Неведомые тени (СИ)

— Мы меняемся, — сказал я тихо. — От того, к чему прикасаемся. Но переставать быть людьми, человеческой гуманоидной расой, нам еще очень рано. Не вызрела наша индивидуальность до необходимого уровня. И в дальний космос, — я махнул рукой, — Нам тоже рано. Но мы торопимся вырасти, и вот мы здесь. Будем учиться распадам.
— Мы, те, кто сейчас находится на этом корабле, можем как бьенорцы объединить сознания и выйти на новый уровень? — спросил кто-то из зала, я не разглядел кто.
— Можем, но не будем. Это, как если бы древнему человеку притащили современный компьютер и показали кнопки, как он включается. Включать и выключать мы можем, а пользоваться по назначению нет, — меня обдало волной общего недовольства и разочарования, и я хмыкнул. — Зато обычным путем люди получат похожие способности лишь через много лет, а вы «жать на кнопку» можете хоть сейчас.
— Вы? — Райли снова прицепился к словам. — А ты? Уже вовсю «компьютером» пользуешься?
— Пожалуй, нет, — усмехнулся я. — Но все-таки более продвинутый пользователь. Кое-чему, наверное, могу и вас научить, правда, не уверен, что это нужно. Точно знаю, что небезопасно.
Еще какое-то время мы разговаривали, обсуждали распады и способности, готовность и неготовность человечества к глобальным изменениям. Полеты в дальний космос, поиск новых цивилизаций. Много чего обсуждали.
Я устал, мне не хватало уединения: слишком живо пока ощущал окружающих меня людей. И в итоге, воспользовавшись жарким спором между Ву и Райли, сбежал к себе в каюту. Как был, не раздеваясь, рухнул на койку и закрыл глаза. Не то чтобы заснул, скорее «выключился из сети».
* * *
Нет, все-таки, видимо, заснул, потому что сбежал я в каюту вскоре после обеда, а когда открыл глаза, на корабельных часах было сильно за полночь. Повалявшись в тишине, я прогулялся до рубки. Добрый дядя Райли отключил мне туда допуск. Я сначала хотел отправить официальный запрос на получение доступа, но в итоге махнул рукой и просто «затек» в рубку. Честно говоря, без особой надобности, просто хотел посмотреть маршрут, по которому идем. Посмотрел. Мы оставались на месте, трассы еще даже не были загружены в навигатор. Любопытно.
Разбираться с этим вопросом я решил с утра, а пока пошел поесть. Пусть и ночь, но ритмы мои были сбиты напрочь, к тому же обед с ужином я пропустил и сейчас в животе урчало. После еды собирался сходить в обсерваторию. Вроде бы чего я там не видел? Но смотреть на звезды через шлем скафандра, из распада и из-под прозрачного купола обсерватории — это совершенно разные ощущения.
До обсерватории не дошел. Понял, что давно чувствую Ольгу. Ее яркие мысли и эмоции пробивались, несмотря на все мои попытки закрыться от окружающих. Она была рада, что я жив и нахожусь тут, рядом с ней на корабле. Она вспоминала «нас», думала обо мне, искренне тянулась мыслями, в которых ясно читалась старая, окрашенная легкой грустью любовь.
А что я? Так долго бежал за мечтой. Добежал? Нет. Упустил все возможности. Ждал, тупил, делал глупости, и мечта ускользнула. Зато рядом со мной почти все время, и в первой жизни, и во второй, как точка опоры, была Ольга, которая даже почти ничего не требовала взамен. Она просто была и радовалась тому, что мы рядом. Пока я мечтал, помогала мне жить, осуществлять мечты, двигаться в выбранном направлении.
Мне неудержимо захотелось сказать ей, что я понял, увидел ее. И благодарен. Что меня охватывает тепло, когда я думаю о ней. И возможно, это не любовь в общепринятом понимании. Но точно, не меньше. Даже больше.
Свернув направо по коридору, я дошел до каюты Ольги и позвонил.
Лохматая, немного сонная, но с включенным планшетом в руках, открыв переборку, она удивленно уставилась на меня.
— Можно? — я заглянул в каюту.
— Я спать уж собиралась, — тем не менее Ольга посторонилась.
— Не знаешь, почему мы никуда не летим? — заглянув в холодильник я взял бутылку воды и плюхнулся с ней в кресло.
— Ты свалил со встречи, Ву не разрешил тебя беспокоить, сказал ты устал и… не собрался еще до конца. А Райли хочет выяснить, нужно ли нам вообще куда-то лететь, или ты возьмешь «Дедал» в ладошки и доставишь к Земле вот-прям-счас.
