Проклятый принц (ЛП)

И если я смогу вновь увидеть её…
Мэррок повернулся ко мне лицом. Бледный дым исходил от его кожи, хотя сложно было понять, где заканчивался дым и начинался туман. Он стал писать в любовном романе, который, честно говоря, мне потом хотелось прочесть.
Он показал мне написанное. «Думаю, мне лучше всего перелезть через стену, а потом ты присоединишься ко мне».
Я показала на стену.
— Я тоже умею карабкаться. Между листами железа есть выемки, за которые я могу ухватиться пальцами, — даже с повреждённой рукой залезть туда — раз плюнуть.
Он кивнул. «Подняться будет легко. А вот спуститься уже сложнее. Мы не знаем, что ждёт по ту сторону, и при спуске легко оступиться. Если я упаду, я не умру».
Я выгнула бровь. Я много лет лазала по скользким скалам в подземных Тенистых Пещерах, ну да ладно. Я слишком устала, чтобы спорить.
Мы продолжили шагать, пока не дошли до длинного шва между двумя листами железа. Похоже, шов тянулся до самого верха.
«Мне понадобится твой кристалл», — написал Мэррок.
Я не сразу сообразила, что он имеет в виду мой вергр-кристалл.
Кристалл.
На несколько ужасающих секунд я подумала, что потеряла его в реке, но потом отыскала его в глубине одного из карманов.
— Зачем он тебе?
Мэррок написал:
«Я вскарабкаюсь на стену. Когда я спущусь с другой стороны, я со всей силы ударю по ней три раза. Затем ты перенесёшься к кристаллу, и мы двинемся дальше».
Это не самая худшая идея.
Я передала ему кристалл.
— Не разбей его. И не держи его в штанах или типа того, когда позовёшь меня, потому что тогда я вырвусь прямо из них. Нам обоим будет неловко.
С тенью улыбки на губах Мэррок сунул кристалл в карман. Затем он начал карабкаться, хватаясь пальцами за выемки между листами железа.
Я наблюдала за его подъёмом, пока он не превратился в крохотную чёрную точку на стене.
Железо отпугивало большинство волшебных существ, но эльфы были подобны людям. Мы имели железо в крови. И всё же, возможно, именно поэтому стена построена из железа. Может, она отпугивала духов. Помогала удержать их внутри.
Мэррок скрылся в тумане высоко вверху. Я глянула через поле на дорогу, ведущую к воротам — мертвецы продолжали шаркать там в бесконечной процессии.
Над грязью стелился туман, и я задрожала. Мой желудок заурчал, и я прикрыла глаза, представляя жареную курицу, которую отказалась съесть ранее. О чём, во имя Хельхейма, я тогда думала?
Наверное, Мэррок уже должен был добраться до низа? Я прислушалась к возможному стуку, но подойдя ближе к стене, услышала лишь тихое журчание воды, стекавшей по поверхности. Странно расслабляет. Я плюхнулась на землю и уткнулась лицом в ладони.
Сквозь мои пальцы вдалеке виднелись мертвецы, двигавшиеся медленно, как муравьи по патоке. Туман уже сдвинулся, а стука Мэррока всё не было слышно.
Не знаю, то ли дело в гипнотическом эффекте тумана, то ли просто в чрезвычайном утомлении и голоде, но это заставило меня закрыть глаза. Я задремала, думая о маме, папе и Бартоле, об их лицах, просиявших над тортом, который они приготовили на мой день рождения. Десять свечей светили как звёзды. Традиция, оставшаяся от людей. Бартоль и мама были такими похожими — те же заострённые подбородки и изящные черты лица. Те же губки бантиком.
В моём сне мама склонилась над моим тортом, и свет свечей согрел её черты.
— Отомсти за меня, Али, — прошептала она.
  
Глава 41. Мэррок
 
Я оседлал стену и впервые заглянул в сам Хельхейм. К сожалению, смотреть было практически не на что.
Как и ворота, поверхность Хельхейма полностью скрывалась туманом. Тёмные как сажа облака нависали низко над землёй и клубились неестественными вихрями и изгибами. Позади меня простиралась равнина коричневой грязи и тумана, расстилавшаяся всюду, докуда видел глаз. Лишь тёмный изгиб дороги, похожей на спину гигантского змея, нарушал её протяжённость.
Я посмотрел прямо вниз по стене. Мои глаза проследили за швом, но я не увидел отсюда Али. Мне не нравилось, что она одна в такой близости к дороге мертвецов. Я хотел, чтобы она была рядом со мной.
 
