Возмездие Света (СИ)
«Зря ты бросил его в меня, весьма удобная деревянная ножка…» — проскакивает мысль, и я хватаю обломок и отрываю сиденье, беру его в левую руку вместо щита. Подхожу ближе, чтобы вытащить Янку, но получаю увесистый удар кулаком по щеке, откидывающий меня в сторону…
«Зуб кажется выбил, зараза!» — огорчаюсь я, затем поднимаюсь и ударяю своим импровизированным щитом нападающего в живот. Вокруг начинается визг, я с трудом отбиваю ножкою стула бутылку вина, брошенную в меня… Опрокидываю стол, уставленный полными и пустыми бутылями и грязными стаканами, тараня им ещё двоих нападающих и хватаю Яну за руку, вытаскивая её, совершенно пьяную, из-за стола, а после — из комнаты, отбиваясь на ходу от яростных атак. Вываливаюсь в коридор и вытаскиваю свою дурёху, потом я запираю дверь ножкой стула, вставив её в скобы замка.
Пока я выводил и тащил Яну до «Солнышка», она висла на мне, что-то бормотала бессвязное и вообще вела себя безобразно, потом в своей уже комнате отключилась на пару часов и засопела во сне, изредка всхлипывая.
Я был поражён, впервые в жизни увидев Яну в подобном состоянии. Как-то так вышло, что мы ни разу в жизни до этого не употребляли спиртного. Но хуже всего было то, что Янке стало совсем плохо, похоже, что она отравилась какой-то дрянью.
В итоге новый год мы всё же встретили вместе, в уборной. Янка — в обнимку с горшком, а я — с графином воды и стаканом рассола. Часа через три я отнёс Яну в комнату, уложил на кровать и попросил бабу Веру проследить за её самочувствием, на что она лишь покачала головой и сказала, что выдерет Янку на утро как сидорову козу.
Это меня чуть успокоило, даже мелькнула шаловливая мысль: «Может, розги принести?» — но я лишь грустно усмехнулся и ушёл домой досыпать.
В обед я проснулся от громкого и настойчивого стука в окно. С трудом продрав глаза я увидел, что мать снова ушла на работу, после выглянул за окно и едва разглядел сквозь грязное стекло Яну, немного помятую, чему я совсем не удивился, после всего происшедшего, но к тому же ещё и заплаканную, насколько я мог рассмотреть в свете газовых фонарей. С этим я уже не мог ничего поделать, моё сердце сжалилось, и я направился в коридор, не спеша. Встал у двери, содрогающейся от сильного стука, прислонившись к ней спиной.
— Алан… открой…
— И? — спросил я её через дверь.
— И… я была дурой, прости…
— А зачем тогда так…
— И… потому, что я тебя люблю, а ты… дурак… прости… Алан… открой!
Я отворил тяжёлую дверь, посмотрел в её мокрые глаза и обнял свою Яну:
— Больше не будешь? Я не хочу так вот драться… Да и вообще…
— Прости…
Мы долго сидели с ней вместе, разговаривая о всяких пустяках, как и раньше, но самое главное — мы вновь помирились и, кажется, даже целовались, я точно уже не помнил. Наши совместные походы до школы и обратно, ставшие уже ритуалом, вернулись вновь и мы были счастливы.
А за неделю до дня рождения Яны мне пришлось заняться обустройством ледяного катка. Я принялся таскать и сливать воду на землю в одном из самых холодных северных ответвлений пещеры, в итоге мне удалось создать небольшую ровную ледяную площадку.
И наконец, наступил долгожданный день её рождения. К счастью, он выпал на выходной, и я рано пришёл к «Солнышку», переживая, понравится ли мой подарок и как всё пройдёт. А больше всего меня тревожило, получится ли у Янки кататься на коньках.
«Я бы не смог», — закралась мысль, но я отогнал её.
С утра было очень холодно и коньки били меня по спине, спрятанные в большом чёрном рюкзаке. А подружка моя крепко и видимо сладко спала и, как назло, совсем не спешила вставать. В итоге баба Вера, увидев меня, прыгающего на морозе, сжалилась надо мной:
— Доброе утро, Алан! Ты, как всегда, за Яной пришёл? А что же так рано, сейчас же не в школу?
— Ей сегодня семнадцать исполнилось, баб Вер, я ей подарок принёс, только вы не проболтайтесь, хорошо? — тихо сказал я, показывая самодельные коньки.
