Дитя Марса

Филип быстрым шагом пересек кухню и вышел на улицу. Послышался странный треск, как будто соединили высоковольтные провода, на долю секунды картинка дрогнула, покрылась рябью – и резко замерла.
Филип тоже застыл, не в силах шелохнуться посреди этой странной, умиротворяющей летней ночи. Вокруг простиралась поросшая травой равнина, обрамленная деревцами. Впереди маячил пологий холм, усыпанный причудливыми цветами, мерцавшими точно крохотные звездочки. Вдалеке сияли огни деревни. Справа раскинулся куст с зелеными розами, а прямо под ним, виляя хвостом, сидел Заратустра.
Филип сделал шаг, другой, задрал голову – и обмер. Небеса переменились: сместилась Кассиопея, Орион утратил привычный облик, а луна не показывалась вовсе, несмотря на отсутствие облаков.
Заратустра подбежал ближе, вскинул на Филипа золотистые глаза, и посеменил в сторону деревенских огней. Собравшись с духом, Филип двинулся следом. В деревню его влекло любопытство. Интересно, это и есть пресловутый Пфлюгервилль? Интуиция подсказывала, что да.
Буквально через десяток метров показалось шоссе. Вспыхнули фары, вскоре обозначился фургон, который на всех парах мчался к деревне. Внезапно фургон свернул с дороги и устремился прямо к Филипу. Тот, не мешкая, юркнул в кусты, Заратустра за ним. Фургон прогромыхал мимо. В кабине сидели двое, надпись на бортах гласила: «Грузоперевозки, Пфлюгервилль инкорпорейтед».
Фургон ехал подозрительно знакомым маршрутом. Внезапно Филипа осенило: Джудит забрала еще не все дорогие сердцу вещи. Одна беда, ее дом исчез. А вместе с ним исчез и Пастораль.
Там, где совсем недавно стояли дома, простиралась лишь залитая звездным сиянием равнина. Однако присмотревшись, Филип различил бледный прямоугольник света, паривший в метре над землей. «Прямоугольник» оказался задней дверью, за которой виднелась кухня. Если напрячь зрение, можно было разглядеть холодильник и плиту.
Мало-помалу, рядом с первым прямоугольником, проступил второй, третий, четвертый. Однако за их мерцающими проемами царила кромешная тьма.
Тем временем, фургон притормозил, развернулся и, сдав задним ходом к самому яркому прямоугольнику, заслонил его целиком. Из кабины выбрались двое.
– Сперва грузим плиту,– заявил первый. – Не понимаю только, на кой черт ей этот хлам.
Второй тихо, но отчетливо произнес:
– У соломенных вдовушек свои причуды.
В действительности, Джудит Дэрроу не уезжала из Пасторали, а просто думала, что уезжает.
Филип побрел дальше. Ветерок овевал его со всех сторон, ерошил волосы, целовал щеки, гладил лоб. Наверху горели бледные звезды. В полумраке различались возделанные поля, из земли пробивались молодые побеги, наполняя воздух ароматом свежей зелени. Наконец Филип выбрался на пустынное шоссе и зашагал вдоль обочины. Впереди возникло огромное кирпичное здание с ярко освещенными окнами. Перед входом было припарковано с десяток автомобилей неизвестной марки. Внутри гремели станки, раздавался стук молотков.
Филип с любопытством заглянул в окно. Здание оказалось мебельной фабрикой. Основную массу работы выполняли машины, однако владельцам припаркованных автомобилей тоже хватало дел. На фабрике вовсю занимались обивкой. Агрегаты кроили, отстрачивали, подрезали, выстругивали, скрепляли шпонами, сколачивали, но тонкое ремесло перетяжки было им явно не по зубам.
Филип продолжил путь и вскоре набрел на второе здание, служившее автомобильным заводом. В третьем помещалась молочная ферма, в четвертом – теплица. На заводе и ферме преобладали машины и станки, зато в теплице техника отсутствовала совсем. Поистине, самые передовые технологии бессильны там, где нужна легкая человеческая рука.
Он миновал пастбище – похожий на коров скот дремал в звездном свете. Миновал поле, засеянное кукурузой, и электростанцию с громко ревущим генератором. Наконец добрался до окраины Пфлюгервилля.
 
