Безликий и Чудовище (СИ)
С высоты было как нельзя лучше видно подвергшийся недавнему ремонту пол, каменные плиты которого были заменены на более лояльный к току материал. Как только Матильда приблизилась к пьедесталу, на которого не распространялась действие тайного оружия, Имир с Гальдорой тут же слетели с летательного средства и бросились помогать уже поддавшейся панике Искури, совершенно забыв об Агние, меткий взор которого уже выхватил еле видный из-за стыка стен проход. Интуиция навязчиво подсказывала мальчику, что ему просто необходимо туда заглянуть.
— Я тоже его вижу. Давай, беги! Я подстрахую! Вытерплю! — «Лапки» шарфа на шее маленького раба вытянулись и обмотали ноги последнего, закрыв ступни. Мальчик уж было хотел отказаться от такой помощи, но, взвесив все «за» и «против», собрался с силами и с разбегу прыгнул на пол. Передвигаясь скачками, чтобы как можно меньше раз касаться земли, мальчик добрался до заветного хода и перед ним предстал тёмный коридор с деревянной дверью в конце.
— Я оставлю тебя здесь. — Агний собрался снять шарф. — Ты уже достаточно раз рисковал своей жизнью ради меня.
— Мы встретимся с Бальтазаром вместе. — Шарф затянулся потуже. — Мы вместе пойдём через это.
— У тебя есть мама, папа, народ, который ведёт в тебе опору и надежду. Тебе есть к кому вернуться. А я… — Агний мельком взглянул на всё ещё не сумевших освободить Искури Имира с Гальдорой и Матильдой. Люди с «Наследия» им вряд ли в ближайшее время помогут, они заняты более важным делом — обломки роботов собрались в более сильных чудовищ, которые сейчас безжалостно рвут на куски непрошенных гостей.
— Так… — Завершил мальчик. — Просто…
— Из-за этого человека я провёл детство без отца. Во главе нашего прайда встал недостойный правитель, лишивший меня братьев и сестёр. Для меня выйти против него — дело чести.
Агний лишь глубоко вздохнул и направился к двери.
— Ладно уж. Видать, если мне когда-нибудь всё-таки поставят хотя бы совсем-совсем маленький памятник — мне придётся делить пьедестал с тобой.
Оба друга нервно засмеялись, после чего Агний толкнул тяжёлые доски.
Перед ними предстала длинная винтовая лестница, ведущая глубоко-глубоко вниз, в вязкую темноту. Слегка прикрыв дверь, дабы оставить хоть какой-то источник света, мальчик приложил руку к холодной стене и сделал первые шаги, попутно напевая песню, которую так удачно напомнил ему ныне покойный солдатик.
«Жил-был на нашем свете
Простой трудяга Жан,
Работал день и ночь он
Не корча гордый стан.
Но как-то шёл с работы
Попал под дождь, промок,
И вот бедняга Жанчик
Совсем уж занемог»
Вот уже последние отблески слабого света затерялись во мраке, но, к огромному счастью, редкая грива Альфюмы начала источать мягкий, разноцветный свет, отогнав кровожадную мглу от всё прибавлявшего темп Агния.
«Понурились родные
И вся в слезах жена,
А Жан им всем твердит
Такие вот слова:
«Состарился уж, или
Попал ты под карету —
Страшнее смерти твари
На свете белом нету,
Всем тяжко, если жизни
Дрожит худая свеча,
Но не боюсь я смерти –
И мне страшиться неча!»
На мгновение мальчик запнулся из-за того что споткнулся об мелкий выступ. Чудом удержавшись на ногах, маленький раб, у которого в эту секунду сжалось и похолодело всё внутри, отдышался и продолжил свой путь, постепенно возвращаясь в привычный ритм.
«Но ночью, в полумраке,
Присел вдруг, — сер, худой, -
Меж рёбер Жаньих злобный,
Свирепый домовой.
«Не страшно тебе, друг мой,
Смотреть мне в мутный глаз?
