Совсем не мечта! (СИ)
Я рвано выдохнул, прикрыв глаза. Его слова ласкали мои уши, точно он касался их языком, а жар затапливал уже не только лицо, но и шею, и грудь под тонкой белой футболкой. Дуновения прохладного ветра были бессильны и ничуть не охлаждали будто бы плавящуюся кожу.
— А это ничего, что мы останемся здесь ночевать? — опомнился Антон и ослабил хватку. Вовремя: мои пальцы уже пульсировали. — С Везунчиком все будет хорошо?
— Да, перед поездкой я отдал его матери. На неделе она его привезет обратно… Уже поздно. Пора на боковую. Лиза, вероятно, уже выбрала комнату, в которой будет спать. Ты сможешь выбрать из оставшихся двух.
— Я хочу спать с тобой, — мигом ответил Антон.
— Там только одноместные кровати.
— Вот и хорошо…
Комментарий к Глава 43 Согласно данным Фикбука, “написано 200 страниц, 42 части” — ура двум сотням!=3
====== Глава 44 ======
Сложно выразить, насколько же я был рад вернуться домой, в родную квартиру. Без Везунчика в этих стенах было невероятно пусто, хотя, казалось бы, отчего — он ведь никогда не шумел и не носился по комнатам, лишь молчаливо поглядывал на меня, лежа на полу или на диване. Со дня на день мать привезет его ко мне, а пока придется вновь существовать рядом с давно знакомым соседом — одиночеством.
Прикрытые во всей квартире шторы не пропускали теплые солнечные лучи, и ступив на пол, я ощутил, как по нервам, от стопы, распространяется холод, немного приятный после уличного зноя. Если бы я возвращался с какими-нибудь вещами, то сейчас глухо бросил бы сумку на пол и произнес больше для самого себя, чем для кого-то другого: «Ну вот я и дома!» Но я, Антон и Лиза путешествовали налегке, так что у меня, к сожалению, не было ни единой возможности обозначить свое возвращение символически. Будто долго блуждал по магазинам и вот пришел обратно… Скука!
Первым делом я завалился в душ: после долгой выматывающей поездки (сначала на электричке, потом на метро, следом — пешком до дома) я успел взмокнуть, и с наслаждением скинул грязную одежду на пол ванной. Стоя под струями прохладной воды, я чувствовал, что засыпаю. Бессонная ночь давала о себе знать. Достаточно трудно уснуть в жару на узкой одноместной кровати в обнимку с кем-то. Кожа Антона горела так же, как и моя. Под тонкой простыней, летней замене одеяла, наши ноги соприкасались; в какой-то момент колено Антона плавно двинулось меж моих бедер…
— Лиза за стенкой… — прошептал я, глядя в безмерно влюбленные глаза.
— Мы тихо… — ответил он, не переставая мягко тереть мой встающий член.
Мне было нестерпимо жарко из-за летнего пекла, не унимающегося даже ночью. Я был бы рад развалиться на кровати в гордом одиночестве — но лежал вместе с ним. Был бы счастлив поскорее уснуть и перестать маяться от духоты — но целовал Антона, чувствовал его язык, скользящий между моими губами; горячие ладони, обжигающие щеки; кончики пальцев, касающиеся мочек и время от времени поглаживающие их. Я не превозмогал себя, ничего не делал через силу. Каким-то невообразимым образом упоение Антоном спасало и от жары, и от кошмаров, и от тягостных мыслей, призывающих их. Одно присутствие этого мальчугана в моей жизни берегло меня от всего, что пытало раньше… Оставшиеся до рассвета часы мы пламенно целовались, соприкасались сочащимися смазкой членами, водили руками по коже друг друга, не нарушая медленного и оттого в чем-то возвышенного ритма. Ритма гораздо более неспешного, чем биение наших сердец…
Я пролежал на просторной двухместной кровати, быть может, около получаса с плотно закрытыми глазами. Сон все не шел. В голове не роились мысли: там было настолько пусто, что ветер нес одинокое перекати-поле от одной стенки сознания к другой. Мышцы болели после поездок на велосипеде, плавания, секса и поднимания охамевшего подростка. Раз я изрядно утомился и телом, и духом, то должен был бы спать без задних ног! Но все никак не мог уснуть.
