Вертихвостка (СИ)

Влас глянул на него неодобрительно, но не стал ничего объяснять. Все равно не поймет ведь, что увидеться с Яновским до его отъезда куда-то в ебеня на полгода-год представляется просто жизненно необходимым. Потому что хер знает, как повернется жизнь. Может, в следующий раз нож проткнет его тело на десяток сантиметров левее? Или это вообще будет не острое, но короткое лезвие, а пуля?
Он замер, неотрывно пялясь на разбитый экран своего телефона. Возможно, в другой ситуации он бы поступил иначе. Не поехал, не увиделся с ним перед отъездом и послушно ждал бы хозяина своего сердца побитой собакой, но ситуация ведь была такая, что — боже, и подумать страшно, — Яновский впервые за все эти пять лет сам позвонил и предупредил, что уезжает. И сказал, что хочет увидеться.
Да и как это было сказано! Не как обычно «приедь и трахни меня, потому что я потом буду тосковать по твоему члену», а… робко, что ли. Будто он сам стеснялся своей инициативы.
Крепко зажмурившись, Влас мотнул головой, а потом выковырял дрожащими пальцами из мертвого мобильного телефона симку и карту памяти и, сунув их в кармашек на груди, направился к двери, вовсе забыв про существование Сергея.
— Стой, — проворчал тот, догнав его в два шага и положив руку на плечо, — Влас, подумай еще раз.
— Я подумал. Нужно ехать.
Серега только головой покачал.
Уже в заботливо пригнанной к больнице машине Влас выудил сигареты и закурил. Пальцы действительно дрожали, и он решил, что это от лекарств. Дураком он не был, понимал, что ехать в таком состоянии опасно, и стоило бы взять такси или попросить кого-то другого отвезти его, но терпеть присутствие левого человека просто не было сил. Он и так был на взводе, а приехать к Сашке в дерьмовом настроении гарантировало скандал.
Он ведь как склад боеприпасов. К нему ведь только в мягких тапочках можно подходить, да без всяких зажигательных коктейлей эмоций…
Влас вставил ключ в замок зажигания и повернул. Дорога предстояла длинная, а он за эти сутки валяния в больнице съел только пресную кашицу на воде да куриную котлету на пару. А еще у него тряслись руки. И все тело будто онемело. И ногу сводило судорогой.
Когда Влас выехал на трассу, стало полегче. Он врубил пятую скорость, вжал педаль газа и рванул вперед, старательно концентрируясь на дороге.
Мысли водили хороводы вокруг приближающейся разлуки, и Влас невольно попал в этот замкнутый круг, принялся метаться из края в край, пытаясь найти выход.
Саша позвонил ему сам. Позвонил и попросил приехать, потому что… потому что… соскучился? Вряд ли. Они не виделись пару недель, и прошлая их встреча закончилась небольшим скандалом. Влас толком не помнил что произошло. Кажется, он снова в чем-то проебался, Яновский врезал ему по лицу, он заломал ему руку за спину и…
Что было дальше Влас помнил смутно. Все смешалось в кашу, хотя он был уверен, что воспоминания раньше были четкие упорядоченные. А теперь он почему-то забыл.
Странно, вчера ведь он не получал в морду. Может, правда лекарства?
Он сжал зубы и притормозил, въезжая в черту города.
Блять, а он хотел бы помнить все подробности. Почему-то это казалось важным.
Мысли немного отпустили, когда он взглянул на часы и понял, что приехал вовремя. До конца Сашкиного дежурства оставалось примерно полчаса, а значит он мог смело подниматься и идти к нему, чтобы не терять ни минуты.
Только вот выбраться из машины оказалось не таким простым заданием.
Ноги не слушались, шов на животе пульсировал, а руку он почему-то и вовсе перестал ощущать до самых кончиков пальцев.
Влас шевельнул запястьем. Оно было будто чужое…
— Хуйня какая-то, — выругался он, ставя машину на сигнализацию.
Первые несколько шагов дались с трудом, а потом, стиснув зубы, он шел уже механически.
— …Халат хоть наденьте! — раздался возмущенный и обиженный женский голос. Влас поднял голову и посмотрел в расплывающееся перед глазами лицо уже хорошо знакомой медсестры, с которой, видимо, совсем забыл поздороваться.
