Кольчугинские сыщики (СИ)
Матузков остановился. Муха разулыбался и протарабанил: «Хочешь водки, хочешь танцы, лишь бы только позитив! В коридорах обжиманцы — к нам пришел корпоратив». Матузков сделал вид, что не узнал Муху, бросил мятую купюру в коробку и двинулся дальше. Степанида не утерпела и вскарабкалась следователю на плечо.
— Давай его арестуем? — зашептала мышь на ухо Матузкову, — Это же опасный рецидивист Муха. И он явно злоумышляет. Видишь как замаскировался?
Матузков скомандовал Степаниде вернуться в варежку и сказал ей, что Муха на ответственном посту, и арестовывать его никак нельзя. По крайней мере, не сегодня.
— Идём ёлку выбирать!
— Зачем?
— Праздник же! Вот чудная!
Мышь была не довольна тем, что сначала её начальник потерял бдительность, а теперь ему зачем-то ёлка понадобилась. Лучше бы колбаски купил… Так они шли мимо рядов, а прохожие улыбались следователю с мышкой, а продавцы совали Матузкову конфету, пряник или даже мандаринку.
— Привычка брать мзду подрывает устои общества! За державу обидно! — сурово пискнула она из рукавицы, но Матузков сделал вид, что не услышал её. Он шагал мимо палаток с самоварами и бубликами, мимо банок с медом и вареньем, мимо прилавков с кульками конфет. А в карманах уже было битком от мелких взяток.
За ларьками с горячими пирожками разместился ёлочный базар. Высокие и низенькие, пушистые и лысеватые, ярко-зелёные и уже тронутые ржой ёлочки торчали из снеговых куч. Было зелено и колюче. Запасы товара продавцы свалили в автомобильные прицепы и тележки. Мужики в тулупах и валенках шумно выдыхали пар и кричали: «Кому красавицу? Налетай, не скупись!»
Пахло хвоей, свежим самогоном из-под полы, ржаным горячим хлебом, конским навозом. Степанида устала вертеть головой и просто сверкала глазёнками на торговый шабаш. Кто-то большой фыркнул совсем рядом. Это старая лошадь каурой масти мотнула длинной чёлкой. Её влажный глаз уставился на рукавицу Матузкова, и мышь прерывисто вздохнула и снова спряталась.
Матузков недолго выбирал и приценивался. Ему понравилась ёлочка, едва достававшая до колена. Матузков взвалил её на плечо и бодро зашагал в сторону отдела. На обратном пути он лишь раз остановился и купил пучок чего-то серебристого и шуршащего, сунул его в карман к конфетам и мандаринам.
— Это и все покупки? — разочарованно шепнула мышь, но вспомнила, что ценники кусаются и решила не обижаться на Матвея Иваныча.
В Кольчугинском отделе милиции было суетно. Матузков обмел валенки веником, притаившемся за дверью и потащил ёлку на второй этаж.
— Какая пушистая! — сказал дежурный Берёзкин, и Степанила не сразу поняла, что комплимент относится не к ней.
Милиционеры сновали из кабинета в кабинет, и в коридорах было не протолкнуться. Девушки из штаба во главе с Анжелой носили туда-сюда салатники и блюда с бутербродами. Они звали Матузкова в актовый зал, где уже звучала музыка, но тот отшучивался. Он затащил ёлку в кабинет и сразу же снял ненавистный тулуп. Шустрая Степанида тоже покинула рукавицу, аккуратно сняла шапочку и уселась на радиатор отопления.
— Хвостик чуточку примёрз, — соврала она, ожидая от Бороды жалости.
— Совсем наш Матвей Иваныч заработался. Дерево зачем-то принес, — удивился Борода, — на растопку оно непригодное, да и печка в подвале. Туда неси что ли…
— Извини, Борода, — улыбнулся следователь, — придётся тебе потесниться.
Невесть откуда появилась треногая подставка. Через пару минут пушистая гостья уже красовалась на сейфе. Домовой хмыкнул и покрутил у виска.
— Ты не поверишь, но наш Матвей Иваныч за эту пигалицу денег заплатил, — шепнула Степанида Бороде.
— Чудно… — протянул Борода.
— Ты спрашивал, что такое Новый Год? — сел на табурет следователь и обстоятельно закурил, — Вот он уже на пороге.
Борода взмыл под потолок и подлетел к двери. Стремительно просочился в замочную скважину, но тут же вернулся. Никого на пороге он не обнаружил. Надув щеки от обиды, домовой взгромоздился на люстре. Матузков пускал колечки дыма и мечтательно улыбался.
