По образу и подобию (СИ)

Он ушел, а мы с Тони принялись за работу.
Пока стабилизировала работу сердца, Тони подготовил новую пропитку по рецепту папы Виттио. А потом мы начали восстановление тканей. Это было очень сложно, но жизнь человека стоит того, чтобы за нее бороться. Пока я воздействовала на тонком уровне, Тони аккуратно счищал коросты и закрывал участки новой кожи стерильными повязками, пропитанными составом по новому рецепту. Восстановление продвигались слишком медленно, часам к трем не сделали и половины. Но Тони сказал, что нам надо отдохнуть.
Мы поднялись к его маме, был накрыт стол, но есть совсем не хотелось.
— Вы должны подкрепить свои силы, Эриния, — настоятельно потребовал Тони.
Но в глазах стояли сожжённые ткани человеческого тела.
Спустя примерно четверть часа мы спустились и продолжили работу. Необходимо было спешить, потому что приближалась вторая стадия, о которой предупреждал папа Виттио. Несмотря на все усилия, дыхание мужчины становилось хриплым, у него начинался жар. Восстанавливать ткани было все сложнее и сложнее, и в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля.
Не знаю, что это было, но мне начали чудиться серые тени. Они не давали лечить, но я не собиралась сдаваться. И тогда сделалось очень холодно, появились разные звуки, которые с гудением наполнили пространство вокруг.
— Адрес, назови свой адрес.
— А ты к кому, девочка? Петровы здесь давно не живут.
— Смотрите, новенькая описалась!
Мне было очень тоскливо, хотелось закрыть уши, чтобы не слышать ничего этого, но руки не подчинялись.
— Какого сааха! — раздался прямо над ухом голос Ланаора.
И сразу стало немного теплее.
— Посмотри на меня, Эриния! — Ланаор тряс меня, и это было ужасно неприятно.
— Как вы меня все достали, — из последних сил прошептала я.
Мне хотелось, чтобы он оставил меня в покое и не мешал отдыхать, очень хотелось спать.
Но Ланаор продолжал что-то кричать прямо в ухо, при этом еще и трясти.
Поэтому пришлось проснуться.
— Пей.
Он напоил меня какой-то гадостью.
В голове немного прояснилось и я поняла, мы находимся в Башне, я лежу на своей кровати.
— Уже лучше. Ты можешь хоть немного пожить как нормальный человек? Не встревать ни во что? Тебе что, жить надоело? — кричал Ланаор, и я не помню, чтобы когда-то видела его таким злым.
— Надоело. И я не могу быть нормальным человеком, и я такая же ненормальная, как и ты. Только ты у нас хороший, а я чудовище.
— Ну что ты выдумываешь?
— Я не выдумываю.
— Ладно, хорошо. И почему ты такая упрямая, — он стал вытирать мое лицо мокрым полотенцем, — а помнишь, как ты пыталась нарисовать Торнадо?
Он стал вспоминать разные смешные случаи, которые приключились со мной в детстве, потом рассказывал что-то забавное из своего прошлого. И снова поил горьким отваром. Потом я, кажется, уснула, потому что когда открыла глаза, то оказалась уже у Конерсов, во всю светило солнце, а рядом сидел папа Виттио.
Стоило проснуться, он потрогал лоб, проверил пульс. Сказал, что старый дурак, и что больше такого не повторится. А еще велел весь день лежать. Потом примчался Ромка. Кто-то сообщил ему, и он все бросил и весь день просидел у постели. Опять рассказывал про самолеты, про новый вид топлива, который является настоящим прорывом в развитии авиации. А еще кормил меня с ложечки, будто я сама ложку в руках удержать не смогу. Такой забавный.
Ушел, только когда папа Виттио его клятвенно заверил, что со мной теперь все будет хорошо.
Когда меня наконец-то оставили в покое, хотела подняться и заглянуть к Тони, узнать, как там наш пациент. Но не получилось, Ланаор как почувствовал, тут же оказался рядом. Сказал пока ни о каких порталах не думать, а если ослушаюсь, — усыпит на сто лет как Спящую красавицу. Потому что он честно заработал отпуск и нуждается в восстановлении душевных сил.
Впрочем, я и правда еще очень плохо себя чувствую. Но это пройдет.
Дневник Эринии Конерс 
6 июня 1958 года. 
Сегодня утром первым делом заглянула Толидерскую Падь, он ведь не может следить за мной круглосуточно. Покои, которые выделил Тони для нашего тяжелого пациента, оказались пустыми. Увидев аккуратно заправленную кровать, даже обрадовалась. Ведь это могло значить только одно: Ланаор перенес пострадавшего туда, где ему точно смогут помочь.
 
