Столичный доктор. Том II (СИ)
— Что у тебя? — поинтересовался я у Антонова, который выглядел как вампир. Глаза красные, кожа бледная…
— Опять ночью работал?
— Ага. Мне нужна холодильная установка Франца Крулля из Нарвы. Вот счет.
Две двести! Доставка только через три месяца. Я мысленно застонал. Глобально я понимал, что производство хоть какой-то партии антибиотика требует вымораживания. Но надеялся как-то отделаться малой кровью. Не получилось. Начал расспрашивать Антонова насчет лабораторных успехов. И их не было. Количество чашек Петри перевалило за три сотни — уже некуда складировать. Опытным путем удалось установить, что с картофеля и с дынь получаются плесени разного цвета, одна легко пожирает другую, но отказывается нормально размножаться. Лучше всего рост происходит при температуре двадцать один градус по Цельсию, есть трудности с обслуживанием, причем, вплоть до стерилизации. На это уходит много времени и сил. Сине-зеленая плесень растет от двух, до четырех недель, желтую вообще не удалось еще найти. Хотя Антонов по моему совету даже устраивал «экспедиции» по подворотням и помойкам Хитровки. Разумеется, под защитой Жигана. Собрано семь разных плесеней, но ни одной желтого цвета.
— Попробуй добавлять в чашки соль, сахар, дрожжи… — напряг мозг я в попытки хоть что-то ценное вспомнить на тему культивации плесеней.
— Можно еще сухое молоко попробовать, — почесал в затылке Славка. — И лимонную кислоту.
— Во-во, — покивал я, подписывая счет. — Пробуй все, что-то да сработает.
— Мне бы еще парочку лаборантов, Евгений Александрович, — уже на пороге озвучил очередное желание Антонов.
Правильное место выбрал, кстати. Успел увернуться от летящей в него картонной папки.
* * *Великие князья ответили очень быстро. В тот же день курьер привез мне сразу два письма. В одном было приглашение на пикник в воскресенье в полдень. Подписано Елизаветой. Второе письмо было «двойным». Сергей Александрович благодарил за работу на Софийской набережной, высылал банковский чек на три тысячи рублей с просьбой наградить всех причастных врачей. Безо всяких пояснений и комментариев в конверт от Великого князя было вложено другое письмо. Из геральдической палаты. Продравшись сквозь канцеляризмы, я уяснил себе две вещи. Чиновники в России всегда держат нос по ветру — стоило Романову одним только своим запросом поинтересоваться историей казанских Бата-беев, их связью с дворянской фамилией Баталовых, как крючкотворы тут же отписались — да, прямые потомки тамбовских Баталовых являются потомками Бата-беев, могут претендовать на княжеское достоинство. Вторая вещь, которую я понял — передо мной повесили уже вполне ощутимую морковку. Это не чек на три тысячи. Из которого, кстати, на премии я решил потратить всего тысячу — остальное пустить на холодильник для Антонова. Потомки точно не осудят.
Согласие прибыть на пикник я писал уже собственноручно, ставя кляксы и переписывая по несколько раз. Хотелось, чтобы текст не был формальным, поэтому я намекнул, что возьму с собой собственного повара, который приготовит для участников экзотическое блюдо. Заодно решил поразить публику каким-нибудь простым, но необычным коктейлем. Если уж «входить» в княжескую семью, то надо сразу о себе заявить. Не только семейный доктор, а еще эксцентричный, необычный человек. Пусть запомнят как следует.
Поэтому, как только я закончил с корреспонденцией — сразу позвал Кузьму. Пусть немного поработает «поваром» на пикнике, поможет мне поразить публику. А для этого мне требуется чем-то удивить светское общество. И это точно должен быть не салат Оливье. Что можно быстро и вкусно приготовить на природе? Первое, что приходит в голову — это шашлык. И культура его приготовления уже пришла в столицы — привезли отслужившие на Кавказе. Но пока мясо на шампурах воспринимается аристократией, как еда для простых людей. Шашлычные в Москве — это как кабаки. Быстро и дешево.
