Любовница

Селия считала, что миссис Ксавьер – идеальный объект для журналов. Она была удивительно фотогенична. Она была красива, ее одежда и украшения отличались элегантной сдержанностью. И она с таким грустным сожалением говорила о покинувшем ее муже, Соле Ксавьере. Намекала на возможное примирение. Вечно любящая, прощающая и терпеливая жена. Это было так романтично.
– Это не первое ее обращение, – сказал доктор Дейнман. – Это старый случай, на который я потратил много времени.
– О! – На щеках Селии вспыхнул румянец. Она восприняла его слова как упрек в небрежности. – Извините, доктор Дейнман. Я просто предположила, что это новая пациентка. Я проверила по компьютеру. В базе данных нет сведений о ней. И это такое необычное имя.
Она с беспокойством смотрела на него.
Доктор кивнул, осознав, что прошло уже больше десяти лет, с тех пор как он последний раз видел Джорджиану Ксавьер или что-либо слышал о ней. Вряд ли ее имя могло попасть в относительно недавнюю компьютерную базу данных.
– Все в порядке, – сказал он Селии, улыбнувшись для большей убедительности. – Действуйте как обычно и пошлите стандартное приглашение на прием.
Когда доктор Дейнман вернулся в свой кабинет, Селия почувствовала, что ей стало немного жарко. Она расстегнула верхнюю пуговицу на аккуратной блузке и чуть пошире приоткрыла форточку. Возможно, она вступает в этот трудный период в жизни женщины?
Джорджиана стояла перед высоким трехстворчатым зеркалом в своей гардеробной и проводила инвентаризацию своего обнаженного тела. Она повернулась боком, осматривая твердые линии грудей. Посмотрела на живот, сделала вдох, чтобы напрячь мышцы, и втянула его почти до вогнутого состояния. Затем покрутилась из стороны в сторону, любуясь изгибом своей талии и упругостью небольших ягодиц.
Потрясающе хорошо для женщины ее возраста, решила она. Разумеется, это была тяжелая работа – постоянные безжалостные усилия по сохранению молодости своего тела. Даже имея совершенную фигуру и отличную кожу, нельзя было давать себе никакой передышки.
Все еще глядя на еебя в зеркало, она надела шелковое белье цвета шампанского – бюстгальтер, панталоны и пояс для чулок, затем натянула на длинные ноги чулки телесного цвета.
Простое узкое кремовое платье плавно облегало ее фигуру, подчеркивая ее стройность и давая легкий намек на женственные изгибы. Платье дополнял элегантный жакет.
Она потратила час на макияж, наконец, добившись того, что лицо выглядело совершенно не тронутым косметикой. Длинные светлые волосы, классически прямые, колыхались и блестели, когда она наклоняла голову.
Открыв шкатулку с драгоценностями, она вынула золотой кулон и приложила его к шее. Задумчиво перебирая пальцами тонкую цепь, она некоторое время смотрела в зеркало. Затем убрала кулон обратно в шкатулку и вынула из ушей жемчужные серьги.
Она вышла из квартиры с чувством удовлетворения своей красотой. Совершенством простоты.
Доктор Дейнман посмотрел на часы. Он чувствовал странное волнение, отголосок того ощущения, которое он испытывал мальчишкой, стоя на краю доски для прыжков и вглядываясь в дрожащую бирюзовую глубину воды внизу.
Он улыбнулся. Ощущение было совсем не неприятным, как раз наоборот. Он давно уже не испытывал сколько-нибудь значительного эмоционального возбуждения. В последние годы ему не раз приходило в голову, что уравновешенность и неизменность его настроения и чувств граничат с патологией.
Селия сидела в приемной в возбужденном ожидании, поглядывая на часы и время от времени приглаживая смоченным слюной пальцем брови.
Миссис Ксавьер не разочаровала ее. Она вошла, скорее даже вплыла в дверь, грациозная, как прима-балерина, неся на себе все приметы высокого происхождения и привилегированного положения.
Ярко-голубые глаза остановились на Селии, заставив ее занервничать, как если бы сама королева неожиданно вошла сюда. Голубые глаза оглядели невыразительное лицо Селии с прилежным выражением на нем и ее пухлую фигуру.
