Тринадцатый IV (СИ)

Количество подписей зависело от статуса подписывающих документ. В нашем случае — хватило трёх. И ещё вчера Голицын выдал мне все документы на Зубастика, заверенные имперскими печатями, которые чудесным образом нашлись в аудитории. Но он сразу предупредил, что если император об этом узнает, мне придётся самому всё объяснять. И я готовился, то и дело прокручивал в голове варианты разговора.
Мы проходили через КПП втроём: я, Зубастик и Иван Фёдорович. Сперва он отказывался, чтобы не привлекать внимание, но я смог уговорить.
Через корпус для простолюдинов прошли без проблем. Однако редких кадетов во дворе смущал розовый плед, летящий за моей спиной. Зубастик с ним расставаться не захотел.
А вот когда мы вошли во двор корпуса видящих, на меня покосились все, кто можно… Кто ж знал, что сегодня сутра будет торжественная линейка. Генерал стоял перед группами кадетов, стоящих по стойке смирно. Но только завидел меня, прекратил вступительную речь. Он с открытым ртом смотрел на меня, подходящего к нему…
Не мог же он начать при всех меня отчитывать. Может, это и хорошо…
Я подошёл к генералу и протянул ему все необходимые бумаги. Он пробежался по ним взглядом и даже поскрёб печати ногтем, чтобы убедиться — они настоящие.
— Алексей, я оставлю их у себя, пока не сниму копии, — тихо сказал он.
— Значит, я могу оставить Зубастика?
— Ну, теперь уже выбора вы мне не оставили, — процедил генерал. — Вставайте в строй. А питомец пусть здесь останется.
Я пошёл к группе своего класса. Кадеты стояли ошарашенные, и даже не перешёптывались. Конечно, не каждый день сюда по доброй воли регата приводят. Но если я хотел создать орден и нарастить его влияние, преимущества надо было показывать сразу.
И на мою удачу, Лев Борисович быстро сообразил, как выкрутиться из ситуации, и продолжил торжественную речь:
— Кадеты! Сегодня великий день! — он поднял вверх руку, в которой держал все документы на Зубастика. — Одному из наших кадетов удалось приручить регата! Прошу знакомиться, это Зубастик. Он не представляет для людей никакой угрозы. И согласно подписанному решению от совета московской аристократии, направлен к нам на изучение.
Генерал замолк. Но кадеты продолжали тоже молча стоять и коситься на меня. И это они ещё моего настоящего имени не знают! Тогда бы сюда точно набежало журналистов, каждый бы ученик достал телефон, чтобы сделать снимок. А так, я всего лишь простолюдин, которому повезло.
Иван Фёдорович захлопал в ладоши первым. И его настрой подхватили остальные. Но не я.
После бурных аплодисментов, Лев Борисович продолжил:
— Для регата будут созданы специальные условия. И каждый из вас сможет познакомиться с ним в порядке очереди. В скором времени будет создан новый комитет, контролирующий этот процесс.
Он имел в виду своих доверенных людей. Не сомневаюсь, что именно они и займутся контролем посещений.
Остался последний ход, который и решит всё. Иван Фёдорович протянул генералу вторую папку с имперским гербом.
Эту бумагу мне было заполучить сложнее всего. Но благо, что империя была не против отдавать покровительство над некоторыми училищами, чтобы избавиться от их финансирования. Поэтому совет военной аристократии быстро подписал нужные бумаги. Это обошлось мне довольно дорого. Наверное, поэтому Александр так и не стал финансировать военное училище. А империи выгодно контролировать меньше видящих магов… Больше монстров — больше магии в этом мире.
Всё сложно, но нет ничего невозможного для того, кто хочет… изменить мир.
Ох, надеюсь то что я сейчас делаю, не приведёт к государственному перевороту. Хотя, учитывая, что решил ломать систему не молоточком, а сразу кувалдой, всё к этому и идёт. Но кто сказал, что сам император не пляшет под чью-то дудку? Её просто надо сменить…
— У нашего училища появились покровители из княжеских родов. Теперь вместе с нами за развитием Зубастика будут следить Воронцовы и Голицыны. Всю подробную информацию мы на днях опубликуем на сайте училища.
