Эдгар По в России

Итак, матросы латали старые паруса, тихонько поругивая капитана и громко — толстые парусные иглы, то и дело впивающиеся в кожу, слушая историю мистера Смита, не замечая или делая вид, что не замечают, что за их спинами примостился пассажир с записной книжкой и карандашом.
— Про "Летучего голландца" разные байки травят, — между тем говорил старый матрос, руки которого ловко сновали в лохмотьях парусины, собирая рвань в единое целое. — Говорят, мол, старый капитан Ван дер Деккен продал душу дьяволу, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды, хотел побыстрее домой вернуться. Ерунда это. Было бы из-за чего душу продавать. Сколько раз огибали мыс, так еще бы не раз обогнули. Сутки туда, сутки сюда, какая разница? У хорошего капитана всегда в запасе два дня найдется!
— Говорят, на корабле плыл сам дьявол, а капитан решил сыграть с ним в кости, — высказался матрос Чарли. — Дескать, Ван дер Деккен поставил на кон корабль, а потом и свою душу. А теперь дьявол его по морям водит.
— Ну, проиграл он корабль вместе с душой, и что? — скептически дернул ноздрей Томас. — А матросы куда? Капитан лишь над нашими телами властен, но душу каждый сам по себе хранит. Не мог капитан чужие души на кон ставить, не его они.
— А куда морякам деваться? — не унимался Чарли. — Без капитана в море — погибель. Им тоже пришлось души продавать. А тот, кто не продал, того за борт выбросили, вот и вся недолга.
— Дьяволу куда выгоднее было, если бы капитан в порт пришел. Сколько ж можно на суше напакостить, да? На море столько не выйдет!
— Это точно, — согласился Чарли со вздохом. — На суше — одна сплошная пакость.
— А я слышал, — вклинился в разговор один из молодых матросов, — что у Ван дер Деккена на судне была молодая пара, а капитану жена приглянулась. Он мужа убил на глазах у жены и предложил ей тут же выйти за него замуж. Бедная женщина испугалась и бросилась за борт. С тех пор корабль не мог пристать ни к одному из берегов.
— Глупости! — сурово оборвал рассказчик юнца. — Зачем капитану убивать мужа на глазах у жены? Он бы его втихую выбросил в море, никто бы о том не узнал. Мало ли кого волна смыла? Да и не тот человек капитан, чтобы рисковать своей шеей из-за чужой бабы. "Летучий голландец" был не пиратским кораблем, а торговцем вроде нашего. На берегу кто-нибудь бы распустил язык.
— А как оно было? — осторожно поинтересовался юнец.
— А было это совсем не так. И ни дьявол, ни демон морской тут ни при чем. Коли суждено кораблю плавать — будет он плавать. Суждено утонуть — потонет. Все по-другому было… Ван дер Деккен свой корабль до порта довел, а повесили его совсем за другое — за то, что с англичанами снюхался, те как раз с Голландией воевали. Вот тогда-то на него всех собак навешали — и сухопутных, и морских. "Летучий голландец" — это не название. Это сама природа кораблей.
Из дневника Эдгара Аллана По
Все вдруг смешалось — мачты, реи.
Косые лестницы, как портупеи. На планшире лежит цветок мимозы, А в сердце моряка — заноза!
Стихи написал не я — услышал их от кого-то из матросов и решил записать. Очень простые, если не примитивные, но поучительные. Как велико нынче значение поэтического слова, если простые матросы пишут стихи. Впрочем, ничего удивительного, что матросы пишут стихи, ведь они живут в удивительных условиях, в которых только и стоит писать.
Удивительные истории можно услышать, если просто внимательно слушать разговоры. Оказывается, где-то очень далеко — не то в Южном полушарии, не то, напротив, там, где ось вращения Земли пересекает её поверхность в Северном полушарии, существует живое море. Это море рождает все, что обычно живет и размножается в воде, — водоросли, моллюсков, рыбу и даже подводные скалы и рифы. Более того — оно способно создавать настоящие корабли. Вначале на поверхности воды появляется "нечто", похожее на щепку, затем оно растет и, увеличиваясь до размеров игрушечного кораблика, принимает форму шлюпки. Месяц-другой лодка плавает по волнам, впитывая от своей матери-воды живительные силы. В шлюпке, словно деревья в лесу, прорастают мачты. Вначале они крошечные, затем становятся все больше и больше. Тем временем шлюпка наращивает палубы и превращается в настоящий корабль — не то в галеон, не то во фрегат. Но у этих странных созданий нет души, потому что душа корабля — это его матросы.
 