С коктейлями тоже засада. Лед с собой не привезешь, никаких специальных сиропов тоже нет. А что есть? Мед! Помнится, я в одном московском баре на Новом Арбате пробовал коктейль под названием Роял Фламбе. Ром, плюс мед, плюс молотые ягоды — черника, клубника, малина. А что там еще было? Точно, корица и апельсиновая цедра. Которая просто срез корки. Все это и сейчас можно достать в Москве.
— Звали, барин? — в кабинет зашел позевывающий Кузьма.
— Собирайся на рынок. Надо кое-что купить.
* * *Романовские приехали шумной компанией. Сам Дмитрий Леонидович в качестве главы семейства. Жена его, Лидия Михайловна, симпатичная брюнетка лет тридцати с небольшим хвостиком, влюбленным взглядом провожавшая каждое движение мужа. И трое детей — дочка Маргарита, серьёзная барышня почти одиннадцати лет, и два сына — семилетний Лёнька и погодок Кирилл. Эти сразу начали осваивать квартиру, а через пять минут попросились «с дядькой Жиганом», с которым неизвестно когда успели познакомиться, в каретный сарай.
— Я на воды еду ненадолго, — сообщил Романовский, как только мы сели обедать. — Отвезу своих — и назад. Недельку там побуду, не больше. Работы много.
Меня это порадовало. Может, предложение о сифилисе отложить на его возвращение, когда он приедет отдохнувший и расслабленный от нарзана? Но Дмитрий Леонидович сам решил не откладывать разговор, и после чая потащил меня в мой же кабинет.
Обращение на «Вы» он сразу обрубил напоминанием, что мы уже пили на брудершафт, и обновлять ритуал не требуется.
— Как и предполагалось, спирохета дохнет при температуре выше сорока градусов. Проверено сто раз, наверное. Я это еще не публиковал, решил с тобой поделиться сначала. И вот что я думаю. Малярия! Представляешь, заражаем сифилитика, у него приступ, второй, третий — и всё!
Поздравляю, только что вы получили Нобелевскую премию по медицине двадцать какого-то года.
— Нет, — обрубил я полет фантазии. — Я понимаю, обе темы тебе близки, но чем потом лечить малярию? Хинин помогает не всем. Мы похороним некоторое количество пациентов, что ударит по репутации метода. Да и у выживших куча осложнений будет. У меня есть другой способ, более простой.
— Какой? — Романовский даже привстал в кресле.
— А ты согласишься возглавить больницу?
— Да! — ответил он буквально через минуту раздумий.
— Сера.
И я рассказал ему почти всю правду про случай вдовы Бестужевой. И про сульфозин.
Сказать, что мой будущий соучредитель товарищества «Нету спирохеты» был очень впечатлен, значит сильно уменьшить степень его удивления. Впрочем, исследователь быстро подавил эмоции, и на меня посыпался град вопросов. Как, что, зачем и почему. Я вспомнил даже то, чего вроде и не знал до этого.
— У меня только один вопрос, — сказал Дмитрий Леонидович в конце разговора. — Зачем я, если ты сам всё придумал?
Глава 18
Есть такие вопросы, на которые прямо отвечать нельзя. А можно проявить толику хитрости. Ну и лести, конечно.
— Дмитрий Леонидович! Мне во главе новой клиники нужен авторитет. С мировым именем. Чтобы из разных стран поехали лечить сифилис, не задумываясь. И, кстати, придумал всё не я. Кто обнаружил возбудителя?
— После твоей подсказки.
— Давай мы с тобой сядем, выпьем, я тебе после пятой рюмки такое количество идей выскажу — только успевай воплощать. Но главную причину продемонстрирую сейчас. И тогда ты согласишься, что должен возглавить это дело.
— Далеко идти?
— У нас тут всё рядом, в одном здании, — засмеялся я. — Не заблудишься.
До лаборатории, конечно, не два шага, я не сумасшедший — жить возле такого. Но за пару минут дошли.
— Лаборатория? — спросил Романовский. — Вот уж не думал…
— Конечно, стрептоцид у меня Кузьма на кухне случайно сварил.
Мы посмеялись, я открыл короб:
— Халат, шапочка, маска, бахилы. Одевайся.
— А это обязательно?
— Нет, — показал я на висящий возле двери прейскурант.