Опасные манипуляции 4 (СИ)
Чужую фуражку, куртку с погонами и серые рабочие перчатки я забил в чью-то большую нору в часе пути, когда мы остановились на короткий привал. Надеюсь, что хозяин норы распустит форменную одежду на тряпочки и его малышам будет теплее и уютнее зимовать в заснеженном лису. Мы неторопливо пробирались полевыми и лесными дорогами, держа общий курс на юго-восток, ориентируясь на вершины далеких гор. Вечером мы обошли столицу Республики по большому кругу и, прокатившись еще пару сотен километров, оказались в соседнем субъекте, где государственной власти не было уже десяток лет. Посты ГАИ на административной границе смотрели на нас черными окнами, боевая разведывательная машина, чья башня без пулеметов, торчала из-за бетонных блоков, выглядела запыленной и брошенной. В багажнике сыто хлюпали бензином две двадцатилитровые канистры, бак мы долили на какой-то сельской заправке, где поддатый оператор вместо денег умолял оплатить топливо самогоном.
Не знаю, как, но следующий субъект федерации мы проскочили на приличной скорости. Толпы мутной молодежи, что на лошадях и мотоциклах, кучковались на дороге возле редких населенных пунктов, смотрели мимо нас, не делая даже попыток остановить мчащийся мимо них «жигуленок» со снятыми государственными регистрационными знаками.
Проскочив за ночь почти шестьсот километров мы выехали к границе России. И хотя я, к моему величайшему удивлению, не падал головой на руль, засыпая, а напротив, чувствовал себя вполне бодро, уж не знаю, что нашептывала периодически жена, тревожно поглядывая на меня, надо было не надолго остановится, хотя бы выгулять собаку.
Людмила Жемчужная, беглянка от правосудия.
Больше всего я боялась уснуть и проснуться только в тот момент, когда наша машина кувырком сорвется с дороги, потому как уснул мой муж, крутящий баранку «Жигулей» почти сутки. Я всю ночь не смыкала глаз, разгоняя кровь по венам моего спутника, заставляя его надпочечники вырабатывать чуть больше адреналина, успевая еще следить за дорогой — трижды мы чуть не влетели в полуприцепы «КАМАЗов», без тени сомнения, стоящих на дороге без огней. Наконец эта безумная гонка приблизилась к своему завершению. С восходом солнца Николай сам приободрился, чуть позднее сказал, что до границы к Канским краем осталось совсем немного, а там, какие-то двести пятьдесят километров и можно будет отдохнуть, поесть и отоспаться.
Справа от дороги мелькнула какая-то юрта, сплошь завешенная тысячами цветных ленточек, подобной той, что была завязана у меня на щиколотке, под джинсами, чтобы не так бросалась в глаза. Машина, урча мотором, поглощала новые сотни метров серо-зеленого асфальта вполне приличного качества, как вдруг я почувствовала, что что-то изменилось.
— Коля, что-то случилось?
— Мотор заглох почему-то! Сейчас заведется, бензин дерьмовый заправляли или карбюратор забился. — Николай включил нейтральное положение рычага переключения передачи, и повернул ключ зажигания. Не добившись никакой реакции, он повернул ключ повторно, но бодрого тарахтения стартера мы не услышали.
— Нет, не бензин, наверное, клемма разболталась или провод отошел, сейчас все починю. — Николай стал притормаживать и смещать машину к обочине.
Машина остановилась. Трасса была пуста, лишь только шумел порывистый ветер за окном и шёлкал под капотом остывающий двигатель.
— Сейчас ключик найду на «десять» и все подтяну — Коля выскочил из машины, открыл багажник и чем-то зашуршал в его недрах.
— Никсон, пойдем, погуляем — я выпустила, подскочившего на заднем сидении, пса и сама вышла из машины, разминая затекшие ноги и спину.
Спереди и сзади дорога уходила вниз, мы стояли на каком-то перевале. Смотровая площадка с буддийской ступой осталась позади и чуть ниже. На вершине перевала дул пронизывающий ветер, в ушах постоянно стоял свист. В сотне метрах от трассы стояло невысокое черное дерево, на голых ветвях которого, с громким шелестом, трепетали сотни разноцветных ленточек.
