Драгоценность черного дракона (СИ)
Что ещё оставалось делать? От напряжения хотелось зашипеть и отскочить в сторону, подальше, но разве он даст? Руку сжало, словно в тисках, в чужих изящно-когтистых пальцах. Часть запястья онемела — а потом его коснулся браслет с маленькой, едва заметной иглой в середине. Йаррэ забилась, хотела зарычать, закричать, покрываясь вмиг холодным потом от ужаса — но очередной ошейник уже захлопнулся на руке.
— Естественно, никто тебя бесконтрольно через портал не отпустит, ты должна была это понять, — руку тут же отпустили, — не нервничай так, больно не будет. Игла проконтролирует, чтобы ты никуда от меня не сбежала, ирис-сээ-э, — и снова это протяжное прозвище. Ненавистное из его уст, что бы оно ни значило, — иначе мне туго придется, не хочу пострадать из-за твоей глупости.
Пугали и собственные перепады настроения, и этот мужчина, и все происходящее, так, что в голове была полнейшая каша.
- И… что она сделает, если я попытаюсь сбежать? Парализует? Ранит? Или ещё что-то?
- Думаю, с тебя достаточно кошмарных историй, — это все, что проклятая тварь ответила, отвернувшись к столу.
Когти побарабанили по столешнице.
- Собственно, все, что тебе нужно сделать — это пройти порталом в наш древний город и взять оттуда любую драгоценную вещь. Там их много — все брошено, как было, — за небрежным тоном скрывалось что-то… страшное.
- Если это звучит так просто, почему так мало желающих?
- Потому что чужая кровь там долго не протянет…
- Вы говорите загадками!
- Я говорю ровно столько, сколько тебе надо знать. Не зарывайся, я ведь могу и отменить… свое поручительство…
Это подействовало — как ушат холодной воды.
- Иди, передохни. Выспись. Ты сама поймешь, что тебе делать по ту сторону. И ничего не бойся.
На такой жизнеутверждающей ноте алькон приказал проводить её обратно.
Ночью она впервые окунулась в темноту, где не было кошмаров. Напротив, там танцевали сотканные из дымки тени, вдалеке, над высокими шпилями темных призрачных башен парили драконы, а её укутывали большие темные крылья. Этот зверь свернулся вокруг неё огромным мощным телом, осторожно поводя длинным хвостом и подгребая к себе лапами. Пасть с острыми зубами лениво распахнулась, выпуская наружу любопытный раздвоенный язык — и тут же теневой облик подернулся дымкой, оставляя перед ней совершенно другое создание.
Сиреневые глаза засияли ярко-ярко.
- Кинъярэ, — шепот отдался в ушах, — мое истинное имя, запомни. И позови, но только при крайней нужде…
Поэтому и проснулась она на удивление отдохнувшая и спокойная, какое-то внутреннее давление, неотступно сопровождавшее её ещё со времен знакомства с Арроном, отступило, оставляя за собой тихое спокойствие и уверенность в своих силах. Боль была там — глубоко внутри, а сейчас надо было действовать.
Риаррэ усмехнулась своим мыслям, бодрясь, поправила заплечный мешок — и шагнула в портал. И она солгала бы, если бы сказала, что не с радостью бежит из столицы. Не то, чтобы она и в самом деле рассчитывала на побег. Достаточно она уже совершила ошибок, чтобы делать новые. Одной ей не выжить, не скрыться, не избавиться от проклятой привязанности к Аррону, змеёй обвившей сердце. Как можно одновременно безумно ненавидеть, и, в то же время, страстно желать увидеть вновь? А ведь она даже никогда по-настоящему не любила, теперь полностью осознавала, что почти все эти чувства — навязаны со стороны. Но вот справиться… проклятая гончая знала своё дело. Справиться было трудно, до невозможности. До закушенных губ, до крика, до воя.
Что было бы… если бы их чувства были настоящими?
Дура! Словно в ответ на самобичевание в лицо ударил порыв ветра. Портал за спиной съежился и исчез, оставляя Йаррэ у уходящей ввысь огромной каменной стены. Белоснежно-серебристая когда-то — теперь она стала серой от времени. Кое-где виднелись воронки и прорехи — видимо, от магических заклинаний. Только вот ни одно из них не тронуло землю в самом городе. Кое-где просели крыши, заросли зеленью дороги, плющ укутал собой стены… время, только время властвовало здесь, но никак не руки чужаков.
