Возмездие Света (СИ)

— Леонид Геннадьевич, он вчера опять дежурил на Станции, простите его, — сказала Яна, сидящая позади меня, и её слова показались мне божьим провидением.
А если учесть, сколько раз она уже выручала меня, я был в неоплатном долгу перед ней. Я обернулся и с благодарностью посмотрел на неё — как всегда симпатичная, с длинными чёрными волосами и большими серыми глазами — мой ангел, скорчивший сердитую гримасу, она снова дразнила меня, показывая мне язык.
— Алан, не вертись, завтра я жду от тебя обзор по теме Золотого города, — несколько смягчившись, сказал учитель.
Очень вовремя раздался громкий звонок и нас всех как ветром сдуло из класса. Мы бежали по школьному коридору, слабо освещённому газовыми светильниками, установленными на стенах, к лестнице — на свободу от надоевших учителей и уроков.
«Опять мне придётся отвечать по теме, которую все принимают за детские сказки, — думал я на ходу, — но если для Янки она сродни её любимых фантастических книг, то для большинства выпускников, для всех нас — это было сокровенной мечтой — пройти испытание».
Нет, не так — пройти Испытание, как это сделал Лан, мой старший брат, в свои восемнадцать, и для него детская сказка исполнилась и стала его судьбой, впервые за сотни лет существования нашего города, прозванного Седьмым. Прошло уже семь лет с тех пор, как он отбыл в Золотой город, а мы так ни разу и не слышали о нём ничего, я лишь втайне мечтал, что он вернётся хотя бы в этом году — в день моего Испытания.
— Алан, кончай уже спать на ходу, — я почувствовал, как цепкие руки товарищей выхватили меня из толпы, бегущей на выход.
Я окинул их взглядом — Антон, Яна и Николай, давший мне сегодня подзатыльник, стояли в проходной, чуть в стороне от двери.
Мы были обычными, ничем не примечательными выпускниками Первой школы Седьмого города, одевались в школьную форму: тёмно-серые пиджаки и брюки, светло-серые рубашки, на ногах носили чёрные мягкие туфли из выделанной кожи. Янка — моя Яночка, как и все девчонки, наряжалась в менее строгий пиджак и юбку до колен, с многочисленными складками. А белые кружева и банты она давно уже перестала носить, с тех пор, как переехала в приют.
— Повторим? Покажешь нам Станцию? — Антон прятал за спиной огромный рюкзак и нечто длинное и узкое, завернутое в полотно.
— Представляешь, эти придурки вчера спёрли серебряный меч из музея на первом этаже! — со смехом сказала мне на ухо Яна. — Пока ты прогуливал уроки на своей Станции!
— А с чего вы решили, что с ним будет легче? Я, между прочим, использовал обычную бетонную арматурину, когда вчера дежурил! Она отлично подходит, правда, мало добыл, но всё же, — задумчиво пробормотал я.
— Так вот чем ты, бездельник, занимался на дежурстве, да? Сколько достал? — Николай потащил меня к выходу.
— Один мелкий шарик.
— Ух ты, он золотой? Подари, а? — громко крикнув мне в ухо так, что я аж поморщился, как от зубной боли, спросил Николай.
— Да кто бы знал, держите, смотрите сами! — я вытащил из нагрудного кармана школьного пиджака золотистый шарик, совсем небольшой, диаметром примерно в два миллиметра.
— Красивый! — Яна с интересом рассматривала светло-жёлтую, идеально круглую, металлически поблескивающую сферу, отразившуюся в её больших красивых глазах.
— Держи, Ян, это тебе, — я протянул шарик Янке.
— Правда? Спасибо, Алан, это будет… свадебный подарок, — засмеялась Янка, толкнув меня в бок.
— Кончайте трепаться, скоро стемнеет и придётся тогда с фонариками возиться! — сказал Николай.
— В любом случае придётся, — ответил я ему. — Пойдёмте уже, ночью опаснее будет.
На улице был ещё полдень, о чём нам громким боем не преминули напомнить огромные старые часы на центральном круглом здании Собора Испытания. Они висели высоко, под самым потолком, заменявшим собой небосвод, как говорил учитель. На самом деле, он был неплохой мужик, древний правда, и рассказывал нам о мире много такого, о чём молчали даже родители тех, у кого они ещё оставались.