Я начал ей было рассказывать, как их смастерил, но услышал скрип двери наверху и, упаковав подарок, взлетел вверх по лестнице. Яна ещё в полусонном состоянии шла в сторону кухни, но обрадовалась, увидев меня.
— Ян, привет, я тебя… в общем, поздравляю тебя с днём рождения и… вот, держи! — я вытащил из рюкзака свой подарок. — Пойдём со мной, там за лифтом я залил небольшой каток… Смотри, тут в тетрадке я выписал, как кататься, вот — здесь разные фигуры и позы, я тебе помогу… Только музыки, к сожалению, нет…
Яна стояла с подарком в руках и слёзы ручьями текли с её глаз, потом, улыбнувшись, сказала:
— Ты вспомнил тот день, да?
— Да, твоя мама… она не успела… исполнить твою мечту, и я подумал… Пойдём, Ян?
— Ага, я сейчас. Спасибо тебе, Алан!
Она быстро собралась и до вечера мы пробыли на катке. Сначала мне приходилось поддерживать Янку, чтоб та не упала, но потом она каталась сама в свете масляных ламп, что мы захватили с собой. После мы разговорились, вспоминая:
— Ян, ты помнишь, как мы маленькие застряли в пещере у реки. Всё-таки здорово, что мы с тобой тогда повстречались!
— Между прочим, Алан, я твоей маме после всего сказала, как ты и просил, про твои вонючие порванные штаны и рубашку! Взяла вину на себя.
— Правда, что ли? И они не воняли, почти… А я думал, что ты позабыла…
— Она всё равно надрала тебя? Ха-ха, так ты заслужил! Заставил девочку говорить всякие гадости, и не стыдно тебе было?
— Вот спасибо… Нет, постой, ты что ли серьёзно? Ты ей это правда так и сказала? Что это ты порвала мне рубашку и штаны? Аха-ха-ха!
— Ага, представляешь! Аха-ха-ха!
— Ха-ха… А ещё говоришь, я — дурак… Ой, больно же!
— Заслужил. Хотя нет, нынче я виноватая, можешь меня наказать.
— Ты уверена?
— Да!
Я крепко поцеловал её, прижимая к стенке пещеры. К грязной стенке, и Янка вскоре заметила это…
— Ха-ха-ха! Блин, больно же, Ян. Не переживай, в этот раз я моей маме скажу, что это я тебя испачкал… Не-е-т!
А вечером мы целовались под светом газовых фонарей за углом возле «Солнышка». В тот день Яна сказала, что хочет прожить всю свою жизнь вместе со мной до конца.
***
…Неумолимое время, как золотые песчинки в часах, пролетело, осыпавшись вниз, затем исчезая. Нам тут уже восемнадцать, а я… больно… не хочу вспоминать… «Исполни мою мечту, позволь мне остаться здесь с ней, навсегда!» …
Глава 2
Мне снова снились башни Золотого города, сверкающие в лучах восходящего солнца, отражающегося тысячами солнечных брызг в окнах домов, высотой настолько огромной, что они, как молнии, пронзали небеса.
Город был великолепен, но казался безжизненным и пустым, я бродил по его улицам в поисках хоть одной живой души, искал… а звук моих шагов громких эхом отражался от его хрустальных стен. Затем я бежал по почти бесконечной бетонной лестнице на крышу самого высокого здания, а лившийся сквозь окна свет слепил мне глаза. И вот я уже практически достиг верхнего проема, как вдруг всё залило нестерпимо белым светом, обволакивающим весь мир вокруг меня.
— А-ла-н-… — кричал я в пустоту и мой крик затихал в невообразимо плотном белом тумане, заглушавшем мой зов.
Внезапно я очнулся от боли в затылке и, озираясь по сторонам, словно выискивая кого-то в ещё уходящем сне, наткнулся взглядом на Колю, моего давнего соседа по парте который, разминая ладонь и ехидно усмехаясь, поглядывал на меня. До моего, ещё сонного сознания, стал пробиваться недовольный голос нашего учителя истории, который выглядел древним, да и одет он был под стать — в строгий тёмный костюм с бабочкой и клетчатую рубашку, его лицо украшали огромные очки в чёрной оправе, смешно увеличивающие его сердитые пронзительные глаза.
— Алан, ты снова спишь на уроке, сколько можно! Неужели ты настолько не ценишь мой предмет и не желаешь успешно пройти Испытание, как и твой брат? Может быть, ты тогда сможешь ответить нам… — голос учителя гневно дрожал, он недовольно поглядывал на меня и на Кольку.