Пальцы сами собой коснулись стены, желая ощутить, что это не сон — и она едва сумела сдержать изумленный вскрик. Город был… как подобрать слова к тому, что кружит голову своей невозможностью? Он был живым. Настоящим. Разумным? Почти. Как очень умное животное. Она погладила легонько стену, позволяя себе немного расслабиться — и в ответ тут же прилетело теплое чувство узнавания, смешанное с легкой обидой.
- Хозяйка… нет, маленькая… детеныш хозяев вернулся. Ушли. Бросили-оставили. Почти все… только противные. Чужие ходят.
- Ты… кто ты? — голова закружилась уже по-настоящему. Невероятная догадка блеснула, заставляя вздрогнуть. — Ты Иррилим? Город?
- Его… сущность. Да.
Йаррэ сама не заметила, как шагнула вперед.
- Ты умеешь… разговаривать? Мыслить?
- Да. Мое сердце… все ещё живо. Едва-едва.
- И ты меня пустишь внутрь?
- Конечно. Ты… болеешь. Нужна помощь. Иначе кровь… будет дурной. Ты погибнешь. Я чувствую на тебе след ауры моего Повелителя. Значит, он хотел, чтобы ты ко мне пришла.
- И куда же мне идти?
- Тебя встретят, детеныш.
Прежде, чем она смогла хоть что-то возразить, ощущение чужого присутствия исчезло, а Йаррэ обнаружила, что уже стоит на белых камнях мостовой за воротами — огромные створки были распахнуты настежь. Что же здесь произошло? Город не коснулась война, но все же он был почти мертв. Умирал на глазах, лишенный своих жителей, последнего тепла очага. Было что-то жуткое в этом — идти белым днем по пустым улицам. Осколки камней, ветки и прочий мусор хрустели под ногами. Распахнутые настежь двери. Прикрытые легкими занавесями окна, а вот здесь — небольшая булочная на углу с верандой. Пища на столах давно истлела, да и сами они рассохлись и потрескались, несмотря на все наложенные заклятья. На этих улицах жила смерть.
Ни дуновения ветерка, ни шелеста травы или деревьев — только тишина и мертвые камни. Она начала понимать, о чем говорил странный город. О чем пытался сказать алькон. Это место не для живых. По губам скользнула кривая улыбка. Да вот беда, она, считай, и так уже наполовину мертва.
Даже боль от предательства в этом месте потускнела, выцвела, также, как и другие терзавшие её желания. Сначала было неуютно, даже страшно, но теперь на душу снизошло какое-то странное умиротворение, смешанное со светлой тоской. Словно она покинула свой дом много лет назад, а вот теперь — вернулась.
Пальцы коснулись причудливого барельефа на площади — неслись впряженные в колесницу высокие гибкие гончие с горящими глазами, усмехался алькон-возница, не сводя глаз с чего-то вдалеке, видимого только ему одному. По коже пробежал странный жар, закололо пальцы, повело голову — и она сама не поняла, как нажала вдруг на небольшой выступ-завитушку — украшение колесницы. Со скрежетом отошла в сторону потайная панель, открывая лестницу, ведущую вниз — глубоко под землю. Год назад она бы ринулась туда со всей страстью исследователя — сейчас же только опасливо поежилась, отступая. Слишком хорошо стало понятно, что случайностей — не бывает. Не с ней. Словно вся жизнь — это чей-то продуманный план, в котором, шаг в сторону — прогулка по горящим углям.
«Иди… Тебя… ждут», — знакомый голос сущности, назвавшей городом, был не сказать, чтобы очень кстати, скорее — напугал сильнее. Кому она может здесь доверять? Она даже собой себе давно уже довериться не может.
«Упрямая… Хотел же… по-хорошему… Дети все такие… непослушные. Глупые».
Что надо этому бесконечно древнему созданию альконов?
За спиной раздался тихий рык, все нарастающий и нарастающий. Как-то разом посмурнело-потемнело небо, словно готовясь разразиться дождем. Йаррэ оглядывалась очень медленно и неохотно — уже понимая, что ничего хорошего там не увидит. У края площади медленно расходились полукругом несколько гончих… тварей. Поджарые тела, длинные гибкие хвосты с острыми наконечниками, вместо шерсти — жесткие пластины чешуи. Что-то она слышала о таких, да тут и слышать не надо — достаточно видеть оскаленную пасть, где один зуб — как вся её ладонь. Монстр загрызет и не наестся, а отмахиваться чем? Новым плащом? Оружие, увы, выдать никто не позаботился, зато поводком снабдили.