Проклятый принц (ЛП)

Как только он туго завязал концы, я снова спросила:
— Мэррок. Что она имеет в виду? Я не могу покинуть это место?
Он открыл свою книгу и нацарапал что-то на первом пустом листе. «Ты не можешь покинуть это место по данной дороге».
Меня охватила злость. Он знал?
— Почему ты не сказал мне до того, как я прошла?
Он медленно пожал плечами, будто ни капельки не переживал. «Палочка Локи позволит нам сбежать».
Но эта палочка была всего лишь байкой. Наверное.
— Что, если ты ошибаешься, и она не здесь? Что, если мы её не найдём? Что, если я не сумею её украсть? — в моей груди зарождалась паника. — Вся моя жизнь зависит от легенды. От неподтверждённого слуха, в который ты веришь.
«Мы не потерпим провала. Я этого не допущу».
— Да что ты? Ты этого не допустишь. Как будто ты контролируешь всё на свете, — во мне нарастала ярость, мои пальцы подёргивались. — Мама всегда рассказывала мне о том, каков ваш вид. Верховные Эльфы. Что вы эгоистичны, и вам нельзя доверять. Вы печётесь только о себе, не так ли? Поэтому вы зашвырнули нас в пещеры. Вы обвинили нас в Рагнарёке. А теперь ты готов рисковать моей жизнью ради своих целей.
Мэррок замер совершенно неподвижно, его тёмные волосы развевались ветром.
— Видимо, мама была права, — сказала я.
  
Глава 39. Мэррок
 
На этом берегу реки туман поредел. Ледяной ветерок пролетал над этими землями, открывая равнины грязи по обе стороны дороги.
Али шагала передо мной, её спина оставалась напряжённой, глаза смотрели только вперёд. Кровь из её ладони пропитала полоску моей рубашки, которой я её перевязал. Я жалел, что не могу очистить рану.
Без дара речи сложно было объяснить ей мою уверенность. Я знал, что палочка здесь, потому что я её чувствовал. Эта штука как будто взывала ко мне. И здесь, в мире мёртвых, зов становился сильнее, её сила сверкала как маяк и манила меня ближе.
Скоро я верну свою душу. Я снова буду жив, впервые с Рагнарёка. Впервые с тех пор, как потопы наводнили мир, как по миру распространилась болезнь, а боги убили друг друга. Смерть богов — это судьба… Урд.
И теперь Судьба говорила мне достать палочку.
Я готов был поклясться своей жизнью. Но, наверное, Али это не убедит.
Похоже, надо было рассказать ей всю историю заранее, но я давным-давно забыл, как иметь дело с людьми. Тысяча лет в тюрьме лишила меня способности работать с другими эльфами. Отсутствие души тоже не помогало.
Как только она вернётся в моё тело, я вспомню.
Пока мы шли по дороге, фигуры начали расходиться дальше по равнинам, ускользая в туман и появляясь из него. Чем дольше мы шли, тем более многочисленными они становились. Вскоре я услышал лязг стали и брони вокруг нас.
Боевая лошадь с топотом копыт вырвалась из тумана. Всадник размахивал знаменем, открыл рот в беззвучном крике, и легион сверкающих мертвецов скакал позади него. Стук копыт был единственным звуком, который издавала вся эта орда, и когда они пронеслись вокруг нас, я притянул Али поближе к себе.
Мерцающая пыль взметнулась в воздух вокруг нас, и солдаты разделились на две фракции, по одной с каждой стороны дороги. Али отстранилась от меня, всё ещё выглядя разъярённой.
Теперь мы шли медленно, поскольку по обе стороны от дороги бушевала великая битва. Мертвецы сражались в абсолютной тишине, пронзая друг друга копьями. Мёртвые воины отрубали конечности мечами, пробивали черепа топорами. Грязь сделалась густой от их крови, но они снова поднимались и собирали свои тела воедино, как жутковатые пазлы.
Но они нас не тревожили.
Али оставалась такой же безмолвной, как и мёртвые воины, и я знал, что чувства клубятся в ней так же, как туманы вокруг нас.
Когда мы наконец-то миновали беззвучное сражение, туман несколько поредел, и я увидел тёмную линию, тянувшуюся по обе стороны. По мере нашего приближения она становилась крупнее и крупнее, пока не сделалась выше самых высоких небоскрёбов Бостона. Выше даже Цитадели на Бикон-хилл.
 