 
Я фыркнул.
Меня окутывало теплом Ольгиного отношения. Повисла пауза. Я смотрел на нее, она на меня. И каждый витал в каких-то своих мыслях.
— Спасибо, — наконец вспомнил я, зачем пришел.
— За что? — Ольга поежилась, будто ее ветерком обдало.
— За то, что всегда была рядом. И сейчас рядом. И любишь меня.
Она едва заметно улыбнулась.
— Не буду брать «Дедал» в ладошки, — сказал я вставая. — Уж раз мы в космосе, давай насладимся им на всю катушку.
— В закрытом-то корабле?
Во-о-от, теперь ее улыбка проявилась более явно.
— Нам ничто не мешает из него выйти, — я подошел к ней почти вплотную.
Разница в росте заставила Ольгу задрать голову вверх, и это было забавным. Я смотрел, как заиграл румянец на ее щеках. Чувствовал, как она ждет моего следующего шага.
И подумал, что я могу задержаться еще на Земле, пожить простой человеческой жизнью. В любви. До того, как приму все полученные мной изменения.
 Эпилог 
— Дед, ты идешь? Скоро торт выносить будем! — пятилетний Антошка выскочил на веранду и дернул меня за рукав. — Отец сказал, что без тебя торт не дадут! Идем!
— Сейчас, — не удержавшись, я провел рукой по пушистым волосам внука.
Самый мелкий из всех и самый нахальный. Похож на меня, не иначе гены проснулись.
Я смотрел, как он скрылся в доме. Потом бросил взгляд на звездное небо. Вообще, я вполне мог позволить себе не быть старым. Контакт с Нечто изменил меня сильнее, чем я предполагал. Но я хотел прожить эту общую для нас двоих старость — меня и моей жены. Хотел видеть, как неуловимо в ежедневной суете меняется она и меняться самому рядом с ней. Пожалуй, это меньшее, что я мог для нее сделать.
Взяв трость, тяжело поднимаясь с садовых качелей, я знал, что нам уже немного осталось этой одной на двоих старости. Ольга уходила. Медленно теряла жизненную энергию. Ее время уже почти совсем пришло. А дети выросли. Сын и две дочки. Уже завели свои семьи. У нас пять внуков, которые сейчас шумят в доме! И скоро будет еще двое: дочери не хотят останавливаться.
Тяжело опираясь на трость, я шел в дом и улыбался. Хорошо я прожил свою жизнь, столько у меня всего было! Вот Олины сто тридцать шесть лет отмечаем… А сколько тепла в большой семье, детях, внуках! Так много, что им можно согреть всю вселенную. Мне кажется, что вселенная чувствует наше тепло и знает, что его излучаем именно мы.
Оля улыбалась. Она уже почти не ходила, ставить дорогие импланты на позвоночник отказалась. Сын, Пашка пару лет назад купил ей навороченную левитирующую коляску. Я даже завидовал. Мы с Ольгой периодически устраивали гонки на этой коляске, по очереди, засекая время и расстояние. Пока дети нас не поймали на этом и не сказали, что в нашем зрелом возрасте мы должны быть серьезнее. Но они неправы. Серьезными мы уже были. Сильно раньше, когда изобретали двигатель, летали в космос, боролись с распадами. Тогда и заработали время для несерьезности, а сейчас, наконец, дожили до возможности потратить это время с душой.
Торт пекла Ярослава. Сама. Как всегда — многоярусное чудо из легких бисквитов, кремового мусса и ягод. Как Оля любит. Я стоял, опершись на трость, и смотрел, как жена смеется, как нож увязает в роскошных больших коржах торта. Как она традиционно пачкается кремом. Всем смешно. Комната аж звенит от нашего смеха.
А через четыре месяца меня перестало что-либо держать на Земле. Дети твердо стояли на ногах. И, проводив в последний путь Ольгу, я без сожаления сбросил внешнюю оболочку своей старости, сохранив все накопленное тепло где-то глубоко внутри… чего? Не знаю. Стоя в нашем саду, вспоминал прожитое: Лео, с которой мы так больше ни разу и не встретились по возвращении из экспедиции. Райли, отношения с которым совсем испортились. Он хотел изучать Бьенор, но я, находясь в координационном совете, заблокировал все его заявки на экспедиции, чтобы дать возможность человечеству самому дозреть до полноценного выхода в космос. Ву, с которым мы до сих пор дружили. Детей и внуков у него было меньше, чем у меня, но это не мешало теплу его семьи быть таким же сильным, как теплу нашей.