Реквием (ЛП)

— Тогда старайтесь усерднее.
Директор Форд тихо смеется, качая головой, ее раздражение ясно.
— Поверь мне, если бы я думала, что звонок им что-то изменит, то я бы так и сделала. Можешь сама позвонить им напрямую, если хочешь, — она указывает на телефон на своем столе. — Номер вот здесь.
Директор Форд думает, что я не раскрою ее блеф? Пусть подумает еще раз. Я обхожу ее стол и хватаю телефонную трубку, вытаскивая карточку с надписью «Частные авиатуры Си-Эн- Пи» с обложки папки, лежащей поверх стопки документов.
Набираю номер. Я наполовину ожидаю, что это не сработает, что Форд играет со мной какую-то шутку, но это не так. Кто-то берет трубку после четвертого гудка. Я объясняю, что меня нужно забрать из академии «Туссен», но агент на другом конце провода совсем не помогает.
— Я понимаю ваше затруднительное положение, мисс, но ничего не могу поделать. У меня связаны руки. Сейчас у нас очень скудный штат сотрудников, и у нас просто нет свободных пилотов. И поскольку ваш директор сообщил нам, что школа не нуждается в транспорте для своих учеников, чтобы какое-то время ездить туда и обратно в город, мы воспользовались возможностью обслужить несколько наших самолетов. Даже если бы у нас был аккредитованный пилот, который мог бы совершить полет, три наших самолета в настоящее время разобраны на части в цехе…
Я вешаю трубку. Извиняющаяся улыбка директора Форд вызывает у меня желание разгромить ее гребаный кабинет.
— Среда не так уж далеко, Соррелл. Всего пять дней. Могу я предложить тебе использовать это время, чтобы по-настоящему подумать о выборе, который делаешь. То, что сделал Себастьян, достойно порицания, и поверь мне, он понесет последствия за свои действия. Но если есть хоть малейший шанс, что ты передумаешь…
— Его нет.
Женщина закрывает глаза, делая глубокий вдох.
— Если есть шанс, что ты могла бы это сделать, тогда я настоятельно призываю рассмотреть все свои варианты. «Туссен» — это не тюрьма. Это уважаемое учебное заведение, и ты могла бы многому здесь научиться, если бы просто…
Я поворачиваюсь к директору Форд.
— Я вызову такси.
Она разводит руками, снова кивая на телефон.
— Не стесняйся попробовать. Но ты сама видела дорогу. Она непроходима. На земле нет ни одной таксомоторной компании, которая рискнула бы своими машинами, приехав сюда. Ни за какие деньги в мире, — качает головой директор. — Местность слишком опасная. И даже если бы это было не так, ты не сможешь воспользоваться одним из тех агрегаторов такси без приема сотового.
— Я могу воспользоваться Wi-Fi, чтобы заказать его, — выплевываю я. Но прежде чем она успевает сказать что-нибудь в ответ на это, я вспоминаю объявление, которое директор сделала ранее. Интернет академии отключен на следующую неделю.
Святое гребаное дерьмо, Вселенная прямо сейчас сговаривается против меня. Клянусь, я вот-вот взорвусь.
— Просто сделай глубокий вдох, Соррелл. Я знаю, что это не идеально, но…
Конец фразы директора Форд прерывается хлопком двери ее кабинета, когда я захлопываю ее за собой.
  
13
 
СОРРЕЛЛ
Раньше я боялась темноты. Когда была маленькой, я каждую ночь плакала, пока не засыпала, боясь монстров, которые прятались в тени, ожидая, чтобы выскользнуть из своих укрытий и причинить мне боль, когда я ослаблю бдительность.
Мне было семь лет, когда я узнала, что самые страшные монстры, те, что способны причинить тебе наибольшую боль, не утруждают себя тем, чтобы прятаться в темноте. Это люди, которые сначала обещали заботиться и обеспечивать тебя, а потом поднимали на тебя кулак. Они прикасались к тебе в тех местах, которые ты умоляла не трогать. Те, кто забивал твою голову ложью, заставляя верить, что они хорошие, только для того, чтобы причинить тебе боль так, как ты даже представить себе не мог.
Я не боялась темноты после того, как усвоила этот урок.
Теперь я сижу в темноте, наслаждаясь бархатистостью тишины, которая приходит вместе с ней. Моя комната — это могила. За дверью, отделяющей меня от остальной части «Туссена», все остальные спальни пусты; все девушки с моего этажа спустились в общую комнату, чтобы поиграть в бильярд, поговорить и посмотреть фильмы. Форд, во всей своей благожелательной красе, все-таки решила открыть для нас двери общей комнаты. Ноэлани постучала около восьми, умоляя меня спуститься и присоединиться к ним, если я буду чувствовать себя достаточно хорошо. Я не ответила.
 