Редко, но в это море заплывают тела погибших моряков. Чаще всего их успевают подобрать корабли, а если нет, то тела леденеют в соленой воде, увеличиваются в размерах и превращаются в айсберги — огромные глыбы льда, плывущие в океане. Мертвые моряки мстят живым, поэтому встреча с айсбергом бывает смертельна для любого корабля. Даже если не происходит столкновения, от которого корабль мгновенно идет на дно, то все равно айсберг выпивает душу матросов!
Говорят, море обладает собственным разумом. Он отличается от разума человека так же, как наш разум отличается от разума телесной твари (если, разумеется, допустить, что у них есть разум!). Но каков этот разум? Могущественнее ли нашего?
Древние философы говорили, что человеку уготовано место между богами и животными. Может быть, разум моря стоит между нашим разумом и разумом нашего ТВОРЦА?
Иногда кораблям удается прорваться в настоящие — обычные моря и океаны. Но тогда они вынуждены всё свою корабельную жизнь бороздить воды. Из-за того, что они созданы совсем из другого материала, а не из дерева, корпуса судов — порождений живого моря светятся в ночной тьме, будто их облепили светлячками. Вот их-то и встречают на своем пути экипажи торговых кораблей, принимая за корабли-призраки.
Но почему же все рожденное в этом живом море стремится его покинуть? Возможно, им просто не хватает места, как выросшим детям становится тесно в родительском доме? Родительский дом всегда ждет своих оперившихся птенцов.
Море ждет. Море всегда ждет своих мертвых матросов.
  
Глава третья, в которой Эдгар По узнает, что в России любят поэтов и юродивых
 
Иностранцы, волей обстоятельств или из любопытства прибывающие в Россию со стороны Балтийского моря, описывают узкую полоску земли, загибающуюся вверх, словно стремящуюся выскочить к небу. Именно так встречает европейцев столица Российской империи Санкт-Петербург. Вероятно, Эдгар Аллан По мог бы сравнить шпили Адмиралтейства и соборов с образом корабельных мачт, если бы не туман. В белесой полосе юный американец не мог рассмотреть не то что открывавшуюся панораму, но даже Кронштадтскую крепость, куда причалило судно.
Эдгар устал. Шестинедельное путешествие через Атлантику изрядно утомило, а последующие за этим дни и ночи выдались крайне тревожными. Из Ливерпуля, куда его доставила "Владычица озера", не было прямых рейсов в Россию. Капитан рыбацкого баркаса, согласившийся за два доллара доставить американца до Любека (все равно по пути), заставил пассажира трудиться наравне с командой — вычерпывать воду. Когда же Эдгар возмутился, то его провели в трюм, где юноша бросил взгляд на уровень воды, скинул сюртук и заработал рукояткой помпы.
Из Любека каждый день отходил почтовый пароход, бравший на борт пассажиров до Кронштадта. Пришлось уплатить еще два доллара за билет третьего класса, но при этом потратить время на обмен — проклятые немцы, со свойственной их нации педантичностью, брали только монету, отчеканенную в германских землях! Зато в стоимость билета входил довольно сносный обед.
И вот наконец Россия! Финский залив, за которым прячется загадочная страна. Ее еще нужно пересечь, чтобы попасть в Грецию. (Как он туда попадет, имея в кармане тридцать долларов, Эдгар не думал.)
Путешественники, прибывающие в Россию морским путем, увидят столицу не сразу. Им приходится делать остановку в Кронштадте, отдавая себя в руки таможенникам. А те, уж будьте уверены, сумеют вытащить из иностранцев не только контрабанду, но и душу. По их мнению, пассажиры созданы для того, чтобы тревожить покой чиновников, и те оказывают им одолжение, перерывая их сундуки и чемоданы, выворачивая белье и платье.