Страдания и Звёздный свет (ЛП)

Я кивнул, мое горло сжалось и перекрыло доступ кислорода в дыхательные пути.
— Поколдуешь со мной? — предложила она, и я кивнул, испытывая облегчение от того, что могу сделать хоть что-то, кроме как оставаться в этой агонии.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я.
— Мы собираемся вырезать себе остров из этой земли и уплыть в море.
У меня заложило уши, и я оглянулся на холмистую местность, по которой мы перемещались, и на зеленую траву, обнимающую ее склоны. Армия повстанцев покрывала землю, насколько я мог видеть, оставшиеся тысячи из них мчались к нам, представляя собой массу разноцветных перьев, чешуи, меха и клыков.
— Насколько большой? — спросил я.
— Скажем так… до того холма с деревом на вершине. — Она указала на него вдалеке, в нескольких милях отсюда.
Она нахмурила брови и начала колдовать, земля под нами задрожала, а земля за холмом начала трескаться. Через долины и холмы образовалась гигантская трещина, и я поднял руки, направив все свое внимание на эту задачу и работая над расширением трещины. Мне было приятно, чертовски приятно вот так выпустить свою магию на свободу. Я чувствовал облегчение, просто отвязывая всемогущую силу, живущую во мне, и наблюдая, как она работает, раскалывая саму землю на части.
Все больше и больше Элементалей земли спешили нам на помощь, Калеб и Сет стояли плечом к плечу, выполняя совместное заклинание, а Джеральдина вышла из своей формы Цербера и присоединилась к нам, стоя обнаженной и гордой рядом с Тори.
Пропасть становилась все глубже и глубже, ревущий шум наполнял воздух, пока мы раскалывали землю на части и создавали огромный остров, чтобы завладеть им как своим собственным.
Когда трещина встретилась с морем и скалами на дальнем краю нашего обзора, пляж начал рушиться под нашей свирепой силой, Макс и его отец побежали к линии воды, посылая море в образованную нами расщелину. Мы стремительно ворвались внутрь, и земля заходила ходуном под нашими ногами, поднимаясь из волн, и на них выплыл наш только что созданный остров. Все закричали, когда огромная волна отхлынула от края пляжа и накрыла всех нас, и остров отплыл под фанфары и крики поддержки повстанцев.
— Отныне я нарекаю этот остров Несокрушимой Могучей…
— Подождите, — сказал Сет, подняв руку, спеша к нам босиком и в трениках, его глаза горели от возбуждения. — Я думаю, мы должны проголосовать за название…
— Чепуха, — пренебрежительно отмахнулась Джеральдина.
— Ребята, просто подумайте об этом, это имя войдет в историю, а у Джеральдины есть опыт именования себя задницей — намеренно! Неужели мы хотим рисковать…
— Ты даже не присягнул при дворе истинных королев, — укорила Джеральдина. — А я известна своими чудесными и самыми меткими названиями всех вещей.
— Просто позволь ей сделать это, Сет, — пробормотал Макс, и Сет заскулил в знак протеста, но я не стал вступать в спор — никто из нас не выиграет в споре с Джеральдиной, когда дело дойдет до этого, так какой смысл?
— Выбор за вами, моя королева, — сказала Джеральдина, посмотрев на Тори, которая, казалось, даже не слушала.
— Насчет названия? — спросила она, и Сет попытался обратить на нее щенячий взгляд, но она, похоже, не заметила. — Мне все равно.
— Тогда я возьму на себя бремя назвать его за вас, ваше величество, — промурлыкала Джеральдина, повысив голос, когда Сет снова попытался протестовать. — Я объявляю этот остров Несокрушимой Могучей Провинцией Повстанцев! — провозгласила она, усиливая свой голос заклинанием, которое отразилось от каждого холма, на который мы претендовали как на наше новое убежище.
