Дочери Медного короля

— Нет. Скажите.
— До того, как спуститься и пойти в бар, мне хотелось бы…
— Продолжайте же.
— Мы могли бы подняться на крышу этого здания, — пробормотала Эллен со смущенной улыбкой.
— Зачем?
— В такую чудную ночь вид оттуда, должно быть, необыкновенный.
— А не отправиться ли нам все-таки на танцы?
— Да ведь ни вам, ни мне этого по-настоящему не хочется. Пойдемте! Вчера вечером вы были настроены более романтично.
Она подошла к двери и, обернувшись, знаком предложила ему следовать за собой.
— Эви, — признался он с жалкой улыбкой, — у меня может закружиться голова.
— Но ведь необязательно смотреть вниз и подходить к краю.
— К тому же, наверху дверь, скорее всего, заперта на ключ.
— Это было бы странно, принимая во внимание правила противопожарной безопасности. Идемте, идемте! Можно подумать, что я предлагаю вам спуститься в бочке по Ниагарскому водопаду.
Он шел за ней, испытывая одновременно недовольство и влечение. Дверь мягко закрылась за ними, и они оказались в полутьме, которую не могла рассеять висевшая там единственная слабая лампочка.
Поднявшись на восемь ступеней, они повернули, поднялись еще и увидели перед собой темную металлическую дверь, на которой белой краской было написано: «Входить строго воспрещается, за исключением случаев крайней необходимости, связанных с опасностью».
Пауэлл прочел надпись вслух, подчеркнув слова «строго воспрещается», но Эллен только пожала плечами и взялась за ручку.
— Готов биться об заклад, что она заперта, — заявил Пауэлл.
— Тогда не было бы этого объявления. Толкните-ка ее посильней.
— Ну ладно! — с неожиданным раздражением воскликнул Пауэлл.
Изо всех сил он нажал на дверь, едва не упал, так как она резко распахнулась, споткнулся о порог и сердито сказал:
— Можете любоваться вашим замечательным лунным светом!
— Да вы трус! — сказала Эллен шутливым тоном, смягчающим резкое слово, и двинулась вперед по асфальтированной поверхности крыши, как конькобежец, скользящий по слишком тонкому льду.
Пауэлл обернулся на стук закрывшейся за ней двери.
Радиобашня чернела на фоне усеянного звездами неба. На самой ее верхушке время от времени загорался красный свет. В промежутках между вспышками мягкое сияние луны становилось более ярким.
Эллен посмотрела на напряженный профиль Пауэлла. В зависимости от освещения он казался то белым как мел, то красным. Позади Пауэлла она разглядела парапет вентиляционной шахты, заканчивающийся полосой из белого камня. Ей захотелось приблизиться к тому месту, откуда упала Дороти, но тут же, охваченная страхом, она отпрянула назад.
«Я ведь ничем не рискую, — успокоила она себя. — До тех пор, пока я остаюсь для него Эвелин Киттредж…» Она подошла к краю крыши, жадно вдохнула свежий воздух. «Здесь он убил ее. Здесь он может себя выдать. А я в самом деле опасности не подвергаюсь…»
— Дуайт, — позвала она, — подойдите ко мне, посмотрите.
Он сделал несколько шагов в сторону парапета, потом остановился.
Взгляд его задержался на огнях города, но через некоторое время он отвернулся и медленно, как будто его что-то притягивало, направился к вентиляционной шахте. Эллен следовала за ним, стараясь ступать неслышно… Он наклонился. Темноту туннеля местами разрывал льющийся из некоторых окоп свет. Последнее, на первом этаже, освещало асфальтированную поверхность, ограниченную четырьмя стенами.
— Я думала, вы страдаете от головокружений…
Он мгновенно обернулся. Лоб его был покрыт потом, на губах блуждала нервная улыбка.
— Это правда, и все же я не могу заставить себя не смотреть вниз. Ведь каждый терзает себя на свой лад… Теперь, может быть, уйдем?
— Да мы только пришли! Вам уже случалось здесь бывать?
— Нет, никогда.
— Это здесь в прошлом году произошел несчастный случай? Со студенткой, упавшей с крыши…
— Это был не несчастный случай, а самоубийство, — коротко возразил Пауэлл.