Завьюсь, заворочусь — и в миг
Ты без костей у нас!»
И усмехнулся Жан мой,
Улыбкой синих губ
И молвит вдруг он гостю
Оскалив белый зуб:
«Состарился уж, или
Попал ты под карету —
Страшнее смерти твари
На свете белом нету,
Всем тяжко, если жизни
Дрожит худая свеча,
Но не боюсь я смерти –
И мне страшиться неча!»
Уже привыкшие к темноте глаза Агния через какое-то время уже смогли различить внизу твёрдую поверхность, знаменующую конец лестницы.
«Всё смолкло ненадолго,
Но вдруг грохочет гром
И прямо перед Жаном
Встаёт ночной фантом.
«Мне передал слуга мой,
Что ты, раб Божий Жан,
Страх потерял, оставив
На чести моей шрам.
Но ничего, узри же
Ты ужас во плоти!
Дрожи, кричи — но я уж
Не дам тебе уйти!»
Но Жан лишь улыбнулся,
Протёр платочком лоб,
И тычет белым пальцем
В стоявший у стен гроб:
«Состарился уж, или
Попал ты под карету —
Страшнее смерти твари
На свете белом нету,
Всем тяжко, если жизни
Дрожит худая свеча,
Но не боюсь я смерти –
И мне страшиться неча!»
Предвкушая окончание пути, полный решимости мальчик преодолевал последние ступеньки.
«Мир смолк вдруг, в тихом страхе
Дрожит ночная мгла,
В предсмертном бреде Жану
Явился Сатана.
Копытами грохочет,
Что пол весь ходуном
В глазах огонь, рычит он,
Словно грохочет гром:
«Смотри же, ты, пропащий,
На мощь царя греха!
Признай же, что не чист сам!
Пойдёшь в МОИ края!
Порвём тебя на части,
Разложим по котлам,
И будешь ты вариться
Всю вечность в радость нам!
Но Жан лишь, без испуга,
Закрыл усталый глаз,
И говорит он чёрту
В последний в жизни раз:
«Состарился уж, или
Попал ты под карету —
Страшнее смерти твари
На свете белом нету,
Всем тяжко, если жизни
Дрожит худая свеча,
Кто не боится смерти –
Тем и страшиться неча!»
И вот, наконец, перед ним большая дверь с кольцом вместо ручки. Момент настал.
Потерев замёрзшие пальцы, Агний прислонился будто уменьшившейся в несколько раз ладонью к деревянной поверхности и толкнул её. Дверь поддалась не сразу. Только когда маленький раб навалился на неё всем весом и, перебирая ногами по скользкой поверхности обработанного камня, двинулся вперёд она открылась и мальчик оказался внутри. Когда Агний отпустил дверь, она тут же с грохотом захлопнулась, но громкий звук маленького раба, на удивление, почти никак не испугал.
Агний огляделся. Окружение представляло собой большую пещеру с высоким потолком, сплошь уставленную какими-то совершенно непонятными мальчику вещами. И разглядеть он это благодаря исходящему от стоящего в отдалении захламлённого рабочего стола алого света керосинок. И за этим столом сидел человек, который тут же поднял голову со столешницы, стоило ему только услышать грохот упрямой двери.
Незнакомец обернулся и посмотрел прямо в сторону Агния.
— Алиса? — Прокатилось эхо по пещерным сводам.
Агний немного растерялся и, замотав головой, вымолвил:
— Н-Не-Нет.
Тёмная фигура с растрёпанной головой ещё секунду глядела в сторону остолбеневшего мальчика. После недолгого молчания неизвестный попытался привстать со стула, но тут же споткнулся об какую-то железку и с тихим «Чёрт!..» застыл, нагнув спину.
— Я… — Снова начал незнакомец, снова встав в полный рост. — Я извиняюсь, зрение уже не то. Много работаю в темноте, да и алкоголизм, знаете ли… Плохо на это влияет. А вся энергия ушла на то, что сейчас творится наверху. Приходится свечками довольствоваться.