Так умирают короли (СИ)

- Франция, сын мой. Вы в ответе за нее.
Доменик умолк и прижался к стене. Для Филиппа, так и не обернувшегося, он буквально растворился в воздухе. Больше не было давящей атмосферы, более не чувствовалось присутствие Железного короля. И этот юноша, неловкий, длинный, который так и войдет в историю под именем Филиппа V Длинного, легко сбросил с себя одежды и лег на отцовскую постель.
Наутро он одним стремительным штурмом займет все ключевые точки Парижа. На его сторону встанут богатые горожане. Интригами и тонкими политическими ходами он отстранит от возможного правления дочь Людовика Сварливого от первого брака. Он объявит себя регентом и сможет договориться со всеми, с кем необходимо договориться.
Еще не раз он обратится к отцу и получит ответы на свои вопросы, потому что Доменик будет следовать за ним. Следовать за ним в Париж, в Венсен, куда пожелает вернуться Клеменция. Последует за ним в Артуа… усмирять развоевавшихся баронов. Это будет короткий двухнедельный поход, в котором будущий король одержит безоговорочную победу.
Филипп IV Красивый поймет, что есть надежда на светлое будущее, на которое он положил целую жизнь. Он поймет, что из троих сыновей есть хотя бы один, на которого он может положиться. Жена Филиппа родит ему сына. Граф Пуатье примет власть и будет работать на укрепление дела своего отца. Его судьба, как и судьба королевства, будет зависеть только от одного: мальчик или девочка родится у королевы Клеменции.
А срок рождения должен настать в ноябре. Впереди несколько месяцев страхов и сомнений. Несколько месяцев действий и борьбы. Даже с братом Карлом, младшим сыном Железного короля. С дядей Валуа. Граф Пуатье, регент, с блеском выйдет из всех политических хитросплетений.
Лето.
Осень.
Историю творят люди. Но непосредственное влияние на нее оказывают те, о ком история не говорит. Король Филипп IV погиб. И кто-то верил в проклятие тамплиеров. Незнакомец Доменик лишь набирал силу. Он отдавал последнюю дань королевству, поставив перед собой цель довести сына до более-менее прочного положения. И он тоже был вынужден ждать ноября.
Что ж. Он всегда умел ждать. А теперь в его распоряжении была вечность.
 Глава десятая. Король умер? Да здравствует король! 
Весна 1292 года
Окрестности Парижа, Франция
Сет (Онелия)
Девушка бежала, не разбирая дороги. Ветки цеплялись за волосы, царапали щеки. Ее ноги были сбиты в кровь, а легкие сандалии потерялись еще несколько дней назад. Она знала, что солнце защищает ее – и только днем можно чувствовать себя в безопасности. Тогда как ночью возвращался кошмар. Девушка не понимала, сколько времени она провела в пути. Она не помнила, когда в последний раз с кем-то говорила. Охотилась. Искала съедобные коренья, запасы белок, благодаря то ли небо, то ли луну за то, что слушала природу и помнила почти утихшие отголоски наставлений кого-то из прошлого. Дикарка. Однажды вышла к деревне, но ее чуть не закидали камнями – странного цвета глаза вызывали у людей панический ужас. Онелия не понимала, почему. И за что на нее ополчился целый мир.
На нее, совсем юную девушку, еще почти девочку, которая всего лишь хотела выжить. Последним воспоминанием о детстве было зарево. Зарево, зарево, зарево. Падающие крыши легких домов эльфов. Крики и стоны. Случилось что-то ужасное. И она до сих пор не понимала, как это могло быть, что целую деревню смели в одночасье. Она скиталась. Десять лет по лесам, от тени к тени. Пока ее не нашли. Она не знала этих существ, но чувствовала – надо бежать. Бежать как можно дальше. В города. Туда, где количество людей сдержит неведомого и опасного врага.
Вампиры не охотятся на темных эльфов с целью пропитания. Они охотятся на темных эльфов с целью забавы или из мести. Онелия ничего не знала о мести. Но она знала все о погоне. Расстояние, которое удавалось пройти за день, вампир пересекал за несколько часов. А ее преследователь, чью природу она так и не смогла определить, и того быстрее. И сейчас, очутившись в незнакомом лесу, девушка с ужасом понимала, что солнце вот-вот сядет. И если ее не оставили в покое, уже и не оставят. Она бежала по лесу, то и дело пригибаясь чуть ли не до земли, чтобы уберечь лицо от веток, раздвигая их руками, пока не споткнулась о выступивший корень и не упала в только что проклюнувшуюся траву, где и замерла.