Перед нами возвышалась массивная железная стена, простиравшаяся в обе стороны столько, сколько было видно глазу. Её покрывали большие пятна ржавчины, напоминавшие огромные разводы крови. Ряды мертвецов шаркали в её сторону.
Это была стена, окружавшая сам Хельхейм. Конструкция, предназначенная не для обороны, а для удерживания душ мёртвых внутри.
Мы шли по дороге на север, пока в поле зрения не показались две башни, выступавшие из стены и обрамлявшие вход. Почти все мертвецы устремлялись внутрь, но некоторые сворачивали направо или налево, бредя вдоль стены.
Ворота в Хельхейм.
Когда мы оказались примерно в ста пятидесяти метрах от них, я остановился и достал книгу — только теперь я осознал, что это старый любовный роман периода пандемии, называвшийся «На карантине с плохим парнем». Я поморщился от обложки, затем открыл страницу с пустым местом.
Я написал: «Позволь мне отправиться на разведку. Я уже мёртв, и будет лучше, если я пойду один. Ты смертна. Я не могу умереть».
Али кивнула, всё ещё почти не глядя мне в глаза.
Я повернулся и посмотрел на шаркающий легион мертвецов, движущийся к воротам. Я слился с толпой, шагая среди них, пока не оказался примерно в ста метрах от входа. Я попытался заглянуть внутрь, но всё затянуло мерцающим туманом. По обе стороны ворот я слышал звуки, нарушавшие тишину — вопли, визги и низкое, нескончаемое завывание.
Из историй и легенд я знал, что посетители Хельхейма не проходили через вход вместе с остальными мертвецами, но не знал, почему. Я предположил, что раз моё тело мертво, на меня вряд ли подействует магия, царящая здесь. И всё же надо сохранять осторожность. Я подкрался ближе.
Я смотрел, как мертвец с белой бородой подходит к воротам. Его тело сияло. Он брёл вперёд, волоча одну ногу за другой… но добравшись до клубящегося тумана, он остановился, и его тело как будто застыло на месте. От порыва ветра его кожа обратилась в пыль. В то беглое мгновение, пока его тело рассеивалось, я увидел тень, прошедшую в непрозрачный туман.
Вот почему другие путешественники из историй искали альтернативные входы. Главные ворота лишали тело души.
А поскольку у меня не было души, я просто превращусь в пыль.
С нарастающим раздражением я развернулся и пошёл обратно к Али.
  
Глава 40. Али
 
Мы с Мэрроком шли вдоль основания высоченной железной стены, держась так близко, что я могла бы протянуть руку и дотронуться до неё. Мои ноги увязали в грязи, которая почти стягивала обувь с моих стоп и чавкала на каждом шагу. Что ж, хотя бы мы отошли от невидящих глаз мертвецов.
Вода ручейками стекала по стене, окрашивая её полосами ржавчины. Стена была не абсолютно гладкой. Странные бугорки (возможно, заклёпки) покрывали её поверхность. Я предполагала, что с другой стороны стена крепилась к какой-то конструкции, но никак нельзя было сказать наверняка. И чего я не могла понять, так это того, как мы попадём внутрь, если стена не выпускала мертвецов.
Поддавшись любопытству, я потянулась к стене, но Мэррок отвёл мою руку.
Наверное, к лучшему. Я понятия не имела, что за магия действует в этом месте.
Пока мы шли, я смотрела на стену, и в моей груди зарождался ужас. Находилась ли там моя мама? И папа? Во рту пересохло, я с трудом сглотнула. Мне не хотелось думать о них как о мертвецах. Мне не нравилось думать о болеющей маме, угасающей в постели. Мне хотелось помнить, какой она была до болезни, заплетала мне волосы, рассказывала о том, как много лет назад происходил Рагнарёк… всё началось со всемирного потопа, а потом пришла болезнь. Затем начались сражения между богами и великанами, в ходе которых почти все они погибли. Мама называла это Сумерками Богов.
Она рассказывала мне истории о мире Мидгарда ещё до всего этого — когда люди не думали, что всё закончится; когда всё было светлым. Когда они танцевали под музыку в ночных клубах. От того, как мама закручивала историю, мой разум прямо-таки зажигался. Она была искоркой света в мире тьмы.