Газовые фонари пока ещё ярко горели, освещая узкие и извилистые улицы нашего Седьмого города. Их яркий синеватый свет отражался в маленьких квадратных окошках двух- и трёхэтажных каменных домов, либо терялся в мягком мерцающем блеске свечей, горящих внутри. Тогда можно было заглянуть внутрь жилищ и увидеть неприглядное внутреннее убранство небольших комнатушек. Невысокие ограды по краям дорог отбрасывали странные тени, напоминающие то шпалы и рельсы нашего Метро, то жутких монстров, которыми пугают непослушных малышей.
 
Местами с потолка свисали, опускаясь почти до самого низа пещеры, массивные каменные сосульки — сталактиты, отливающие кристаллами меди, прораставшими из их глубины. Они же в свете уличных фонарей ярко поблескивали медными гранями и оставляли за собой длинные и толстые тени, росчерком пересекающие сразу несколько улиц. Дома в городе располагались весьма хаотично, часто прислоняясь одним боком к сталактитам или к стенам пещеры, и лишь Собор в самом центре Седьмого поражал своей высотой, упираясь в её свод. Между зданиями были протянуты многочисленные верёвки, на которых сушили стиранную одежду, громко хлопавшую на ветру и развевающуюся подобно флагам:
«Флагам капитуляции перед нашим образом жизни на большой глубине и безнадёгой, висевшей над каждым домом», — подумал я.
«В общем-то, ничего не обычного, самый заурядный городок на нашей ветке Метро, Южная станция, как его ещё иногда называли редкие посетители, прибывающие к нам из других городов», — так я размышлял, смотря по сторонам на родные улочки города, в котором я прожил свои восемнадцать лет.
То тут, то там по ним шли люди, кто-то по делам, иные торговали прямо на крыльце собственного дома. В центре, на площади возле Собора, всегда было шумно и толпы народа гуляли, любуясь большим мраморным фонтаном, в чаше которого плавали мелкие разноцветные рыбки. Водяные брызги попали мне на лицо, напомнив, как в детстве мы с Яной плавали здесь, а пожилой охранник гонялся за нами и даже выпорол меня однажды, пока я прикрывал Янин побег.
Наконец, пройдя мимо площади, мы вышли к красивому садику, где стояло много цветущих деревьев. Все их ветви были усыпаны светло-розовыми цветами, источающими терпкий пряный аромат. Небольшие пчёлы, покрытые пушистым, светло-розовым мехом, летали от цветка к цветку. Этот сад являлся, пожалуй, единственным местом в городе, которое освещалось с помощью электричества.
— Ура — а–а, это же Сахарная ферма! — по-детски радостно взвизгнула Яна, бросаясь по центральной садовой аллее к деревьям.
— Смотри, пчёлы ужалят, — засмеялся Антон.
— Они безобидные, у меня здесь мама… работала до школы… Она очень любила это место, как и я, — Яна замолчала, растерянно остановившись на середине садовой дорожки, обернулась и посмотрела на меня.
— Ян, пойдём, — тихо позвал я.
Мы медленно спускались в сторону Станции по центральной улице, при этом редкие люди, встречающиеся нам по пути, неодобрительно оглядывались на нашу шумную компанию, нарушающую привычную тишину города. Мне и Яне эта дорога была до боли знакома с раннего детства, друзья же редко бывали в этих местах.
Пройдя несколько кварталов невысоких, крепких каменных домишек, мы вышли на окраину Седьмого.
— Ребята, я забегу, переоденусь, подождите меня, хорошо? — спросила Янка на ходу, уже вбегая в двухэтажный старый дом на самой окраине.
— Детский приют «Солнышко», — прочитали мы вывеску над пыльным, каменным, обшарпанным крыльцом.
Мы осмотрелись вокруг — место было довольно унылым. Приют стоял в стороне и казался как будто оторванным от города и это несмотря на то, что селили здесь и без того одиноких деток.
«Но этот древний дом до сих пор хранит наши с Яной воспоминания о времени, проведённом вместе. Если бы не каменная мостовая, я бы, наверное, уже протоптал до него колею по дороге от своего дома и до школы, встречая и провожая Яну почти каждый день», — подумал я.
— Алан, что означает «Солнышко», ты не знаешь? — оторвал меня от размышлений Николай.