Тогда лучше покончить с этим побыстрее. Я размял плечи.
Пора пошевеливаться. Я повернулся и впился пальцами в шов на стене со стороны Хельхейма. Затем, сделав глубокий вдох, я начал спускаться. Шов ровно пересекал стену, так что спуск сводился к тому, чтобы цепляться пальцами, а потом отпускать и перехватывать в новом месте. Пока я постепенно слезал вниз, меня начал окружать туман.
С нарастающим чувством ужаса я быстро сообразил, что это не просто туман. Субстанция была гораздо гуще и темнее, окружила меня почти как погребальный саван. Через считанные секунды я едва мог видеть свои ладони на стене.
Хоть и со своего насеста на стене я заметил стигийский туман, теперь, когда я оказался в нём, воздух казался угнетающе неподвижным как существо, задержавшее дыхание.
Я продолжал спускаться, перехватываясь руками по очереди. Всё шло гладко, пока шов не оборвался. Я помедлил, сбитый с толку. Я ничегошеньки не видел; шов просто исчез.
Вися на одной руке, я притянул себя поближе к стене.
В моём горле зародился низкий рык. Шов был там, но он оказался наглухо запаян. Я вытащил один из своих кинжалов и поковырял его, но это почти не дало толку.
Насколько высоко я в воздухе?
Может, мне стоит просто рухнуть и смириться с болью ломающихся костей. Я оправлюсь. В конечном счёте.
Пока я собирался с духом, чтобы отпустить стену, туман сделался ещё гуще, ощущаясь на моей коже почти некой влажной текстурой. Температура понизилась.
Что ещё хуже, по коже побежали мурашки, будто за мной наблюдают. Внезапно надо мной пронеслась тёмная тень, и я осознал, что со мной в тумане что-то есть.
Я тихонько зарычал — скорее предупреждение, нежели угроза — и стал вытягивать шею, пытаясь увидеть, что там такое. Но тень исчезла. Холодок усилился.
Это что такое, раздери его Хельхейм?
Внезапно что-то ледяное оторвало мою ладонь от стены, и ужас стиснул моё сердце. В следующее мгновение я уже падал.
Я шлёпнулся на землю. Грязь разлетелась вокруг меня брызгами, густая и чёрная как дёготь. Конечности прострелило болью, но хруста костей не последовало. Я не получил серьёзных травм.
Пару секунд я полежал на спине, затем поднялся на ноги, держа перед собой кинжалы.
Я не видел ничего дальше кончиков своих кинжалов в тумане. Здесь было тихо как в могиле.
Нахмурившись, я попытался немного отряхнуться от грязи.
Температура опустилась ещё сильнее, по мне пронёсся холодок. Конденсат на моей коже замёрз. На кончиках кинжалов образовался лёд. На периферии промелькнул силуэт, и я резко повернулся, пытаясь рассмотреть, что это такое. Но он скрылся в клубящемся тумане.
И это ощущение взгляда, прикованного ко мне…
Затем туман вокруг начал редеть, открывая тенистую фигуру, маячившую на границе тумана — высокую и худую как пугало. Она держалась прямо за пределом видимости.
Теперь я знал, что это такое — тень, душа кого-то из Хельхейма. Они необязательно были добрыми или злыми, но всегда говорили правду.
Я поднял клинок, когда вокруг меня появилось ещё больше теней. Одна шагнула вперёд из клубящегося пара. Она была абсолютно чёрной, но её очертания постоянно изменялись, будто её ворошила невидимая рука. Я не мог нормально сфокусировать на ней взгляд.
— Когда земное тело приходит в наши земли, это святотатство, — сказал тень. Его голос казался приглушённым, будто он кричал с большого расстояния.
Я начал писать в своей книге, объяснять, что иду к Берегу Мёртвых, но тень скользнул ближе. С такого расстояния я видел его бледные, белые глаза, сверкавшие и смотревшие на меня.
Я попытался поднять книгу, но не смог. Моя рука застыла. В моём горле зародился рык. Он оборвался, когда воздух в лёгких заполнился льдом.