Стойкий (ЛП)

— Принято к сведению. — Я захлопываю рот и поднимаю руки вверх, сдаваясь.
— Хорошо. — Она целует меня в щёку, а затем в губы, и моя голова кружится от того, что вся кровь приливает к паху. Как, чёрт возьми, она переходит от злости к грусти и радости за считанные минуты? — А теперь, не хочешь пойти куда-нибудь позавтракать? Потом мы можем сходить за продуктами. Я также хотела бы купить кулинарную книгу. Я всегда готовила только для себя, и это были только несложные блюда из полуфабрикатов.
— Мы можем пойти, куда ты захочешь.
— Ладно. Спасибо, красавчик.
Я держусь от неё подальше, пока мы собираемся, и мне приятно, что Полли болтает и улыбается, пока мы едем в машине. Решив, что ей точно там понравится, я везу её в лучший блинный ресторанчик.
Когда мы занимаем столик, я сажусь рядом с ней и обнимаю девушку за плечи. Завтрак потрясающий — серьёзно, лучшие блинчики на свете — и когда Полли слизывает кленовый сироп со своего пальца, это наводит меня на всевозможные идеи.
Сейчас мы в книжном магазине в поисках кулинарной книги.
— Думаю, мне нужно что-то вроде кулинарного мастер-класса, — говорит она мне.
— Всё, что ты захочешь, детка.
Мы немного просматриваем ассортимент, и она, наконец, выбирает парочку книг, и даже я беру одну для жарки на гриле. После того, как мы расплачиваемся, мы направляемся в продуктовый магазин. Я иду позади Полли и толкаю тележку, пока девушка шагает между рядами. Когда она задерживается на чём-то, я ровняюсь с ней, и она поворачивает голову и смотрит на меня, её губы умоляют меня поцеловать их. Так я и делаю. Она пытается отстраниться, но я хватаю её за голову и прижимаю её губы к своим. Когда я провожу по ним языком, Полли не шевелится. Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы заговорить.
— Откройся для меня, детка.
— Мы в середине хлебного отдела!
— Мне насрать.
— Ну, я знаю. — У неё в глазах лёгкая паника, поэтому я подыгрываю ей.
— Ладно. Нет так нет.
— Дело не в этом. Мне нравится, когда ты держишь меня за руку или обнимаешь, но целоваться в продуктовом магазине — это немного чересчур для меня. Мне очень жаль. — Её ладонь лежит на моей щеке.
— Никогда не извиняйся за то, что сказала мне, что ты чувствуешь. Но ты ведь знаешь, что это значит, верно?
— Что?
Я наклоняюсь ближе и прикусываю мочку её уха.
— Если я следую твоим правилам на публике, ты должна следовать моим наедине.
Её бровь приподнимается самым очаровательным образом, и Полли смеётся.
— Это должно быть угрозой?
— Нет. — Я снова начинаю толкать тележку. — Это обещание.
— Я запомню.
Пока мы ходим взад и вперёд по проходам, мы хватаем случайные продукты, надеясь, что у нас будет то, что нам нужно, чтобы следовать некоторым рецептам в книгах, которые мы купили. Когда мы добираемся до прилавка с конфетами, я останавливаюсь перед секцией шоколада и начинаю брать разные сорта.
— Что ты делаешь?
— Запасаюсь на случай повтора твоих женских дней.
Она подходит ко мне сзади и хлопает меня по плечу.
— Эй! Не будь ослом.
— Что? — Я пожимаю плечами и беру несколько батончиков с карамельной начинкой. — Теперь, когда я знаю, что тебя успокоит, я хочу быть готовым к следующему месяцу.
Когда я тянусь за изюмом в шоколаде, она идёт по проходу и возвращается с несколькими контейнерами.
— Не могу пройти мимо и не купить мороженное.
Я скрываю смешок, когда Полли роется в тележке, чтобы посмотреть, что там уже есть, а затем внимательно изучает купленное, прежде чем схватить пару вещей, которые я пропустил.
— Не осуждай меня.
Смех вырывается из глубины моего живота, и она улыбается мне. Кто бы мог подумать, что поход в продуктовый магазин будет таким увлекательным? Я думаю, когда ты с человеком, которого любишь, всё может быть весело. Это то, что каждый хочет найти в этой жизни: кого-то, с кем можно разделить это. И теперь, когда я нашёл её, я ни за что не отпущу Полли.