— Новый Год — это нарядная ёлка, Дед Мороз со Снегурочкой, подарки и приятные сюрпризы.
Мышь недоверчиво смотрела на следователя. Тот выкурил сигарету и стал вытаскивать из карманов то, что Степанида считала взятками. К каждой конфете, яблоку и мандарину Матузков привязывал ниточку. Пряники и печенье он обернул белой бумагой, а получившиеся пакетики перевязал той же ниткой крест-накрест.
— Чего это? — не утерпела Степанида, — можно и так съесть, без фокусов.
— Помогайте украшать ёлку!
Матузков показал пример, и мышь с домовым нехотя присоединились. Матузков вытащил из кармана серебристый пучок дождика и небрежно растрепал его поверх веток. Вскоре ёлка выглядела как витрина продуктового магазина.
— Как я это роскошество люблю и обожаю! — всплеснула лапками Степанида. Наконец-то до неё стал доходить смысл праздника. Матузков лукаво наклонил голову набок и улыбался.
— Вы раньше никогда не наряжали ёлку?
Парочка синхронно замотала головами.
— И вы не знаете, кто такой Дедушка Мороз?
— Нет, — в унисон протянули они.
— Это добрый волшебник. Он исполняет желания и дарит подарки.
Открылась дверь, и в кабинет ввалился нарядный участковый Букин. На нем был тоже яркий халат, обшитый ватой, и шапка с пришпиленными к ней бумажными снежинками. Щеки и нос Букину кто-то размалевал алой помадой, но участковый совсем не возражал. В руках он держал салатник. Из-под крышки пахло свежим луком, колбасой и майонезом.
— Здра жла, товарищ капитан! — бодро выпалил Букин.
— С праздником, Дедушка Мороз, — ответил Матузков, а мышь фыркнула. Не так себе она представляла волшебника.
— Желаю, так сказать, мирного неба над головой, премии по итогам года и жену- красавицу, — сказал Букин и покраснел, — вам девчата передали вот оливье… И для мелкой лейтенантки особый провиант.
Букин поставил на стол салатник и насыпал из кармана горку карамелек.
— Стишок читать? На табуретку становиться? — улыбнулся Матузков, и испуганный Букин помотал головой.
— Это безвозмездно, товарищ капитан!
Матузков протянул Букину румяное яблоко, и тот еще гуще покраснел. Когда за участковым закрылась дверь, то к каждой карамельке Борода привязал нитяную петельку, и развесил подарки на еловых ветках.
— Какая красота! — шептала мышь. В её черных глазках блестели праздничные огоньки.
Матузков вытащил из-за шкафа гитару и спел «В лесу родилась ёлочка». Пел он тихо, почти шёпотом, словно не хотел, чтобы его услышали сослуживцы. Мышь смахнула слезу хвостиком.
— Хороша заупокойная по ёлочке, — вставил Борода и шмыгнул носом.
Матузков вздохнул. Темнело, и было пора домой. Он спрятал гитару за шкаф, снова натянул тулуп и намотал шарф.
— Завтра и послезавтра без меня побудете. Выходные. А уж в понедельник — тридцать первое декабря. Меня, как несемейного, на дежурство поставили. Будем город патрулировать. А если повезёт, то под бой курантов выпьем лимонаду, — невесело улыбнулся он и закрыл за собой дверь.
— Очень странный праздник, — резюмировала мышь, не обращаясь ни к кому, — милиционеры и преступники в халатах поют песни. Сотрудники отдела угощают друг друга салатом с колбасой, а на ёлки конфеты на ниточки подвешивают.
— Должен же быть какой-то смысл?— вздохнул домовой, дёргая себя за бороду, — Надо у запечника и кикиморы спросить. Они тут давно, побольше нас в милицейских обычаях понимают. Эх!
* * *Ночь подкралась, и Кольчугино заснуло под её белоснежным одеялом. Весёлые уличные фонари расцветили затихший кабинет Матузкова. Завитушки узоров на окнах перемигивались самоцветными огоньками. Борода дремал на батарее, а довольная сытая мышь лежала на уголовном кодексе кверху пузком. Ёлочка сверкала серебряной мишурой. Конфетные фантики, кожура от мандаринов были аккуратно сложены в мусорном ведре. Ниточки экономная Степанида намотала обратно на катушку. Самую крупную конфету с непонятным названием «Гулливер» она оставила нетронутой.