Теперь моей голове лучше. Что-то в этом роде. Больно только когда прикасаюсь к ране, оставленной там, благодаря Себастьяну, о котором Ноэлани сообщила мне через дверь, что он заперт в своей комнате до рассмотрения сегодняшнего «инцидента» административным советом школы.
Лани, вероятно, думала, что я буду чувствовать себя более комфортно, если буду знать, что Себастьяна там не будет, но его присутствие мало что значит для меня. Мне насрать на него. Я была серьезна, когда сказала ему раньше, что разорвала бы ему глотку. Я сделаю гораздо хуже, если он снова попытается причинить мне боль. Я знаю, как иметь дело с такими придурками, как он.
Уже почти десять, когда в мою дверь снова стучат.
Я так долго этого ждала. Страшась этого. Зная, что это произойдет.
— Уходи, Тео.
— Открой дверь, малышка. Я хочу поговорить с тобой.
— Думаю, я очень ясно дала понять, что не хочу с тобой разговаривать
— Я не уйду, пока мы не поговорим.
— Тогда надеюсь, тебе понравится слоняться по коридорам.
— Я могу превзойти тебя по упрямству, — говорит мне Тео.
Ха. Я в этом очень сомневаюсь. Рейчел всегда утверждала, что я самый упрямый человек, которого она когда-либо встречала, и она знакома с Рут, так что это действительно о чем-то говорит.
— Просто отвали. Я сказала все, что хотела тебе сказать.
— О, правда? — Я могу представить себе дерзкий изгиб его рта. Мысленный образ, который я вызвала в воображении, как парень прислоняется к двери моей спальни, проводя рукой по своим растрепанным волосам, заставляет меня покраснеть.
Я выдыхаю сквозь нарастающий гнев и отпускаю его, натягивая одеяло на голову. Пуховое одеяло не сможет полностью блокировать звук его голоса, но оно, безусловно, приглушит его до такой степени, что я, возможно, не смогу разобрать слов.
— Разве ты не хочешь заставить меня взять на себя ответственность за то, что случилось с Рейчел? — говорит Тео.
Я сбрасываю одеяло, лежа очень, очень неподвижно на матрасе. Черт. Я слышала, как он это сказал. Парень манипулировал мной, обещая информацию об этом таинственном парне Генри, и у этой манипуляции отвратительный привкус, от которого я не смогу избавиться в течение нескольких дней.
— Как будто ты когда-нибудь это сделаешь, — рычу я.
— Я никогда не был из тех, кто уклоняется от ответственности, когда сделал что-то не так, — тихо говорит он.
Ну и наглость у этого парня. Как он может прийти сюда и сказать мне нечто-то подобное? Я встаю и пересекаю спальню, моя кровь кипит. Когда открываю дверь, Тео стоит точно так, как я его себе представляла, прислонившись к стене, руки в карманах. Призрак синяка расцветает на его челюсти, злой и фиолетовый; три веснушки под глазом выделяются необычайно темные на фоне его кожи в тусклом освещении коридора. Его волосы убраны с лица назад. Никакой дерзкой, самоуверенной ухмылки. Одетый в белую футболку с длинными рукавами и рваные синие джинсы, низко сидящие на бедрах, его вид вызывает странное, ошеломляющее ощущение, пробегающее по моему телу. По какой-то причине его ноги босые.
Я противостою ему.
— Где, черт возьми, твоя обувь?
Тео издает смешок.
— Это твой первый вопрос? Где, черт возьми, моя обувь?
— Что за человек бродит по школе среди ночи босиком? — шиплю я.
Глупо расстраиваться из-за чего-то настолько странного и незначительного, но вид его босых ног сделал со мной нечто такое, что мне не нравится, и нападать на парня за это кажется единственно логичным поступком.