Не с первого взгляда, но до последнего вздоха (СИ)

— Ничего, я потерплю. Не хрустальная ведь, — произнесла Грейнджер, в ответ сжимая подругу.
Джинни просила прощения за то, что не приходила, когда девушка очнулась. Годовалый Джеймс немного приболел, и оставить его у Молли, где была целая толпа детишек, как вариант вообще не рассматривался. Она начала суетиться вокруг Гермионы, словно пыталась сдуть пылинки с фарфоровой куклы. Грейнджер недовольно бурчала, что с ней всё в порядке, что ей ничего не нужно, пыталась отвлечь, расспрашивая о делах, но Джинни уже было не остановить. С каждым годом она становилась всё больше похожа на мать.
Они спокойно ужинали, обсуждая все сплетни и события, которые произошли, пока Гермиона была в больнице. Джинни рассказывала о том, как Тедди случайно поджег волосы любимой куклы Оливии, дочери Билла и Флёр. И о том, как девчушка угрожающе на него посмотрела, давая понять, что пусть она и мелкая, но «ещё отомстит». Рассказывала о том, как Артур уже почти дошёл до точки кипения с таким количеством гостивших детей. А что будет дальше? Когда у Рона будут дети, или Поттеры захотят ещё одного?
— Тебе бы стоило приехать как-нибудь в Нору, дорогая. Родители так скучают по тебе, — сказала Поттер, а девушка в ответ лишь клялась, что обязательно наведается.
Друзья говорили о том, как сейчас стояло на ушах Министерство, ведь организация ежегодного благотворительного бала идёт куда медленней, чем того хотелось. Ходили слухи, что в этот раз всё будет куда грандиозней, чем в предыдущие годы. И что Кингсли сказал, что от фейерверка в этом году в их душах «будет пожар» от восторга.
Джинни с восторгом вспоминала свадьбу четы Забини. В особенности то, как хорошо было исследовать джунгли и то, как они с Гарри нашли какое-то укромное местечко. Благо Гермиона даже подумать не успела, что это слишком для ее ушей, как Гарри мастерски отвлёк жену вопросами о ребёнке.
Подруга так беззаботно рассказывала все истории Гермионе, что, переведя взгляд на Гарри, девушка поняла: он ни слова не сказал ей об убийствах. Что они, скорее всего, напрямую связаны с нападением на Грейнджер. Из-за этого, сколько бы веселых ситуаций не рассказала Джин, она так и не смогла выдавить улыбку. Но когда подруга робко спросила о Малфое, Гермиона, извинившись, сказала, что хотела бы отдохнуть и направилась к себе под шептание Гарри: «Ты не могла с этим подождать?» за спиной.
Заперевшись в комнате и наложив на неё заглушающее, Грейнджер сползла по двери, оседая на пол. Три дня она ничего не слышала о нём. Ни записки. Ни совы. Ни патронуса… Внутри скреблись кошки, а душа ныла, переживая за него. Ведь теперь, когда девушка знала, с кем имеет дело, было ещё страшней. Гермиона понимала, что ничего не сработает, даже её изобретённое заклинание. Его не поймают, пока он не позволит. Пока он не провернёт задуманное. Но что это? Она даже не подозревала… Но готова была пойти на всё, лишь бы близкие люди не пострадали.
Поднявшись с холодного пола, Гермиона направилась к кровати. Лёжа на мягких подушках и смотря в потолок, она крутила в руках медальон и беззвучно умоляла Мерлина, чтобы с Драко всё было хорошо. Чтобы вселенная услышала. Уберегла.
Повернувшись на бок, Гермиона увидела на прикроватной тумбочке свою палочку, одна навязчивая мысль никак не хотела покидать голову. Взяв древко в руки, девушка сосредоточилась и произнесла заклинание. Но вместо светящейся выдры, которой та хотела передать послание для Малфоя, появилась лишь маленькая искра, которая сразу же растворилась.
— Видимо, ещё не время, — тихо сказала Гермиона самой себе и, прикрыв глаза, провалилась в сон.
На следующий день Гермиона старалась не попадаться на глаза своим друзьям, чтобы не отвечать на лишние вопросы о самочувствии. Особенно о самочувствии. Ведь ощущала себя девушка максимально разбитой. Ей надоело чувствовать опасность. Ей надоело переживать из-за угроз. Ей надоело врать. Поэтому после того, как она просидела целый день в своей комнате, Грейнджер всё-таки вышла и тихо пошла в библиотеку.
 