 
Черные волосы, неловко стянутые кожаным потертым шнурком, рассыпались по земле, накрыв ее подобно вороновому крылу. Серебряные глаза закрылись. Девушка замерла, тяжело дыша. Острое чувство приближающейся опасности не в силах было заставить ее подняться и пойти дальше. Сколько лет она уже одна? Ей всего пятнадцать. И десять лет из них она скитается, прибиваясь то к одной группке темных эльфов, то к другой, теряя друзей, спасаясь из когтей смерти и мечтая о ней. Жажда жить в ней превратилась в плотный сгусток противоречия – она не хотела умирать. Но и не понимала, зачем ей жить. Она в совершенстве овладела луком и могла сразить любого противника. Но не вампира. По меньшей мере не древнего вампира.
Может, погоня – лишь бред измученного разума. Возможно, сегодня никто не будет следовать за ней по пятам. Но память слишком явно приносила прошлые встречи. А шрам на плече говорил лучше всяких слов. Однажды она уже была на волосок от гибели. А сейчас осталась одна в целом мире.
Она с трудом поднялась на руках и села, привалившись к стволу дерева. Еды оставалось на один неполный перекус. Девушка закрыла глаза, пытаясь получить удовольствие от кусочка черствого хлеба – последнего, оставшегося от буханки, которую ей удалось утащить в деревеньке на краю леса. Ее голову терзали странные мысли. Может, не стоит больше бежать? Есть вещи, от которых не убежать. И если ей суждено погибнуть… что ж, значит, так тому и быть.
Кусочек хлеба закончился.
Девушка огляделась. Вздрогнула, сообразив, что на лес опустилась ночь. Прислушалась. Нужно найти воду – во рту пересохло. Она с трудом поднялась, стараясь отделаться от ощущения, что на нее кто-то смотрит. Глядя строго перед собой, держа в судорожно сжатых пальцах кинжал, она медленно шла в глубь леса, не думая ни о чем. Здесь кипела жизнь. Насекомые, зверье, даже сами деревья вели долгие разговоры, недоумевая, что забыла под кронами столь юная особа.
Королевский лес.
Онелия остановилась. И почему она так решила?
Она углублялась, с каждым мгновением все острее ощущая уже знакомое чужое присутствие. Что это за сущность, следящая за каждым ее шагом и медленно сводящая ее с ума? Кто этот монстр, не вампир и не зверь, чей пристальный и мертвый взгляд она ловит на себе уже месяц? Она хорошо помнила, когда впервые поймала его на себе. Это было в ночь кровавой луны. Необыкновенно темную и мрачную, в которую никто и не рискнет выйти из дома. Была гроза. Онелия спряталась в корнях старого вяза, вздрагивая при каждом ударе молнии, при каждом раскате грома. Рядом дремал мальчик-эльф, которого она нашла за несколько дней до этого. Он был измотан и крайне напуган. Девочка решила взять на себя заботу о нем. Так в жизни появлялся хоть какой-то смысл.
Существо затаилось в десяти шагах от них. Молния то и дело освещала его гибкое тело, в одно мгновение напоминающее волка, а в другое – высокого человека. И только глаза оставались неизменными – пронзительно красные и темные, как само сердце ночи.
На следующую ночь мальчик эльф погиб. Он упал в яму, утыканную деревянными кольями. Она сама чуть не скатилась по гладкой стороне, но вовремя ухватилась за ветку дерева. Времени на то, чтобы вытащить тело мальчика, не осталось – уже знакомые глаза появились снова, девушку затопил сумасшедший ужас… И она побежала. Она бежала с тех пор и не могла остановиться. Продвигаясь в самое сердце страны, язык которой понимала как-то естественно. Минуя поселение за поселением. Даже города. Месяц неистовой гонки, который привел ее в очередной лес. Лес, которому не было названия, но девушка назвала его Королевским.