С хорошим настроением вернулась в дом Конерсов. Никто и не заметил моего отсутствия, видимо, не хотели с утра тревожить сон.
К сожалению, папа Виттио не позволил присутствовать на приеме больных, велел набираться сил. Весь день мы провели с Лин, я ей читала вслух «Алые паруса», а еще мы ходили в парк и ели мороженое.
Именно там нас нашел Ромка, так что мы еще и покататься на его машине успели.
А вечером после ужина папа Виттио сказал, что нам надо поговорить в его кабинете. Там он взял меня за руку и сказал:
— Эриния, в жизни так бывает, что приходится принимать данность, не имея возможности ничего изменить.
Папа Виттио обычно спокойный и рассудительный, но теперь он явно нервничал, собираясь что-то сообщить.
— Что случилось? Почему ты так говоришь?
— Подожди, послушай меня. Ты ведь знаешь, что у нас с Элоей еще до вас с Элинией была дочь, — продолжил папа Виттио.
— Да, я помню, ты рассказывал. Но почему ты сейчас об этом заговорил?
— Девочка родилась с дефектом сердечной мышцы. Я бы многое отдал тогда, и жизни бы своей не пожалел, чтобы изменить ее судьбу. Но это было невозможно. Все, что мы с Элоей смогли, это хорошим уходом продлить ее маленькую жизнь.
— Я не знала. Мне очень жаль.
— Это было очень трудно принять, но выбора не было. Маленькая жизнь угасла на наших руках.
— Но почему ты сейчас об этом говоришь? — нетерпеливо вскрикнула я, ведь мне по-прежнему было непонятно, почему папа Виттио завел об этом речь.
— Тот человек, за жизнь которого ты так отчаянно боролась. Он умер.
Его слова потрясли.
— А разве Ланаор…
И тут я поняла, что папа Виттио не сможет ответить на мой вопрос.
Извинившись, я открыла портал в Тиильдерскую Падь к Тони.
Целитель был пьян. Он подтвердил смерть пациента и сказал, что больше не нуждается в моей помощи.
Но как так?
И тут я почувствовала огромную злость. В очередной раз Ланаор сделал все по-своему, даже не спросив.
Сейчас впервые рада тому, что он не наделил меня ни одной из магий стихий. Наверное, в том порыве я могла бы наделать много бед. А так просто металась по миру, пока не остановилась на краю скалы у огромного водопада. С грохотом потоки воды срывались с камней, исчезая где-то далеко внизу в белой дымке. Это было настолько созвучно моему настроению, что я просто сидела и смотрела на бешеную борьбу воды и камня, ни о чем уже не думая.
И вдруг все стихло. Водопад замер, миллиарды его брызг повисли в воздухе. Время остановилось.
— Странно видеть тебя отдыхающей в этом чудесном месте, я ожидал как минимум погрома в моем тихом жилище. У тебя отменно получается бить посуду, — раздался в абсолютной тишине голос Ланаора.
Хотела уйти, но он схватил за руку.
— Ты не должна была вмешиваться.
Мне почему-то сделалось смешно.
— Во что еще я не должна вмешиваться? Может, список составишь?
Хватка ослабла, я выдернула руку и вернулась к Конерсам.
Пусть делает что хочет.
А я теперь буду учиться у папы Виттио и стану самым лучшим целителем не только Тиильдера, но и всего нашего мира. И обязательно сделаю так, чтобы никто не умирал раньше, чем проживет долгую жизнь до глубокой старости.
  
Глава 15. Этиндер
 
Этиндер, 3 октября 1948 года 
Как чудесен Этиндер! Особенно в это время года, когда природа просыпается от зимних холодов и устремляется каждой почкой, каждым бутоном, каждым стебельком к теплому ласковому солнцу.
К сожалению, Даарцельс до сих пор не побывал в этом прекрасном городе и не описал его в своих трактатах. Хотя, когда их теперь читать Николасу Ардеске? Бывшему послушнику Ордена, а теперь личному помощнику великого ученого Карпенко Егора Николаевича. Например, сегодня у него, у Николаса, случился выходной. Но чем он занимается в своё якобы свободное время? Правильно, проверяет работу почтовой службы Этиндера.