелчок. Она хотела было спросить его об этом, но заметив, как он замер у стола, промолчала.
Гелиан не двигался в течение нескольких минут, загораживая собой огонек, мерцавший внутри лампы. О чем он думал? Что видел в свете полыхающего перед его глазами огонька? Он думал о ней, Терре? О своих планах на ее счет? Или, возможно, он думал о женщине, которую любил? Вспоминал, как добровольно отказался от нее. Или в очередной раз прокручивал в голове воспоминания о том, что сделала эта женщина и к чему это привело?
Терра почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В груди защемило с новой силой. Это Терра прокручивала в голове воспоминания о том, что сделала Шанталь… Это Терра не могла простить сестру за то, что та натворила… А он… Наверное, глядя на полыхающий фитилек лампы он разгадывал очередную тайну мироздания, сетуя на то, что у него нет ответов на вопросы, которых в его голове слишком много… «Солнце»… Так его назвала мать. Красивое имя. Гелиану оно под стать. Не то, что ее собственное имя. «Терра». «Самое дорогое, что может быть у человека – его земля», - любил повторять отец. «Тот, кто женится на нашей Терре, получит самое дорогое, что может быть в жизни любого человека», - смеялась Лиса. ««Терра» пишется с большой буквы, а не с маленькой… Ты - это нечто большее, чем земля, по которой мы ходим», - утешала ее мать, когда Терру в очередной раз дразнили сестры. «Отец не мог придумать ничего лучше, чем назвать тебя этим странным именем, дабы потешить свое самолюбие», - в укор тыкала Шанталь. «Не имя создает человека, а человек создает себе имя», - улыбалась Прокофья, поглаживая маленькую Терру по голове.
Гелиану двадцать шесть. Он владеет плодородными землями, у него есть книги предков, их оружие, корабли, и он сделал для своего народа больше, чем ее предки за все поколения…Терре Стеллар двадцать два. Она потеряла все: семью, дом, землю… Она одна и в этом месте ей кланяются только потому, что Гелиан назвал ее женой. Сейчас бы Терра написала свое имя в Истории Земли с маленькой буквы и поставила бы за ним три точки. Гелиан выбрал ее в жены, отказавшись от женщины, которую любил… Выбрал ее, имя которой следует писать с маленькой буквы… «Что же тебе нужно, Гелиан Птахов? Ради чего ты пожертвовал своими чувствами, женившись на мне?»
- Черный крап… - тихо произнесла Терра и прижала ладонь к губам.
Гелиан обернулся и поднял лампу вверх, освещая белую комнату и свое лицо.
- Ты что-то сказала? – спросил он, глядя на нее.
Удар сердца отозвался эхом в горле Терры. Она поняла… Разгадала загадку… Ему не жена нужна… Ему нужна знахарка, которой известны лекарства от новых болезней. Знахарка, которая вместе с Радомиром, хранящим знания предков, сможет победить черный крап…
- Я не умею лечить черный крап, - прошептала Терра. – Я вообще не знаю, что эта за болезнь.
- Почему ты заговорила об этом?
- Какая разница «почему»? Итог один: я поняла, зачем нужна тебе!
- Думаешь, только для этого?
Терра обернулась к Гелиану, смиряя его гневным взглядом. Гелиан по-прежнему стоял посреди комнаты, держа лампу в руках. Его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций, а голос как всегда был спокоен. Холодный, сдержанный Гелиан. Раньше вся эта отстраненность привлекала ее. Но сейчас… Сейчас Терру бесило то безразличие, с коим он заглядывал ей в глаза. Она хотела застонать от безысходности и бессилия, но вместо стона получился невнятный смешок.
- Скольких знахарок ты обошел перед тем, как прийти ко мне? – спросила Терра. - Сколько порогов обил, утыкаясь носом в отказы и проклятия? Все эти женщины, а их, наверняка, было много, не желали иметь ни с тобой, ни с Радомиром ничего общего. Я права?
- Закон, по которому живут знахарки, придумал не я, - ответил Гелиан, продолжая смотреть на Терру.
- Да, его придумали блудницы, которых никто не хотел лечить. Женщины, которые умирали от обычной лихорадки только потому, что их, заболевших, попросту изгоняли за стену. Больше ста лет назад эти женщины приняли решение лечить себя сами. Не лекарствами предков, которых в ту пору на Земле уже не осталось, а травами, которые они стали собирать и изучать. Эти женщины основали Общество Знахарок и приняли Закон, по которому знания могут быть переданы только от одной женщине другой. Спустя годы лекари вообще исчезли. А у знахарок были травы и ремесло, которым они могли заработать себе на хлеб не в блудном доме, а в своем собственном. Понадобилось всего сто лет, чтобы лекарей не стало, и целых сто лет, чтобы этих женщин признали среди люда и стали почитать. Радомир никогда бы не смог постичь знания знахарок, потому что родился мужчиной. И ты бы никогда не смог убедить ни одну из них в том, что знахарство и медицина – это все-таки не одно и то же.
Гелиан улыбнулся Терре и она, перестав сдерживать свой гнев, с ненавистью взглянула на него.
- По-твоему это смешно? – напряженным тоном спросила Терра. – Смешно, когда люди умирают по причине чужой безграмотности?
Гелиан перестал улыбаться и поставил лампу на стол.
- Я улыбнулся тебе, Терра. Твоим рассуждениям и мыслям. А к чужой безграмотности я давно привык. В конце концов люди живут за стеной не одну сотню лет, не задаваясь вопросом, что же привело их туда. Пока они свободно могут существовать в пределах этой клетки, в их жизнях ничего коренным образом не меняется.
- Ты словно рассуждаешь о стаде овец, запертом в загоне пастухом!
- И в блеянии этих овец не слышно человеческих голосов…
- Люди – не овцы, Гелиан! И ты – не их пастух!
- Нет, не я. Их пастухом был твоей отец. Перед твоим отцом – твой дед. Перед ним – прадед. И так далее, на протяжении долгих веков.
- Да, как ты смеешь! – возмутилась Терра.
- Смею, - ответил Гелиан, - ибо знаю правду, в отличие от тебя.
- Изволь объясниться!
- Не думаю, что стоит сейчас затевать этот разговор, - покачал головой Гелиан.
- Это ты назвал моих предков «пастухами»! Если сейчас же не объяснишься, я буду считать, что только что ты намеренно оскорбил мою семью и мой род!