— Да, в самом деле, я теперь вспоминаю, что читала об этом в газетах. Она ведь училась в Стоддарде, правда?
— Совершенно верно… Видите вон тот купол? Это обсерватория. Я был там однажды, для того чтобы…
 
— Вы были с ней знакомы?
— Почему вы спрашиваете меня об этом? — спросил он. Красный луч осветил в это время его лицо.
— Мне просто пришло в голову. Это было бы естественно для студентов одного университета…
— Я действительно был с ней знаком. Это была очаровательная девушка. А теперь поговорим о другом… Без двадцати девять, — заметил он, поглядев на часы. — По правде сказать, мне здесь надоело.
И он направился к выходу.
— Постойте! — закричала Эллен. — Я… Я хочу закурить.
— О! — раздраженно сказал он, опуская руку в карман. — У меня нет с собой сигарет. Пошли, достанем внизу.
— У меня есть, — сказала Эллен, подходя к вентиляционной шахте и прислоняясь к парапету как раз в том месте, откуда, если верить газетам, упала Дороти. — А вы хотите курить?
Он вернулся, сжимая губы, но сдерживаясь. «Нужно, чтобы он заговорил сейчас, — подумала Эллен, протягивая, ему пачку, — потому что он никогда больше не пригласит Эвелин Киттредж!» Он с мрачным видом взял сигарету.
— Так это здесь… — начала Эллен, слегка поворачиваясь и указывая на чернеющую шахту.
— Послушайте, Эви, — воскликнул Пауэлл, окончательно теряя терпение, — ведь я просил вас больше не говорить об этом! Неужели вы считаете мою просьбу чрезмерной?
— Извините, — холодно сказала Эллен, поднося сигарету к губам, — но меня удивляет, что вы так выходите из себя.
— Вы не хотите понять, что я был знаком с Дороти!
Она зажгла спичку и увидела на секунду синие глаза, потемневшие от гнева, выдающуюся челюсть… Еще шаг… Один только шаг… И он заговорит!
— Хорошо же! — закричал он. — Хорошо! Вам обязательно нужно знать, почему мне тяжело говорить о ней? Почему я не хотел лезть на эту проклятую крышу и даже входить в само здание!.. — Он бросил сигарету. — Потому что это ее я имел в виду, когда мы разговаривали вчера вечером! Девушку, которая улыбалась, как вы! Девушку, которую я…
Он внезапно остановился, глаза его были расширены, потом красный свет погас, и Эллен видела уже только смутный силуэт. Она почувствовала его руку на своем запястье и вскрикнула, при этом сигарета выпала у нее из губ, а сумка соскользнула к ногам. Он отпустил ее руку, пальцы ее разжались и выронили какой-то легкий предмет. Дуайт, как ей показалось в окружающем тумане, нагнулся.
Красный свет снова загорелся, и она увидела, что он держит на открытой ладони белый футляр с ее именем, выгравированным медными буквами.
Кровь застыла у нее в жилах. Она закрыла глаза, стараясь преодолеть тошноту, и почувствовала, что острый край парапета впился ей в спину.
8
— Ее сестра… — пробормотал Пауэлл. — Ее сестра…
Эллен открыла глаза. Он смотрел на футляр, как будто не мог поверить в его реальность, потом поднял голову и спросил:
— Что все это означает? Что вам нужно от меня? — И он отбросил футляр.
— Ничего, ничего, уверяю вас! — пролепетала Эллен, пытаясь разглядеть дверь и начиная медленно продвигаться вдоль парапета.
— Вы… знакомитесь со мной, задаете мне массу вопросов… Наконец, приводите меня сюда… Что же вам от меня нужно? — повторил он угрожающим тоном.
— Ничего… ничего, клянусь вам!
— Зачем, в таком случае, вам понадобился весь этот спектакль? — продолжал Пауэлл, направляясь к ней.
— Остановитесь! — закричала Эллен. — Если со мной что-нибудь случится, вы пожалеете об этом! Кроме меня есть еще один человек, который знает все о вас, знает, что я сейчас здесь с вами…
— Если с вами что-нибудь случится? Что, черт побери, вы хотите этим сказать?
— Вы прекрасно меня понимаете! Если я упаду…
— Но почему вы должны упасть?.. Вы думаете, что я… — Он указал на парапет. — Вы, должно быть, окончательно лишились рассудка!