— Р.А.М.П.5? — яростно потребовал Сет. — Значит, теперь мы все просто ослы на заднице? Я говорил тебе, что она это сделает. Я говорил, что она…
— Пиш-пиш, Сет Капелла, зеленый цвет тебе не идет. Возможно, когда ты преклонишь колено на этой прекрасной земле Р.А.М.П и станешь настоящим членом ослов, ты перестанешь так откровенно искать внимания.
Бывшие члены Совета обменялись взглядами, но никто не выслушал их, когда они попытались возразить: повстанцы уже начали праздновать, и никто не мог их остановить.
 
— Куда? — спросил Сет у Тори, чем вызвал неодобрительный взгляд своей матери.
— Куда угодно и где угодно, — ответила она. — Мы будем делать это как можно хаотичнее.
— Я талантлив в этом, — сказал он с ухмылкой, а затем поднял руки и нагнал огромный ветер, который отбросил остров далеко в море.
Я отошел от края пляжа, вдыхая свежий соленый воздух и надеясь, что это место действительно может остаться в тайне от Лайонела. Потому что большинство людей, которые были мне дороги в этом мире, находились здесь, на этом плавучем клочке земли, и я не собирался терять еще одного из них в этой войне.
Глава 24
Я видел бесконечное количество возможных исходов, все они были покрыты кровью и охвачены агонией. Недостаток сна сказывался на мне. Я не мог контролировать свои видения, мой разум слишком близко подходил к тем, кого я любил, даже когда я всеми силами старался не смотреть в их сторону.
Худшей частью моего постоянно слабеющего состояния было то, что я видел свое собственное будущее. Судьбу, которая маячила у меня за спиной и возвышалась надо мной, поглощая меня своей тенью. Не было способа избежать этого, не было пути, который мог бы помешать Лайонелу Акруксу получить доступ к моим видениям с помощью его слуги-Циклопа, Варда. Как только моя ментальная защита падала, он проникал в мою голову и перебирал каждое видение, которое я предвидел в этих стенах. Я бы скрыл все, что мог, но всего не утаишь, а с доступом к моим видениям о планах Лайонела можно было подумать только самое худшее.
Единственной маленькой милостью для меня было то, что Лайонел Акрукс не мог влезть в мою голову с помощью Темного Принуждения, и было чертовски приятно видеть, как он сходит с ума от этого. Сила Фениксов, снова помешавшая ему, была чертовски прекрасна, и я поблагодарил звезды за поцелуй Феникса, которым был отмечен мой безымянный палец, защищая меня от того, чтобы я стал не более чем сосудом, привязанным к его воле.
Я боролся с оковами, привязывающими меня к стеклянному трону в самом сердце Палаты Королевского Провидца, на секунду вернувшись в настоящий момент, к стенам, увешанным портретами Провидцев прошлых лет, к глазам моей собственной матери, которые смотрели на меня, переживая каждый момент этого, прежде чем интенсивность моего собственного Зрения снова потянула меня прочь, это место было создано слишком идеально, чтобы заставлять меня видеть.
Наручники на моих запястьях сдерживали мою магию, несмотря на то, что у меня не осталось сил, чтобы использовать ее, поэтому у меня не было никакой защиты, я был просто рабом Зрения.
Эта моя способность способна стать проклятием всей жизни. Мне приходилось быть свидетелем бесчисленных смертей, видеть, как моя жена и семья раз за разом погибают от кровавой судьбы, и при этом я пытался мыслить достаточно ясно, чтобы найти способ избежать этого. Но с тех пор, как началась война, эти видения значительно усилились, и бремя этого дара стало тяжелее, чем когда-либо прежде. Моя семья и повстанцы полагались на меня, а я подвел их, не сумев увидеть разрушительный план Лайонела до того, как стало слишком поздно. И теперь я оказался в ловушке здесь, и меня собирались использовать как оружие против них.
В моей голове мелькнуло видение о том, что я попытаюсь разбить собственный череп о стеклянный трон, ударяясь о него головой до тех пор, пока меня больше не смогут использовать как орудие Лайонела, чтобы принести смерть всем, кем я дорожил.