Страдания и Звёздный свет (ЛП)

— Это ты, — пробормотала я, проводя пальцами по его челюсти, наслаждаясь его щетиной, пока я пожирала его взглядом и впитывала все это. — Только ты.
Он подарил мне улыбку, которая повергла мое сердце в прах, его пальцы прошлись по татуировке на моем бедре, которая повторяла эти слова, а мой взгляд опустился на ту, что красовалась на его бедре.
«Есть только она».
Я должна была понять, что я принадлежу ему, в тот первый момент, когда увидела его, сидящего на красном диване, задрапированного высокомерием, пока он крал воздух в каждом дюйме комнаты. Я должна была знать это, когда он дразнил и мучил меня, должна была знать, когда его глаза преследовали меня везде, куда бы я ни пошла, и когда я мечтала о нем, несмотря ни на что, ночь за ночью. Я была так чертовски слепа и так чертовски упряма, но все это время я принадлежала ему.
— Клянусь звездами, я люблю тебя, — простонал Дариус, его большие руки сжали мою задницу, когда он сильнее притянул меня к себе, наслаждаясь соединением наших тел, пока мы оба задыхались в момент сопротивления.
— Я люблю тебя, — ответила я, пробегая пальцами по его губам, по чернильным пятнам на его бронзовой коже, пока не почувствовала под ними биение его сердца. Это была ложь, прекрасная, соблазнительная ложь. Но мне было все равно. Существовал только он.
Я отдалась потребности своей плоти, стонала его имя, обхватив его за плечи, и начала скакать на нем, откидывая голову назад, томясь от невозможно полного ощущения того, что он находится внутри меня. Он был огромен во всех отношениях, это неподвижное, несокрушимое существо, которое было связано со мной столькими узами.
Дариус рычал против моей кожи, с силой вбивая в меня свои бедра, трахая меня жестко и глубоко, вбивая себя до основания, так что у меня перехватывало дыхание от силы его притязаний, а мои ногти рвали кожу там, где я прижималась к нему.
Я отвечала на его страсть своей страстью, покачивая бедрами и поместив руку между нами, перекатывая пальцами свой клитор, пока он сосал мой сосок так сильно, что я задыхалась.
Я вскрикнула, приблизившись к краю, но он схватил меня за запястья, останавливая мои пальцы на клиторе и перебрасывая их к основанию позвоночника, где он пригвоздил их к месту одной из своих огромных рук.
— Когда ты кончишь в этот раз, это будет исключительно из-за меня, — прорычал он, этого властного тона было достаточно, чтобы мне захотелось ударить его. Но я забыла об этом порыве, когда он снова толкнулся в меня бедрами, заставляя мои сиськи подпрыгивать, в то время как оракулы продолжали рассеянно гладить и ласкать меня, наслаждаясь каждым мгновением этого, поскольку они тоже видели его, видели нас обоих, чувствовали то, что мы чувствовали.
Это должно было бы оттолкнуть меня, но я была потеряна в нем, как и всегда, моя потребность в нем была намного сильнее, чем любая застенчивость или смущение, которые я могла испытывать при мысли о том, что за нами наблюдали вот так.
Дариус переместил свободную руку на мой клитор, занявшись тем, что делала я, и задвигал бедрами в разрушительном, губительном ритме, который заставил меня забыть свое проклятое имя, когда он врезался в какую-то ненасытную точку внутри меня.
— Пожалуйста, — умоляла я, требуя, чтобы он заставил меня кончить, но вместо этого он просто играл со мной, его большой палец заставлял мой клитор трепетать, и останавливался в тот момент, когда я была готова взорваться.
Снова и снова он доводил меня до предела, пока я не стала умолять, проклинать, просить, а он ухмылялся сквозь наши поцелуи, наслаждаясь своей властью надо мной, и наконец уступил.
Он врезался в меня с Драконьим ревом, входя в меня, завершая свое завоевание моего тела этим триумфальным толчком и разрушительным давлением большого пальца.
Я кончила так сильно, что почти потеряла сознание, моя голова откинулась назад, и из меня вырвался крик чистейшего блаженства, в то время как мое тело было охвачено таким экстазом, который мог обеспечить лишь этот мой проклятый сон.
