Пепел и пыль (СИ)
— Не знаю, — отвечает Лена. Представляю, как она пожимает узкими плечами. — Личный дневник Христофа обрывается на дате перед тем, как случилась битва на Правобережье. А в научном значится только теоретический план и никаких практических пометок. Полагаю, в этот раз, даже если что-то и получилось, он решил не записывать.
Что-то мы упустили. Пока я не уверена, что именно, а потому пытаюсь до мельчайших подробностей вспомнить видения, которые мне показывал Христоф.
Его друзья ни о чём не подозревали. Едва ли они встали на его сторону, если у них была такая реакция на одну лишь идею.
Его эксперименты, о которых он думал с тоской и заботой. Кровь связала их, как родственников.
Затем Роза и внутренние терзания о детях, которые ещё слишком малы, чтобы оставлять их, и о времени, которое ускользает сквозь пальцы.
Дети… У Христофа были дети?
«Ваши главы прячут кое-что от моего отца… Нити Времени. Это всё, что мне нужно».
«Дядя думает, Эдгар одно из лучших его творений…»
— Христофу удалось… — произношу как в тумане. Не до конца осознаю, что нахожусь в комнате с ребятами, а не в воспоминаниях Христофа, и потому когда поднимаюсь на ноги, приходится обхватить корпус руками, чтобы перестать балансировать. — Не знаю, как, но двоих гибридов ему удалось создать точно.
* * *Ждать, пока все в комнате уснут, приходится долго. Ребята не могут перестать перешёптываться, даже когда уже давно за полночь по местному времени. Конечно, я могу понять их возбуждённость после всего, что было сказано за день, но сейчас их разговоры мне не на руку. Лукас наверняка уже ожидает меня на улице. Он так легко согласился, что я не удивлюсь, если так же легко он уже ушёл, простояв не больше пяти минут.
Или вовсе не пришёл… Как мне кажется, это было бы очень в его духе.
Я последний раз проверяю, все ли уснули, шёпотом произнося имя каждого из ребят, а когда ответа мне не поступает ни в одном из случаев, скидываю с себя одеяло, хватаю в руки кроссовки и босиком, осторожно маневрируя между спящими на полу, выскальзываю из комнаты. Обуваюсь уже там. В коридоре снимаю с крючка чью-то куртку, хватаю заранее спрятанный за шкафом меч и выхожу на улицу.
Ночь сегодня теплее обычного, поэтому куртку я не застёгиваю. Бегом пускаюсь к нужному выступу, и уже на подходе замечаю одинокую высокую фигуру, стоящую ко мне спиной.
— Лукас! — окликаю я.
Фигура не то, чтобы не вздрагивает: при слабом сером свете и серебристом тумане она в какой-то момент кажется мне и вовсе ненастоящей. Только подойдя ближе, я вижу, что это и правда Лукас. На нём льняной комбинезон с длинными рукавами. Ткань тонкая и полупрозрачная, и я, останавливаясь по правую руку феникса, вижу красные узоры на его коже, словно языки пламени обнимающие его предплечья, локти, грудь, живот и бёдра.
— Прости, что так долго, ребята никак не хотели засыпать…
— Я сам только пришёл, — обрывая меня, говорит Лукас. Никак не привыкну к его голосу. — Нина заглядывала к Шиго перед сном, я был там. Поэтому понял, что рано ты не сможешь прийти.
Так вот куда Нина улизнула из комнаты, когда сказала, что идёт в ванную, а сама вернулась только через час!
— Мне кажется, или они проводят слишком много времени вместе? Если бы я не знала, что Лиса, — то есть, Шиго, — по мальчикам, я бы уже давно начала что-то подозревать.
— Когда я ушёл, Нина лежала головой на коленях у моей сестры и явно с ней кокетничала, хоть и рассказывала о вещах далеко не романтичных. Если ты об этом, — Лукас, до этого смотревший на горизонт, поворачивает голову на меня, — полагаю, можешь начинать волноваться.
То, что я раньше приняла за урчанье в его говоре — теперь понимаю, что это своеобразный акцент.
— О чём Нина рассказывала вам? — интересуюсь я.
Лукас глядит на меня секунду и снова устремляет взгляд вперёд. Сейчас его глаза не такие яркие, как днём: словно на ночник накинули платок, приглушив свет.
