(Не)естественный отбор (СИ)

И именно Сергеич дал мне картину происходящего в школах:
– Никогда директриса не расскажет тебе все. Ты пойми, у них тот еще гадюшник, что внутри самой школы, что в городе, все дерутся со всеми. За ставку, за категорию, за престижность школы, за успеваемость, за медалистов. И плевать им на учеников. Видишь, – ткнул он в висящий под потолком 27-дюймовый телевизор, – именно это видят родители, когда выбирают школу для детей. Они видят улыбки на стенах, медали и кубки, места в олимпиадах. Но все это достижения родителей, которые вкидываются в репетиторов, кружки и костюмы.
Если важны оценки, а не знания, то и учеба идет так себе, ведь оценку можно поставить и ни за что. Поэтому сейчас засилье всяких государственных тестов, проверок, экзаменов даже для начальной школы. Чтобы хоть как-то увидеть знания.
– Сергеич, так я ж не за оценками слежу. Мне б о другом…
– А ты слушай, все ж взаимосвязано. Ага, проходите, – пропустил охранник очередную мамашу. – В гимназию рвутся все, кто считает себя лучше других. Сюда ж не по знаниям или одаренности берут, а тех, кто смог влезть вне очереди. Это обеспеченные родители, у которых нет времени на своих детей. Их забирают после занятий всякие няни, потом водят их на кружки. Первоклашки приходят с айфонами больше своей головы. Как думаешь, какие у них могут быть проблемы?
– Наркотики, – наугад брякнул я. Эта сторона жизни обошла меня стороной, слишком быстро промчалась для меня школа. Пять лет на всю программу плюс спорт, стрельба, борьба. Мне тогда вздохнуть некогда было, да и мама у меня не работала, нас же шестеро в семье.
– Точно. И приносят их сюда такие же ученики. А обыскивать их я не имею права. Даже не впустить я не имею права, а то ведь ребенок останется на улице. Директриса в курсе, но особо не шебуршит, потому что слухи на эту тему ей тоже не нужны. Типа скоро выпустятся, и ладно. Но всегда находятся новые доброхоты.
– А классы с иными расами у вас есть вообще? Что-то я знака оборота не вижу.
– А нету, – с злорадством сказал охранник.
– Как это нет, – насторожился я, – по закону же должны быть. Минимум три класса на школу, максимум по одному на каждую параллель.
– А мест у нас нет.
– Но людей же набирают каждый год.
– Я точно не знаю, я ж у двери стою, а не в кабинетах рассиживаюсь, – начал было рассусоливать Сергеич.
– Да брось, я вижу, ты побольше других тут соображаешь.
– По идее, к каждой школе приписан определенный участок: ближайшие улицы, дома, из которых детей должны брать по умолчанию, без конкурса. И так получается, что на нашем участке в основном все люди. А ради трех-четырех оборотней отдельный класс открывать не будут. Можно было бы добрать из конкурсных, кто приходит с других участков, но каждый год как-то получается, что и там только люди. Вот наших оборотней и гномов перекидывают в другие школы. А на эльфячье крыло…
– Ну тут понятно. Спасибо тебе.
Я оставил Сергеичу номер телефона и задумчиво побрел дальше. Обходить оставшиеся школы уже не было желания. Да и что я там услышу? Тот же бесполезный треп про чудесных ребятишек и их «мелкие проказы».
Шел и думал об этой гимназии. А ведь как раз для таких умных и элитарных и существует закон о минимуме классов для иных рас, чтобы всякие хитрожопые не оправдывались недобором. В мою школу наоборот заманивали оборотней, чтобы учителя не распинались перед десятью учениками.
Кому же нужно так на лапу положить? Всему ГОРОНО? Блин, и ведь не мое это дело, совсем не мое. Мое дело – детская преступность, тут же умные взрослые крутят махинации.
И тут все мысли вымело из головы. Я заметил группу ребят лет четырнадцати-пятнадцати, завернувшую за угол. Все вроде как обычно: громкое гыгыканье, у одного пацана сигарета в руках. Что же меня зацепило?
Еще раз прокрутил в уме эти две секунды. Вроде ничего. Никто никого насильно не тащил, только один пацан приобнял за плечи другого. Вот, поймал. Этот другой был не человек. Что может делать несовершеннолетний эльфеныш в компании мальчишек на улице? Причем в то время, когда идут уроки?
 