У обочины переливался огнями большой указатель. Филип замер, вчитываясь в рельефные буквы.
ПФЛЮГЕРВИЛЛЬ, СИРИУС-21
Основан 1 апреля 1962 г.
Включен в реестр городов 11 сентября 1962 г.
Филип вытер внезапно вспотевший лоб. Семенивший впереди Заратустра вдруг остановился и призывно глянул на спутника, словно говоря: «Чего замер? Обратной дороги нет, надо идти до конца».
Филип пересек границу Пфлюгервилля...
И влюбился.
Влюбился в очаровательные домики и деревья в летних завязях. Влюбился в клумбы с мерцающими цветами и изумрудные лужайки. В кусты зеленых роз, обрамлявших каждое крыльцо. В пышные заросли гортензии на каждом углу. Словом, Филип окончательно и бесповоротно влюбился в Пфлюгервилль.
Очевидно, был поздний час, ибо на улицах – ни души, но в некоторых окнах горел свет, по тропинкам нет-нет да пробегали собаки породы Заратустры. Наручные часы показывали без девяти одиннадцать. Вероятно, в Пфлюгервилле время течет иначе, и по здешним меркам сейчас середина ночи.
С каждым шагом Филип все больше влюблялся в окрестности. Особенно в дома. На первый взгляд они ничем не отличались от обычных построек, но едва уловимая разница все же присутствовала – как разница между хорошим вкусом и не очень. Вместо банальных патио – мраморные площадки, естественно вписывающиеся в архитектуру, словно рощица в лес. Вместо стандартных панорамных окон – прозрачные просветы, плавно перетекавшие в стены. Вместо унылых задних дворов – поросшие цветами-искорками игровые площадки со всевозможными качелями, крытыми бассейнами и собачьей конурой, больше похожей на кукольный домик.
Филип миновал школу – та смотрелась плоть от плоти здешних красот. Миновал библиотеку, построенную вокруг исполинского дерева, чьи кроны, сплетаясь, образовывали живую крышу из густой листвы. Миновал огромный, на весь квартал, супермаркет из затемненного стекла – и очутился у входа в парк.
Парк сразил его наповал. Сразил изящными деревцами и синими, точно небо, запрудами, сказочными фонтанами и извилистыми дорожками. Пышные клумбы озаряли все вокруг, их свет смешивался с сиянием звезд над головой. В лучах цветочной и небесной иллюминации Филип свернул на первую попавшуюся тропинку и вскоре вышел к самому сердцу парка.
Прямо перед ним высилась статуя косого, с торчащими зубами юнца, чей взор был устремлен в небо. В одной руке юноша сжимал отвертку, в другой – шестидюймовый гаечный ключ. Неподалеку изваянием застыл сам натурщик – он стоял не шелохнувшись, и только пьедестал помогал отличить копию от оригинала.
У изножья памятника блестела табличка. В свете ближайшей клумбы Филип прочел:
ФРЕНСИС ФАРНСВОРТ ПФЛЮГЕР
ОСНОВАТЕЛЬ ПФЛЮГЕРВИЛЛЯ
Родился 5 мая 1941 г. Умер...
Профессиональный изобретатель. Первого апреля 1962 года от рождества Христова Френсис Фарнсворт Пфлюгер создал коинцидентное поле Мебиуса и тем самым установил контакт с двадцать первым спутником Сириуса, открыв населению Пасторали дорогу в Новый Мир через двери, ведущие на задний двор. Отныне здесь наш дом. Здесь мы будем растить своих детей. Здесь, в райском уголке этой прекрасной планеты, где некогда обитала благородная раса, впоследствии переселившаяся в Большое Магелланово Облако, мы обретем новую, лучшую жизнь. Здесь, благодаря стараниям Френсиса Фарнсворта Пфлюгера, мы познаем счастье, процветание и полностью освободимся от страхов.
 
ФРЕНСИС ФАРНСВОРТ ПФЛЮГЕР,
НОВЫЕ ЖИТЕЛИ СИРИУСА-21
ПРИВЕТСТВУЮТ ТЕБЯ!
Филип снова вытер испарину со лба. Внезапно подлинный Френсис Пфлюгер заметил наблюдателя.
– Это я!– горделиво объявил он, кивнув на статую. – С меня делали!
– Да неужели,– сухо бросил Филип и скомандовал: – Заратустра, ко мне!
Песик, успевший убежать вперед, услышал властный оклик и встал как вкопанный, однако поворачиваться не спешил, словно ждал кого-то. И действительно, в следующий миг на тропинке показалась Джудит Дэрроу в простом белом платье, по фасону и материалу смахивающем на тунику. Золотистый пояс и изящные сандалии лишь усиливали сходство. В сиянии клумбы зеленые оттенки радужки погасли, уступив место серым тонам. Под глазами женщины залегли тени, веки покраснели.