***
— Ты не можешь выбивать дерьмо из любого, кто посмотрит на неё неправильно, Эрик. Чёрт возьми, чувак. — Брэд меряет шагами свой кабинет, а я прислоняюсь к двери, не обращая внимания на его слова.
 
— Он не смотрел на неё неправильно, Брэд; он, бл*ть, схватил её за задницу и прижался своим отвратительным ртом к её шее. — У меня трясутся руки при одной мысли об этом снова. — В прошлом я сохранял хладнокровие. Ты не можешь выговаривать мне за то, что я защищал её. Не только потому, что она моя девушка, но и потому, что она твоя сотрудница. Ты хочешь, чтобы сюда приходили придурки, думая, что им сойдёт с рук это дерьмо в твоём клубе, тогда ты нанял не того человека, чтобы возглавить твою охрану.
— Ты сломал ему нос!
— Он сопротивлялся. Всё, что я сделал, это схватил его за руку и сзади за рубашку. Это он совершил ошибку, попытавшись замахнуться на меня. Я нанёс ему всего один удар; он просто слабак. — Трудно не улыбнуться тому удовлетворению, которое я, помню, испытал, когда его кость хрустнула под моей рукой.
— Чёрт возьми, Эрик, это не шутка, — Брэд повышает голос, и я выпрямляюсь.
— Я тоже так не думаю. Но именно поэтому ты нанял меня. Ты знал, что такое дерьмо может произойти, и тебе нужен был кто-то, чтобы устранить неприятность, прежде чем это станет проблемой. Всегда найдётся какой-то пьяный мудак, который проверяет границы дозволенного. Они говорят всякую чушь Полли, а я игнорирую это; они пытаются узнать её номер, а я ни хрена не делаю. Но в ту секунду, когда кто-то дотрагивается до неё, я вмешиваюсь. Такое случается не каждый день, Брэд. Но это неизбежно. Ты это знаешь.
Он плюхается на стул и трёт лицо руками.
— Тьфу. Я знаю. Чёрт!
Сегодня вечером Полли надрывала свою задницу, и когда я совершал обход, я заметил, что за ней наблюдает мужчина. Часть работы охраны и телохранителя состоит в том, чтобы всегда следить за тем, кто смотрит на человека, которого вы защищаете. Я всегда в курсе своего окружения и окружения Полли. Я вижу это каждый раз, когда мы вместе; взгляды, которые они бросают. Она горячая штучка, и я никого не виню; они могут смотреть… но не прикасаться.
Этот парень сегодня вечером ничего не делал, пока не выпил несколько стаканчиков, но, когда он выпил, он выложился по полной. Он встал прямо перед ней, прижался к ней всем телом, а затем схватил её за задницу и лизнул в шею. Я понимаю, что она красива, и за её тело можно умереть, и в основном, когда она работает, люди относятся к ней с уважением, но Брэд должен понимать, что это обычное явление. Я думаю, он всё ещё пытается смириться с тем фактом, что его клуб движется в направлении, которого он никогда не хотел.
Он встаёт со стула.
— Ты прав. Я знаю это. Я просто ненавижу, что она вообще подвержена этому.
— Я знаю. — Когда я выхожу на поле боя для защиты, моё единственное требование — чтобы это была не женщина. С моим прошлым я не хочу ставить себя в положение, когда я бы слишком остро отреагировал. И я мог видеть, как это происходит очень легко; к тому же другие ребята ничуть не возражают.
Брэд раздражённо проводит рукой по волосам.
— У меня кое-что происходит с моим тупым братом, так что я на взводе.
— Что с ним такое?
Горький смех вырывается из него.
— Что с ним не так? Он просто придурок. Вечно затевает всякую чушь, появляется у моих родителей в воскресенье на ужине, хотя знает, что его там быть не должно, потому что всё, что он делает, — это набивает Кенни морду.
— Вот придурок.
— Да, он действительно такой. И я чертовски уверен, что он хитрит и врёт, потому что сегодня он действительно вымогал у меня деньги, грёбаный мудак. Боже, я действительно ненавижу его; он такой кусок дерьма.
Брэд нанял меня для охраны на их с Кенни свадьбе. Я был ответственен за то, чтобы придурок-брат Брэда не появился и не устроил сцену, так как он против того, чтобы они поженились. Или были вместе, на самом деле. Мне дали кучу фотографий, чтобы я узнал его, и я бы сказал, что предположение Брэда довольно точное. На более поздних снимках его лицо выглядит более осунувшимся, а зрачки расширены больше, чем обычно.