Девиантный Король (ЛП)

В голосе Ксандера звучит неуверенность, соответствуя моему смятению внутри. Даже несмотря на то, что его хватка остается стальной.
— Нет.
Эйден не отрывает взгляда. Он как собака с костью. Его ничто не остановит, пока он не получит, желаемого.
— Холодное Сердце даст мне то, что я хочу, так что я отпущу ее, верно?
Я один раз качаю головой, цепляясь за последнюю нить достоинства, которая у меня осталась.
Ксандер сильнее давит на мои запястья, будто сообщает что-то. Что, я не знаю.
Садистская искра из прошлого возвращается, когда Эйден пристально наблюдает за мной.
— Что скажешь, Холодное Сердце?
Он тянется к кружеву моего лифчика, его пальцы скользят по ткани. Моя спина напрягается, и я сжимаюсь в Ксандера, словно он моя защита от своего друга.
Честно говоря, он может быть единственной защитой, которая у меня есть.
Эйден становится смелее, прижимая палец к ткани. Его кожа скользит по ложбинке моей груди, оставляя след чего-то настолько чуждого, что это ужасно.
Он даже не тянется к телефону. Нет. Он наблюдает за мной с бесстрастным лицом, его пальцы лениво скользят по изгибу моей груди, останавливаясь на шраме.
Его конечная цель, похоже: заставить меня почувствовать себя неуютно в собственной шкуре.
Это работает.
Это чертовски работает.
Ксандер снова дергает меня за запястье, как будто подталкивает к тому, чтобы я прекратила это.
— Отлично! — я киплю. — Какого черта ты хочешь?
Эйден отступает назад, но не отрывает взгляда. Я не хочу отступать первой, но смотреть в эти пустые глаза утомительно.
Это похоже на то, как если бы вы оказались в ловушке пустоты и кричали, но единственный звук, который вы можете услышать, это эхо.
— Все зовут меня Кингом.
— И? — спрашиваю я, не понимая, к чему он клонит.
— Ты этого не делаешь.
— Это потому, что у тебя есть имя, какого черта я должна называть тебя по фамилии?
— Кто дал тебе право называть меня по имени?
— А?
— Зови меня Кингом.
Его лицо озаряется злобой.
Ему доставляет это удовольствие. Ублюдку нравится видеть меня беспомощной.
Я думала, что Эйден был сумасшедшим раньше, но оказалось, что он гребаный псих.
— Называть тебя Кингом? — повторяю, недоверчиво.
— Это не ракетостроение. Скажи: пожалуйста, отпусти меня, Кинг, и я это сделаю.
Я извиваюсь в объятиях Ксандера, ненавидя, как моя грудь подпрыгивает при этом движении.
— Мне все равно, кто ты, Эйден, и ты тоже, придурок. — я бросаю через плечо Ксандеру, который..играет на телефоне? Серьёзно? Я указываю подбородком на Эйдена. — Если ты что-нибудь со мной сделаешь, я заявлю на тебя за сексуальное домогательство и разрушу все твое будущее.
— Блядь, Холодное Сердце. Теперь ты по-настоящему облажалась. — Ксандер свистит. — Тебе действительно не следовало угрожать ему.
— Я думал, ты умна. — Эйден цокает. — Но прихожу к выводу, что ты тоже сталкиваешься с глупыми моментами.
Прежде чем я успеваю обдумать, он вырывает меня из объятий своего друга. Я вскрикиваю, когда натыкаюсь на его твердую грудь. Его грубые пальцы впиваются в мой лифчик. Он забирает мой телефон и бросает его мне за спину. К Ксандеру, я полагаю. Затем хватает меня за оба запястья за спиной, сцепляя их в одной покрытой синяками руке.
— Я сваливаю отсюда, — говорит Ксандер рассеянным тоном. — Не задерживайся.
Его небрежные шаги исчезают вдали.
Никогда не думала, что захочу, чтобы Ксандер остался, но я готова умолять его об этом. Он может быть жесток, но у него не такой пустой взгляд, каким смотрит на меня Эйден.
— Ты забрал телефон.
— И?
— Так отпусти меня.
Я смотрю на его рубашку, не желая встречаться с ним взглядом.
— Это «нет».
Его пальцы снова возвращаются к моему лифчику, но вместо того, чтобы проследить, как раньше, его большой и указательный пальцы цепляются за мой сосок через ткань, и он щипает его.
Звук царапает мне горло, но я сжимаю губы, чтобы не выдать его. Странный жар проникает в мое тело, и я ненавижу это.
Я ненавижу это мучительное ощущение.
 