 
Он перевернул нас, уложив меня на спину, и я, задыхаясь, уставилась на него, мое сердце подпрыгнуло от ужаса, когда он исчез, и застывший камень стола подо мной сменился иллюзией нашей старой кровати.
— Подожди, — задыхалась я, стоны нимф окружали меня, когда это воспоминание захватило и их, их руки двигались по моей коже, рисуя на моем теле все новые руны, которые я не могла прочитать или расшифровать.
— Еще, — прорычала Види, и я взглянула на ее бледную фигуру: ее острые зубы сверкнули в ответ на требование, а Локви застонала от разочарования сквозь сомкнутые губы.
— Еще, — согласилась Аудире, тоже обнажив зубы, ее руки двигались по моим бедрам, и казалось, что она втягивает чувство наслаждения прямо из моей насытившейся плоти в свою.
Мои губы разошлись для какого-то ответа, но чем бы это ни было, оно мгновенно угасло, когда Дариус направился ко мне через деревья, его глаза были полны чего-то, что вгрызалось в меня так глубоко, что причиняло боль.
Это было нереально, но… это было. Черт, это было реально. Мне плевать, было ли это воспоминанием, плевать, обменивалась ли я с ним этим взглядом ради крошечного проблеска надежды, плевать, видели ли они и переживали все это вместе со мной, потому что он был здесь и он был моим, и если это продлится лишь одну ночь, то я все равно приму это.
— Я не слишком самонадеян, чтобы надеяться, что ты ждешь меня? — спросил он с сомнением, надеждой и потребностью в его темных глазах.
— Да, — согласилась я на одном дыхании, наслаждаясь его видом, стоящим передо мной в наполовину расстегнутой черной рубашке и элегантных брюках. Дерьмовые треники и футболка, которые были на мне в тот вечер, словно материализовались на моем теле, когда я поднялась на ноги, чтобы вновь пережить тот момент, таким, каким он был, тот момент совершенной ясности, когда мы наконец-то смогли просто стать… нами. — Но мне кажется, я всегда ждала тебя, так что, возможно, ты прав.
— Даже тогда, когда ты ненавидела меня? — его голос был темным мурлыканьем, которое заставляло каждую частичку моей плоти гудеть от потребности.
Я могла видеть, к чему это приведет, как будет проходить эта ночь, я и он, снова и снова, снова и снова, пока мне не станет больно, я не разобьюсь и не сломаюсь из-за него еще больше, чем раньше. Это была пытка самого сладкого вида, и я была просто обжорой в плане наказания, поскольку всецело погрузилась в нее. В любом случае, я никогда не смогла бы сказать ему «нет». Ни в коем случае.
Так прошла ночь: я была в его объятиях, его тело принадлежало мне, мое сердце билось в том ритме, который мог задать только он, а я снова и снова разрывалась на части вокруг него.
Нимфы упивались всем этим, крича от удовольствия вместе со мной, их магия обострила воспоминания настолько, что я действительно переживала их заново. Каждый момент, наполненный наслаждением, каждый толчок его бедер, каждый поцелуй, каждое «Я люблю тебя». Все это.
Пока я не потеряла способность терпеть все это, мое тело было выжато, использовано и разрушено от такого количества удовольствия. Темнота вторглась в мой разум и унесла меня, хотя я знала, что даже потерявшись в воспоминаниях, я продолжала воспроизводить их. Все больше, больше и больше. До восхода солнца и весь следующий день и ночь, бесконечно принадлежа ему, моя энергия вырывалась из меня, мое тело и плоть обнажались, пока, наконец, со вторым восходом солнца я не осталась лежать на каменном столе в центре пентаграммы. Мое обнаженное тело было испачкано кровью Види, бесчисленные руны были нарисованы на каждом дюйме моей измученной плоти, перекрывая друг друга до неузнаваемости.
Мое сердце все еще колотилось, когда я проснулся, моргая от света, проникающего ко мне сквозь деревья над головой, крошечные пылинки кружились в нем, освещая небольшие участки моего тела.
Я задыхалась, боль между бедер говорила обо всем, что я совершила за эти бесконечные часы, слезы высохли на моих щеках, глаза опухли и болели от такого количества пролитых слез.