— О нашем разговоре в комнате, — сама отвечаю на свой вопрос. — По поводу Христофа.
— Это был секрет?
— Нет, но… Нине всё-таки стоило посоветоваться с нами, прежде чем всё рассказывать вам. Без обид.
Лукас качает головой. Полагаю, так он показывает мне, что мои слова его не трогают.
— Вам нужен кто-то сильный, — вместо этого произносит Лукас. — Нина сказала, что без сильной магии у вас не получится то, что вы задумали.
— Да, — подтверждаю я. — Ведьма или ведьмак. У нас пока только один план, а он требует больших энергетических затрат. И вообще может быть опасен. Смертельно.
Лицо Лукаса не выражает никаких эмоций.
— Мой отец тридцать лет преподавал в Академии. Я мало что знаю о его жизни в целом, но ковен, верховным которого он является, в Проклятых землях самый сильный.
Лукас отходит к камню и опирается на него спиной. Удивлённая брошенными мне невзначай фактами, я снимаю со спины меч медленно, как во сне. Не свожу взгляд с Лукаса. Собирается ли он продолжать говорить, или ждёт, что я на это отвечу?
— Это ты так помощь предлагаешь? — спрашиваю я, когда по истечению достаточного времени не получаю никакого ответа.
— Просто говорю, что мой отец вполне подходит под ваши требования, и, если нужно…
— Нужно! — перебиваю я. — Очень нужно. Лукас, это решило бы многие наши проблемы!
Лукас кивает. Прищурившись, он оглядывает меч в моих руках с нескрываемым разочарованием. В голове всплывают его слова: «В последний раз, когда я держал в руках оружие, моей задачей была защита города и его жителей… И у меня не получилось…С тех пор я недостоин носить оружие».
— Только отец не был в Огненных землях с третьего дня рождения Шиго, — говорит Лукас. — Полагаю, с матерью им лучше не пересекаться.
Глава 10
Чёрные как смоль волосы уложены назад, лишь одна прядка нарочито небрежно падает на лоб. Радужки глаз горят жидкой платиной. Густая щетина, скрывающая тяжёлую квадратную челюсть, отливает бронзой. Мужчине на вид лет тридцать пять, не больше. Когда он скидывает накинутый на плечи кожаный плащ прямо на пол и проходит в комнату, Лиса громко фыркает.
Оказалось, у мага и Доурины было две интрижки. Вот почему Лукас и Лиса так сильно отличаются от брата и сестры: тёмный цвет волос, резкие, словно нарисованные штрихом, черты лица и пронзительный взгляд, от которого мурашки бегут по позвоночнику — всё это они переняли у своего общего отца.
Как заочно мне его представила Лиса — Эдзе; без фамилии и других позывных.
Под кожаным плащом у Эдзе обычная на вид белая водолазка с рваным воротником и чёрные штаны из матовой ткани. Несмотря на тяжёлые армейские ботинки, двигается мужчина бесшумно и удивительно изящно, будто в танце.
— Сын, — мягко произносит он, подходя к Лукасу, за плечом которого я стою.
Треплет его по волосам, приобнимает одной рукой за плечи. Следующая на очереди — Лиса. При этом остальных находящихся в комнате Эдзе совершенно не замечает.
— Как ты выросла! — восклицает он, проводя пальцами по щеке Лисы.
— Если учесть, что в последний раз ты видел меня в трёхлетнем возрасте, то ничего удивительного, — отвечает Лиса, отстраняясь.
Эдзе хмыкает. Его верхняя губа чуть приподнимается, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.
— Как здесь много стражей, — мужчина быстро осматривает комнату. Впервые его взгляд скользит по мне и Ване. — Не в этом доме, а в поселении… Кстати, передайте матери мои искренние соболезнования по поводу Агнэт.
Голос у Эдзе тихий, но твёрдый. Он не утруждает себя говорить громко только потому, что знает — и так каждому его слову будут внимать с содроганием.
— Если она узнает, что мы виделись… — начинает Лукас, но Эдзе обрывает его взмахом руки:
— Да, ты прав, — кивает он.
Присаживаясь на единственное кресло в комнате, Эдзе вытягивает ноги вперёд и складывает руки на груди.
— Так ты нам поможешь? — спрашивает Лиса.