Удивительно, но сам регат стоял сонный. Ему было всё равно, что он вызвал у общественности подобный резонанс. Малёк закутался в плед и хотел спать. То и дело отправлял мне образы, чтобы я отвёл его обратно в убежище.
 
Но это сделал уже Иван Фёдорович в конце торжественной линейки, когда кадетам разрешили идти на завтрак. Лев Борисович жестом подозвал меня, и мы отошли в сторонку от толпы.
— Алмазов, вы что себе позволяете? — прошипел он.
— Вы просили получить разрешение, чтобы все кадеты могли наблюдать за Зубастиком. Я их вам принёс, — уверенно ответил я. — Теперь, вопросы будут не к вам, а напрямую к Воронцовым и Голицыным. Они же согласовывали это с военным советом, а не вы.
— Не понимаю… Они мне на новый спортзал десять лет обеспечение выдать не могли. А тут за неделю все подписали.
— За выходные, и то потому что это снимало с них финансовую ответственность, — шёпотом подправил я. — И да, я чуть не разорился на взятках. Но сами знаете, Зубастик того стоит.
— Через неделю об этом узнает вся страна, И вам уже не получится скрыть личность.
— А это мы ещё посмотрим, — улыбнулся я. — Извините, но я бы хотел успеть на завтрак.
Возражать при всех генерал не стал. Мы, стоящие в стороне, и без того много внимания привлекали.
Я ушёл под пристальным взглядом генерала. Его не устраивало, что подобные решения принимались без его ведома. Ну, тогда бы сам придумал план получше…
Я принял душ и спустился на завтрак. Но только вошёл в столовую, как поймал на себе пристальные взгляды. Быстро набрал на поднос еды, два компота. Всем видом показывал, что не собираюсь отвечать на вопросы. И на несколько минут этого хватило, пока я не присел за столик к друзьям.
— Лёх, ты когда собирался нам рассказать? — предъявил мне Костя.
— Вот сегодня и собирался, — ответил я, стараясь сохранять спокойствие.
Последствия произошедшего были мне хорошо известны, поэтому не мог не переживать. В течение нескольких дней и узнаю по какому сценарию дальше пойдут события. Ох, представляю, как сейчас офигевают семейные юристы.
Всё, что я провернул, стало возможно лишь из-за денег и статуса, которые мне достались в наследство. Как и хотел отец, я направил их на благое дело.
— Лёш, расскажи, как ты приручил регата. Пожа-алуйста! — протянула Неля, осматриваясь по сторонам.
— Кого ищешь?
— Громова. Он мне почему-то больше не писал. А утром отец прислал сообщение, что помолвка разорвана, — улыбнулась девушка.
Так, значит, смерть Громова решили замять. Скорее всего, скоро пойдёт слух, что он перевёлся в другое училище по семейным обстоятельствам. Либо СБ училища придумала что-то другое.
— Хм, может, с каникул опоздал, — пожал я плечами.
— Оно и к лучшему. Так расскажешь?
Друзья принялись меня уговаривать, а я не смог отказать. Но пока рано было говорить всю правду, поэтому я рассказал о пещере с яйцом, но без упоминания сестры. Якобы мы с куратором наткнулись на неё случайно.
— Лёх, ну ты даёшь! — протянул Серёга. — Вон, новость уже в глобале появилась.
— Это ненадолго, — хмыкнул я, поскольку прекрасно знал, как у нас работает цензура.
— Можно, мы первыми познакомимся с мальком? — Дина умоляюще посмотрела на меня.
— Конечно. Сегодня после уроков подходите к входу в подвал.
— Дин, я тебя не пущу. Вдруг Лёха где-то ошибся, и регат опасен, — начал Виталик старую песню.
— Он безобидный. А иначе думаешь, ему бы разрешили продолжить жить?
— Логично. Но всё равно…
— Виталь, ну давай, хоть сейчас без своей заботы! — возразила его сестра. — Мне она уже осточертела!
Видимо, это была последняя капля, и её прорвало. Виталик такого не ожидал, поэтому завис с открытым ртом, так и откусив кусок эклера.
— Лёх, слушай, это же получается, что если ты смог приручить регата, то и мы сможем? — осенило Серёгу, и он убрал смартфон в карман.
— Сможете. Но для этого нужно будет вступить в тайный орден, — тихо ответил я, чтобы не услышали те, кто грел уши за соседними столами.