В дверь позвонили, и я, кряхтя как старый дед, поднялся с помятого покрывала и пошел открывать. Звонок был короткий и одинокий — взрослый и сдержанный, так что это никак не Лизка. Антон или мать, решившая вернуть Везунчика пораньше. Я был бы рад и первому, и второму, ведь, возможно, мне не давала спать пустота, поселившаяся в этой квартире. Разобравшись с замками, я открыл входную дверь, и все мое тело сковало недоумение.
С лестничной клетки на меня смотрели чарующие, как и семь лет назад, серо-зеленые глаза. Их обладатель был высок и атлетичен. Не слишком короткие жесткие волосы по цвету были ближе всего к свинцовому осеннему небу, с коим всего несколько лет назад перестали ассоциироваться… Минувшие годы лишь самую малость отразились на харизматичном прямоугольном лице, добавив нотки истинной мужественности. Если прошло семь лет, то сейчас этому человеку должно быть где-то… тридцать… тридцать один…
— Привет, — незатейливо поздоровался он, покачивая на мизинце тяжелую на вид спортивную сумку.
— При…вет… — разлепил я склеенные изумлением губы.
— Ты получил мое сообщение?
— О-откуда у тебя вообще может быть мой мобильный?
— Я оставлял сообщение на автоответчике.
— У-у меня нет автоответчика…
— Значит, твой городской телефон сломан и пищит.
— Городского телефона у меня тоже нет. Не знаю, кому ты оставил сообщение, но уж точно не мне. Как ты здесь вообще очутился? Зачем приехал?
— Может, сначала впустишь? — Усмехнувшись, он обвел взглядом лестничную клетку: — Тут не самое подходящее место для разговора.
В выдрессированном порыве гостеприимства я отступил, и нежданный гость пересек порог. Черная спортивная сумка глухо упала на пол возле тумбочки. Вот и символизм — сам виноват, что так много об этом думал…
— Брат сказал, где я живу? — спросил я, наблюдая, как он снимает беговые кроссовки.
— Нет, ваша мать. Валик бы не помог тебя найти.
— Он не любит, когда его называют Валиком — ты забыл?
— Не забыл, но я зол на него, поэтому он не «Вэл», а «Валик». Я прилетел сегодня; с бронью в отеле что-то напутали, так что я к тебе с очень наглой просьбой: перекантоваться одну ночь.
— Только если на диване. — С глубоким вздохом, как вежливый, но усталый хозяин или лишенный профессионализма дворецкий, я понурено препроводил человека из моего далекого прошлого к стойке и указал на правый табурет. — Садись только туда.
— А почему нельзя на левый? — заинтересованно спросил он, занимая указанное место.
Я оглянулся вполоборота. Левый табурет всегда занимает Антон, когда приходит проведать меня. Даже сейчас мое воображение дорисовывало светловолосого смутьяна, со своей обыкновенной теплой улыбкой смиренно ожидающего омлет…
— Что-нибудь желаешь выпить? — следуя сухому этикету, осведомился я.
— Холодной воды, если можно. На улице невообразимое пекло… Удивлен моему появлению? — Его голос был бодр и весел, словно энергией подпитывала сама неожиданность сложившейся ситуации.
— Семь лет прошло: сам-то как думаешь? — Плеснув воды из графина, я поставил полный стакан перед собеседником, но тот не торопился начинать пить. Взгляд глаза в глаза нервировал, вынуждал воображаемых змей в животе скручиваться тугими кольцами, сдавливая кишки… Присев напротив, я заинтересованно разглядывал собственные пальцы — змеи засыпали. — Удивительно, что ты вообще связался с братом: я думал, вы разругались еще семь лет назад. С чего бы вдруг возобновлять общение?
— Ты знаешь, из-за чего мы тогда перестали общаться?
— Нет. Когда я спрашивал, он всегда отвечал, что это не мое дело.
— Как раз твое, — ухмыльнулся мужчина, обхватывая стакан и смазывая на стекле капли.
— Допустим. Но что это меняет? Целая вечность минула. Я как будто впустил в дом незнакомца — даже не знаю, как к тебе обращаться. «Алексей»? Слишком формально. «Леша»? Словно фамильярничаю. «Алекс» или «Лекс»? Все эти ники канули в Лету вместе с той порой, когда вы с братом дни напролет играли в стрелялки.
— Когда-то ты звал меня «Алеша», — сверкнули серо-зеленые глаза.