Я ненавижу его.
Я пытаюсь сопротивляться, но это только толкает мои полуобнаженные груди вперед, заставляя их подпрыгивать в его руках.
— Ты устраиваешь для меня шоу? — он ухмыляется.
— Пошел ты.
Он снова сильно щипает, и давление в моих глазах нарастает.
— Попробуй еще раз.
— Чего ты хочешь от меня, черт возьми?
Он вновь щипает, и я прикусываю нижнюю губу так сильно, что ощущаю вкус крови. Я раскраснелась, вспотела и липкая. Меня убивает то, что я позволяю ему оказывать на меня такое влияние.
— Итак, теперь ты хочешь знать, чего я хочу?
Он цокает, лениво проводя большим пальцем по моему твердому соску.
— Просто скажи мне.
— Что заставляет тебя думать, что я хочу сказать тебе сейчас? Может, я передумал. Может, ты мне нравишься такой.
Моя грудь вздымается и опускается в беспорядочном ритме. Он даже не смотрит на меня. Все его внимание приковано к моей груди и... шраму. Он не отрывает от него взгляда, как ребенок, который нашел новую любимую игрушку.
Он пристально наблюдает, слегка нахмурив густые брови. Его удушающий интерес заставляет меня чувствовать себя еще более уязвимой, чем когда он разорвал мою рубашку.
— Я сделаю это, — выпаливаю я. — Скажи мне, чего ты хочешь, и я это сделаю.
Его дымчатые глаза, наконец, скользят по моим, когда он наклоняет голову. Это опасная тактика, но это единственный способ отвлечь его внимание от моего шрама.
— Извинись, — говорит он с небрежностью, которая сводит на нет его почерневшие глаза и мучительное прикосновение большого пальца к моему соску.
— Извиниться за что?
— За то, что угрожала мне.
Горячая ярость разливается по моим венам, как быстро распространяющийся огонь.
Достаточно.
Я больше не принимаю его дерьмо.
— Это ты должен извиниться передо мной! Ты разрушил мою жизнь на два года без всякой причины, а теперь удерживаешь меня против моей воли.
— Хм, без всякой причины. — повторяет он жертвенно, что это убивает меня. — Это то, что ты думаешь?
Нет, нет. Я не нарушаю своего правила. Я не буду пытаться понять задир.
Не сейчас.
Никогда.
Я прижимаюсь к нему, топаю ногами и стону от сдерживаемого разочарования.
— Возможно, ты захочешь остановиться, Холодное Сердце.
— Иди. К. Черту. — ворчу я, собирая все свои силы, в попытке вырваться из его объятий.
— Продолжай бороться, и тебе придется позаботиться об этом.
Он прижимается ко мне бедрами. Что-то упирается в мой живот.
Мои глаза расширяются, и я замираю.
Он... твёрдый.
Его обычное скучающее выражение исчезло. Звезда, идеальный игрок тоже ушел.
Вместо этого появилась тёмная искра садизма.
Ему нравится моя борьба. Нет, не правильно. Ему нравится видеть меня беспомощной.
Этот мудак возбуждается моей слабостью.
Он... законченный социопат?
— Ты болен.
Слова срываются с моих губ призрачным шепотом.
Он приподнимает плечо.
— Возможно.
Его пальцы скользят в мой лифчик и обводят сосок. Я думала, что это мучительно из-за ткани, но прикосновение его кожи к моей настоящий ад.
Я чувствую пульс его нервов — или моих — и это заставляет меня сконцентрироваться.
На сосновые запахи вокруг нас. На шорох в деревьях. На влажность в воздухе. На его явное удушающее присутствие.
Я крепко зажмуриваюсь, не желая ощущать то чувство, которое ползет у меня по спине.
Его прикосновение причиняет боль, но во мне мелькает что-то, что я не могу определить.
Никто никогда раньше так ко мне не прикасался, и я ненавижу, что Эйден Кинг первым вторгся в мое тело.
 
— Тебе нравится, что я твёрдый для тебя? — спрашивает он небрежным, почти веселым тоном.
— Конечно, нет. Ты в своём уме?
— Тогда почему ты не даешь мне то, что я хочу? Потому что чем больше ты будешь сопротивляться, тем тверже я буду становиться.