— Никсон, пойдем туда. — я направилась в сторону шаманского дерева. Никсон, пробежавший впереди меня примерно половину расстояния до единственного, на этой голой скалистой поверхности, растения, вдруг упал на брюхо и глухо зарычал.
— Ты что, глупыш, испугался? — я обогнула залегшего на пути пса и продолжила свой путь. Выглядевший издалека зловеще черный ствол дерева вблизи выглядел гораздо симпатичнее. Гладкая, лоснящаяся кора имела какой-то интересный орнамент, а ветви с лентами колыхались от порыва ветерка так успокаивающе.
Сзади взвыл Никсон и попытался вцепится зубами мне за низ джинсов.
— Фу, придурок! — я топнула ногой на взбесившегося пса: — Пошел отсюда!
— Что у вас там происходит? — из открытого капота «Жигуленка» вынырнула голова Коли. Почему-то, кроме раздражения, лицо моего мужа никаких иных чувств не вызывало.
— Коленька, ты машинку починил? — нежно спросила я.
— Нет пока, сейчас еще раз все проверю…
— Ну и занимайся своим делом! — сорвалась на визг я. Достали умники. Один с машиной не может разобраться, второй — я уничижительно посмотрела на припавшего к земле Никсона- чуть новые джинсы не порвал.
Дерево вблизи было прекрасно, я провела ладонью по шершавому стволу, закрыла глаза, чтобы насладится музыкой ветра…
— Ай! — что-то больно впилось мне в ладонь, я распахнула глаза и увидела огромную черную занозу, торчащую из кровоточащей раны посредине ладони.
— Черт! — я потянула скользкую от моей крови палку, да какую палку, это был целый дрын, со стоном выдернула ее и брезгливо бросила на землю. В момент, когда заноза вышла из моей плоти, в уши мне ворвалась болезненная какофония звуков. В десяти метрах от меня, распластавшись на земле, выл Никсон. На дороге приплясывал и что-то орал какой-то некрасивый мужик с плоским, жабьим лицом, отдаленно напоминающий мне моего мужа. Я не могла разобрать, что он мне кричит, да и честно говоря, не особо и хотела. Меня больше занимал коричневый камень, вертикально торчащий из земли, хотя я была уверена, что еще минуту назад никакого могильного камня здесь не было. Какая я невнимательная клуша. Любовалась деревом, и сама того не заметив, напоролась на занозу, а еще не заметила камень. Сейчас бы запнулась об него и грохнулась на глинистую высохшую почву, марая светло-голубые джинсы — «хулиганы» и белоснежную кофточку. На камне я разобрала надпись — знаки были мне знакомы, я недавно совсем читала их в колдовской книге, что нашла на острове. Я наклонилась, сосредоточилась, почувствовала помощь черной ленты…
Кто-то грубо дернул меня за руку и поволок куда –то в сторону. Я попыталась упереться подошвами кроссовок в землю, ведь я чувствовала, что смысл надписи на коричневом камне был очень важен для меня, он должен был мне открыть…
— Да отпусти меня, сволочь! — я в ярости топнула ногой и попыталась отодрать от своей руки больно впившиеся в меня пальцы. Но тупой твари, пыхтя и хрюкая, волокущей меня подальше от милого дерева и загадочного камня, было на мои потуги плевать. Воспользовавшись, что я попыталась отодрать его толстые пальцы, впившиеся в мою руку, этот урод протащил меня по земле еще на десяток шагов. Я попыталась ударить эту суку, но мою руку жестко перехватили, от боли я содрогнулась, язык начал произносить заклинание, превратившее бы печень этого урода в кусок булыжника, когда я поняла, что меня держит за руки и зло пыхтит мой муж.
— Какого хрена, Коля? Ты сдурел! — муж отпустил меня, продолжая только злобно сопеть, глядя мне в лицо.
— Назад повернись, любимая.
— А? — я обернулась. Сзади, откуда-то из долины, к нам приближался с десяток темных точек, в которых я, присмотревшись, опознала всадников на лошадях, зачем-то несущихся к нам во весь опор, и, с каждым мгновением приближающихся.
— Коля, а это кто?
— Я не знаю. — он снова потянул меня в сторону дороги6 — но лучше нам быть отсюда подальше.
— Ты машину сделал?