 
– Миссис Сол Ксавьер, – с легкой улыбкой представилась обладательница голубых глаз.
Селия провела миссис Ксавьер в кабинет доктора Дейнмана и аккуратно закрыла за собой дверь.
Порода, подумала Селия. Класс. Качество. Она не испытывала никакой зависти, никакой злости. Миру нужны такие сказочные фигуры, как миссис Ксавьер, чтобы вносить яркие краски в обьганую серость жизни.
Доктор Дейнман поднялся с внушительного кожаного кресла, стоящего позади широкого письменного стола, и протянул руку. Пальцы Джорджианы на мгновение задержались в его руке.
На долю секунды их глаза встретились.
Он махнул рукой в сторону кресла, расположенного перед столом.
– Не на кушетку?! – воскликнула Джорджиана с кокетливым упреком.
– Сначала я должен узнать, зачем вы пришли. – Он поднял брови. Посмотрел на нее беспристрастным взглядом врача.
– Вы ведь не сердитесь, что я пришла? Я не ожидала, что вы будете сердиться, – сказала она, широко распахивая ресницы.
– Я не сержусь.
Но, Боже мой, я сгораю от любопытства, добавил он про себя.
– У вас определенно суровый вид, – сказала она с легким смешком.
– Я просто думаю о необходимости для нас понять друг друга и выяснить предмет обсуждения.
– Мне нужна помощь, – заявила она.
– Я понимаю. Но мы не можем просто начать с того места, где остановились, если это то, на что вы рассчитываете.
– Почему?
– Прошло много времени. И вы продолжительное время лечились под наблюдением других врачей. Я ничего об этом не знаю.
Доктор лукавил. Ему достаточно было снять трубку телефона, чтобы получить доступ к информации, касающейся лечения, полученного Джорджианой после инцидента с похищением ребенка.
Ему было интересно, что помнит Джорджиана о той кошмарной сцене в корнуоллском коттедже. Что она сумела вычеркнуть. Его собственные воспоминания об этом инциденте вызывали у него определенную неловкость. Ощущение профессиональной неудачи. Чувство страха из-за неспособности полностью контролировать поведение пациентки. Он вспомнил испепеляющее презрение Ксавьера.
Были и другие воспоминания. Захватывающие и в высшей степени запретные.
Все это заставляло его сомневаться в разумности новых контактов с Джорджианой. Ни к чему было ворошить прошлое. Он начал мысленно подбирать врачей, к которым он мог бы ее направить.
– Вы мне нужны, – заявила Джорджиана. Она произнесла это с такой спокойной простотой, что доктор опешил. Он мгновенно оказался обезоружен. – Вы мне нужны, чтобы… – Она запнулась, нахмурившись. – Вы мне нужны, чтобы помочь исследовать мои чувства.
Она выучила относящийся к делу жаргон, мысленно отметил доктор. Это было забавно и трогательно. Бедная Джорджиана, сколько психоаналитиков и психотерапевтов занимались ею во время долгих месяцев пребывания в клинике, в которую он ее устроил тогда! Каждый из них без устали выплескивал на нее всю эту терминологическую чушь, которую ей приходилось глотать.
– Джорджиана, – негромко сказал он. Ее веки дрогнули, когда он произнес ее имя. – Если вы чувствуете необходимость исследовать возможные пути вернуть Сола, то боюсь, что не смогу вам помочь.
– Я хочу вовсе не этого.
Она не отрывала глаз от его лица, не давая ему возможности отвести взгляд.
Он с удивлением понял, что красота этих больших голубых глаз все еще имеет власть над ним.
Доктор Дейнман сцепил пальцы и заставил себя принять решение.
– Я готов предложить вам пять сеансов, – сказал он твердо и спокойно. – Я полагаю, нам нужно вернуться к самому началу и снова взглянуть на причины, которые когда-то привели вас ко мне. Мы исследуем это и сделаем выводы. К концу пятого сеанса я буду счастлив высказать вам свое мнение по поводу дальнейшего пути.
– Тогда я пришла к вам, потому что была фригидна, – сказала Джорджиана. – Но сейчас этой проблемы нет.
– Понимаю, – ответил доктор. Ситуация все больше заинтриговывала его. Он напомнил себе, что должен сохранять беспристрастный вид.