Или не забыл, а просто ее не заметил.
 
— Здравствуйте, — кивнул он ей, но напоминание о халате проигнорировал, прошел мимо, к лестнице на второй этаж.
Подъем по ступеням тоже стал той еще задачей. Он вдруг понял стариков, у которых ноги уже настолько слабые, что кажется, обувь весит несколько десятков килограмм.
Раньше он взлетал по этим ступеням, а теперь…
Он дошел до ординаторской, заглянул в абсолютно пустое помещение, поздоровался с пробегавшей мимо санитаркой и вдруг почувствовал, что перед глазами все белеет.
Влас схватился рукой за стену и судорожно втянул носом воздух, пытаясь успокоиться, но ноги подогнулись.
— Вам плохо? — к нему, кажется, кинулся какой-то пациент в кислотно-зеленом свитере. — Врача!
Его голос доносился откуда-то издалека, хотя руки, настойчиво расстегивающие змейку на тактической куртке, были близко. Вот они, тут, на груди.
Боль полыхнула перед глазами, когда мужчина нечаянно задел пальцами рану, и Влас вдруг почувствовал то, чего не замечал ранее. Тонкая футболка, надетая под куртку, была влажная и неприятно липла к бинтам. Это же…
— …Кровь! Врача, черт возьми! Тут человек умирает!
Пациент надрывался уже истерически. Влас улыбнулся. Да конечно, умирает! Куда там, не дождетесь. Он дышит, чувствует, вон даже на ногах стоит. Правда…
Влас осторожно шевельнулся, понимая, что нихера он уже не стоит, а очень даже сидит на полу, прижимаясь спиной к стене. И перед глазами белесая пелена.
Он моргнул, всматриваясь в лицо встревоженного пациента. Усатый дядька с добрыми глазами годился ему в отцы. Наверное, его отец сейчас выглядит так же, только откуда Власу знать? Батя кинул его с матерью, как только узнал, что он этим самым батей стал. А отчим на усатого дядьку был совсем не похож, потому что был гораздо старше и вообще никакой растительности на голове не имел. Кроме густых бровей и ресниц.
Послышались торопливые шаги.
Дядьку со смешными усами отодвинули в сторону, над Власом склонилась женщина в белом халате. По ярко-рыжим волосам и боевой раскраске на лице он узнал в ней хирурга Марию Васильевну.
Она, не задавая лишних вопросов, задрала на нем футболку, поморщилась, видимо, недовольная тем, что увидела, и похлопав его по щекам, сообщила:
— Кровотечение открылось. Боюсь, внутреннее тоже.
Влас кивнул, полностью с ней соглашаясь. Он слабо ощущал свое тело, но все равно догадывался, что дело пахнет керосином.
Дышать было тяжело. Он слышал грохот каталки, видел столпившихся вокруг людей, но искал одно единственное важное лицо. И увидел. Яновский влетел в эту толпу и буквально рухнул возле него на колени. Он будто только-только вышел из операционной, потому что, пусть на нем и не было синего хирургического халата и латексных перчаток, но вот на лице все еще была маска, которую он забыл снять, а кудрявые светлые волосы были скрыты под шапочкой.
— Влас, — позвал он, растерянно всматриваясь в лицо. Он выглядел слишком потерянным. Таким, к какому Влас попросту не привык.
Возможно, это был глюк. Очень хотелось продлить момент, растянуть его, будто резинку, пусть даже она обязательно лопнет, больно ударит по пальцам, но…
Тьма вокруг сжалась плотным комком и обрушилась камнем на голову, по ощущениям, проломив череп.
***
Выходить из бессозналки было не менее гадко, чем в эту самую бессозналку вползать. Влас очнулся от того, что его буквально трясет от холода. Он провел рукой, пытаясь понять, какого хрена его раскрыли и оставили валяться в полностью неотапливаемом холодном подвале, но пальцы коснулись теплого шерстяного одеяла. Не в морге, уже хорошо.
Он выдохнул, понимая, что его просто морозит от температуры, и все это наверняка последствия воспаления, и стоило бы оставаться в кровати, потому что попытки подняться хрен знает как отразятся на его и без того попорченной тушке, но никаких модных кнопок вызова медсестры в больнице и в помине не было, а кричать он не мог да и не хотел. Что он, совсем уже слабак?..