Попытка снова поискать какую-то информацию о лилиях или ритуалах по-прежнему не увенчалась успехом. Она стала искать что-то об Эдриане, но в записях генеалогических древ чистокровных семей не нашла никого, кто мог жить в это время. Ни одной зацепки.
Грейнджер сидела и читала какой-то старый фолиант по заклинаниям, когда услышала, как дверь отворилась, и в проёме показалась голова Джинни.
— Привет. К тебе можно? — спросила подруга.
— Да, — ответила ей Гермиона, закрывая книгу, и отложила ту на столик. — Ты что-то хотела?
— Я хотела извиниться. За то, что наседаю. Я понимаю, что ты через многое прошла и устала. Что ты не хочешь ничего рассказывать, — Джинни присела в кресло напротив и начала нервно выкручивать пальцы на руках. — Но я так соскучилась, Гермиона. Я чуть не потеряла тебя. Свою лучшую подругу. Когда… когда Гарри сказал, что ты в Мунго… — девушка понемногу начала всхлипывать.
Гермиона подошла к девушке и, присев на корточки у кресла, взяла её похолодевшие руки в свои, произнося:
— Дорогая, я здесь. Всё обошлось. Я ведь в порядке. И обязательно всё тебе расскажу.
— Это всё те лилии, да? — с интересом спросила Поттер. — Это был какой-то знак?
— Скорее всего, да, — попыталась как можно правдивее соврать Гермиона. — Поначалу я думала, что это цветы от Малфоя…
— От Малфоя? Ты с ума сошла? Какой разумный человек будет дарить девушке в знак внимания чёрные цветы? — с негодованием спросила Джинни.
— Я думала, что это что-то необычное. Особенное, знаешь, — о том, что она находила цветы у него в квартире, девушка решила умолчать.
— Так во-о-от кто для тебя Малфой, — с хитринкой в голосе произнесла подруга. — Кто-то особенный.
— Да, Джин, пожалуй, да… — ответила Грейнджер и робко улыбнулась, отводя глаза.
— Да ты влюбилась, Гермиона, — довольно пропищала рыжая, будто и не была в слезах пару минут назад.
— Джин, давай не будем об этом сейчас, ладно? — недовольным голосом пробурчала Гермиона и пошла по направлению к своему креслу.
— Ладно, — ответила подруга. — Я вообще-то хотела сказать, что планировала устроить тихий семейный ужин. Но, когда Рон узнал, что ты у нас, настоял на том, чтобы они с Кэтти присоединились. Ты не будешь против?
— Нет, не буду. Я бы помогла тебе на кухне, но ты знаешь, что от меня мало толку, — усмехнувшись, сказала Грейнджер.
— О, да, — хихикнула Поттер. — это ещё мягко сказано. Тогда просто посиди в гостиной с Джеймсом, пока я буду думать, чем вас угощать.
Девушки вместе спустились вниз, и пока Джинни хлопотала на кухне, готовя запеченный картофель, овощное рагу и яблочный пирог одновременно, Гермиона сидела в гостиной на диване и смотрела, как маленькая копия Гарри игралась с подаренными игрушками.
Джеймс был одарённым ребёнком. Когда малышу было около восьми месяцев, он начал рисовать всякие каракули на всей бумаге, которая попадалась ему на пути. И если Грейнджер откровенно смеялась с того, какие порисованные обои стали в доме на площади Гриммо, то разрисовку книг она простить ему не могла. Гермиона подарила мальчику волшебный альбом для рисования, в котором никогда не заканчивались страницы, и краски с кисточками, которые помогали развивающейся фантазии ребёнка.
И вот сейчас, когда Джеймс потянул Гермиону за руку и повёл к столику с альбомом, предлагая что-то вместе нарисовать, на душу девушки словно вылили исцеляющий бальзам. Она смотрела, как мальчишка рисовал палочки и кружочки, соединяя их в подобие человечков и приговаривал где «мама и папа», где «больсой дядя Лон и класивая тётя Китти». Но больше всего из нарисованных каракуль её удивил «дядя Длако», потому что мальчик нарисовал его с большой красной точкой на груди, напоминающей сердце, и с широкой улыбкой, которая так редко озаряла лицо мужчины.
 
— Милый, — позвала Гермиона мальчика, — а что это ты нарисовал дяде Драко? Что это значит?
Мальчик посмотрел на неё и в легком замешательстве свёл бровки на переносице, после чего перевёл взгляд на свой рисунок. Потом снова на Гермиону и снова на рисунок Драко. В следующий миг лицо ребёнка озарила такая искренняя и счастливая улыбка.