Это может показаться глупостью, ну что такого, все иногда прогуливают. Но это если совсем не знать эльфов. С их скоростью развития и восприятия всего нового нормально с ними можно общаться только по достижению ими лет ста двадцати. До этого они кажутся умственно отсталыми аутистами даже людям, не только оборотням. Поэтому эльфы обучаются в отдельных, как правило, частных школах, иначе бы жестокие дети задергали бы их до истерики.
Не бывает дружбы эльфа и человека в подростковом возрасте. Это абсолютно невозможно. Даже в глупых слюнявых сериалах такое не показывают. Там эльфы либо маленькие и симпатичные, либо умудренные и опытные. Никакой школы, никаких юношеских соплей.
Поэтому, если мне не показалось, существовало только одно объяснение: ребята поймали где-то случайно отбившегося эльфа и сейчас будут искать культурные различия, в том числе кулаками.
И я ринулся в ту подворотню.
– Ага, и чё ты?
– Ну ничё, свалил оттуда. Я чё, терпила какой, ее вопли слушать?
Обычная болтовня обычных подростков.
Когда я завернул за угол, то увидел пять мальчишек в похожей одежде, униформа у них такая что ли? Джинсы, спортивные куртки, кроссовки и трикотажные шапочки, натянутые по самые глаза. Курят, передавая сигарету по кругу, видимо, ушли в проулок, чтобы не светиться перед взрослыми. Никаких признаков агрессии.
– Эй, дядя, что потерял? – заметил меня мальчик в синей шапке.
И сразу в группе начались перестановки: пара ребят выдвинулась вперед, загораживая плечами третьего. Они его прячут или защищают?
– Куревом не делимся, самим мало. Гы-гы-гы. – продолжал он же.
И интонации у говорящего искуственные, словно он переигрывал, пытаясь спрятать … что? Страх?
– Ну, чё встал? Мимо проходил, так проходи.
Ого, добавил агрессию, значит, точно чего-то боится. Но где же эльфеныш? Удрал? Или прячется позади других? И унюхать я его не мог из-за сигаретного запаха, которым пропитались все парни.
Я сделал шаг в их сторону, рассчитывая, что вблизи смогу отличить нужный запах, и парень рванул ко мне, растопырив руки с криком:
– Лей, беги отсюда!
Я мог бы поднырнуть под его рукой, обежать других ребят по стене и, сделав сальто, приземлиться прямо перед беглецом. Но не стал. Я же не в фильме снимаюсь. Поэтому остался на месте, мальчишка крепко обхватил меня руками и усердно толкал, упираясь в землю, только вот ни веса, ни силы ему не хватало для того, чтобы сдвинуть мою тушку.
Мы так простояли так несколько секунд, пока до него не дошло, что он выглядит смешно, словно разыгравшийся щенок, который тянет вкусную кость из-под лапы матерого пса. Тогда он убрал руки и отступил назад. Из-за угла высунулась голова Лея с любопытствующим выражением, видимо, его смутила тишина.
– Лей, ну какого черта! Сколько раз говорили, беги, блин.
– А зачем вообще бежать? Мы же ничего такого не делаем, – резонно возразил Лей.
А меня от его голоса шерсть дыбом встала, фигурально выражаясь. Это точно был эльф, самый настоящий, только у них проскальзывают какие-то высокочастотные нотки, от которых зубы начинает ломить и уши закладывать. Люди эти частоты совсем не воспринимают, а вот оборотням в обществе эльфов приходится несладко. Может, поэтому мы их так недолюбливаем? Хорошо, что звукозаписывающие устройства в большинстве своем ориентированы на человеческий слух, и телевизор и радио мы можем слушать, не опасаясь их ультразвука.
Но больше всего меня поразила его манера говорить. Даже не говорить, а вообще держать себя. Это же мелкий эльфеныш, ему на вид лет шестьдесят, то есть тот возраст, когда еще не накоплен опыт реагирования на самые разные ситуации, и при малейшем отклонении от канона он должен впадать в ступор. Уже не истерики, как в детском возрасте, но еще и не адекватное восприятие.
 
А он быстро отреагировал на слова приятеля и дал деру, затем принял противоположное решение и остался, и в конце сумел оценить картину более зрело, чем человек. Вся расовая психология, изученная мной в университете, летела к чертям.