Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)
— Александр Ионович, я жду ответа!
— Владимир Алексеевич, думаю, ждать придется недолго.
19.
Сидя на их излюбленной уединенной скамейке, Зубин перечитывал документы. Обе бумажки, донесение Будылева и вырезку из «Петербургской хроники», он держал в разных руках, поочередно поглядывая то на одну, то на другую. Казалось, он тщательно сверяет тексты. Наконец, вздохнув, сложил листки, отдал Губареву.
— Жаль Уфимцева, талантливый человек.
— Мне кажется, он немного не от мира сего.
— Правильно, к тому же неудачник. А Киёмура ведет себя странно. Какой-то патологический интерес к неудачным конструкциям. Не имеющим перспективы, абсолютно никакой. — Зубин некоторое время следил, как по гипсовой ноге ползет муравей, сбил его легким щелчком, усмехнулся, — Абсурд, наполненный неким смыслом, вроде этого мураша, да?.. Размышляя на досуге, я представил — в России сделано какое-то интересное открытие в области авиации. И японцы за ним сейчас охотятся.
— Что за открытие?
— Не знаю. Оно или скрыто так, что о нем не подозреваем даже мы, или здесь, в России, ему пока не придают серьезного значения. Ты знаешь — такова судьба многих великих изобретений. Не будучи признаны на родине, они с успехом использовались другими.
— Как не знать… Но если об этом изобретении неизвестно нам — откуда о нем пронюхали японцы?
— Положим, пронюхать что-то, тем более для японцев, да при нашей охране — раз плюнуть. Они именно пронюхали, но что это конкретно, не знают. Поэтому и перебирают варианты — один за другим. Попробовали изучить сфероплан, не нашли ничего; взялись за змейковый поезд, — Зубин встал, — Сейчас начнут раздавать обед. Проводишь?
Когда они остановились у входа, Губарев спросил:
— Слушай, Зубин, открой мне еще одну тайну. Ты же сам объяснил: вы хотите разрушить Россию, эту Россию. Но, помогая мне, объективно укрепляешь царскую армию.
Зубин покрутил костыль.
— Саша, ты затронул сложный вопрос. С одной стороны, я вместе с тобой защищаю сейчас интересы царской авиации… — усмехнулся. — Но если посмотреть с другой стороны, может быть, наоборот — сейчас ты, агент ПКРБ Губарев, сам того не желая, работаешь на будущую Россию? Свободную.
20.
Знакомство с Киёмурой стоило Губареву пятидесяти рублей — он проиграл контровую Танаке. Но зато — получил приглашение разделить ужин с японцами.
За столом Танака представил его Киёмуре Юдзуру. Юдзуру-сан выглядел простолюдином: широкое плоское лицо, закругленный нос, оттопыренные уши. Но, так же как и у Танаки, его манеры были безупречны, он бегло говорил по-русски и по-французски, почти не спотыкаясь на звуке «л», лишь чуть усиливая его. Весь вечер шла беседа на европейский манер, обо всем и ни о чем, с шутками, забавными историями и замечаниями в адрес женщин. В конце застолья, перед тем, как проститься, Танака поднял бокал:
— Князь, спасибо, вечер был замечательный! И все-таки вы страшный человек!
— Вы имеете в виду…
— Я имею в виду тот оборотный в угол в самом начале партии, помните?
— А ваш прямой в конце?
— А первая партия? Кого обыграть? Меня! Меня, Танаку Хироси!
— Боюсь, барон, вы мне просто поддались. Было? Из традиционной японской вежливости.
— Давайте выпьем за вашу русскую вежливость! Прозит!
Губарев поднялся вслед за Киёмурой.
— Прозит! — Он так и не понял, узнал ли его Юдзуру-сан. Надежда на то, что не узнал, была — на Гатчинском аэродроме они почти не встречались.
21
Должно же было ему когда-нибудь повезти, должно было прийти вознаграждение за бесконечную слежку, за усилия, которые, как ему казалось, он тратит совершенно впустую.
Был день, он шел за Киёмурой по оживленной части Невского проспекта. Пройдя Елисеевский магазин, заметил, как японец скрылся в одном из подъездов. Слившись с пешеходами, прошел мимо; этот дом, серый, шестиэтажный, стоял как раз напротив Александринки. На стене вывеска, таких на Невском десятки, мелькнуло: «Патентная контора».
Читать дальше не стал, прошел, не задерживаясь, перешел на другую сторону Невского и стал ждать.
Примерно через сорок минут японец вышел. Вел он себя, как обычно, спокойно, уверенно. Некоторое время Губарев шел за ним, когда тот остановил извозчика, подождал — и сел в стоящую у тротуара свободную пролетку. Экипаж с японцем остановился на Вознесенском проспекте, у дома № 28. Этот адрес Губарев знал отлично, здесь размещалась редакция журнала «Вестник воздухоплавания». Дождавшись, пока Киёмура войдет, велел кучеру развернуть пролетку и ждать. Через полчаса японец вышел и сел в трамвай. Губарев еле успел расплатиться и догнать вагон. Две остановки пришлось ехать сзади, на битком набитой площадке. Сойдя на Васильевском, он проторчал около часа в укрытии около «японского дома». Убедившись, что Киёмура не выходит, поспешил на Невский, к дому напротив Александринки. Прочитал табличку у подъезда полностью:
«Патентная контора. Исходатайствование привилегии на изобретения в России. Юридическая защита промышленной собственности. Разработка изобретений в области воздухоплавания. Инж. Д. М. Левенштейн. (Сущ. с 1900 г.)».
Сопоставив эти два адреса — журнала, освещающего вопросы авиационной науки, и патентной конторы, — Губарев почувствовал, что, может быть, впервые за долгие дни напал на верный след. Понял еще одно: промедление смерти подобно. Не мудрствуя лукаво, вызвал городового, вошел с ним сначала в контору, потом в редакцию и, быстро проверив сотрудников на перекрестных вопросах, выяснил истину. Оказалось, Киёмура приходил по этим адресам для покупки технических материалов. С представителем «Ицуми» уже около года имели дело два человека: делопроизводитель патентного бюро Левенштейна г-жа Скульская и технический секретарь журнала «Вестник воздухоплавания» г-н Полбин.
22
Рядом с инженером на Скамейке лежала целая кипа технических журналов, газет, вырезок, фотографий, сам же Зубин смотрел на Губарева торжествующе.
— Саша, хочешь новость?
— Хочу.
— Видишь? — Зубин отстранился от костыля.
— Не совсем.
Зубин вздохнул, положил костыль на скамейку.
— Теперь видишь? Ну, Саша? Стою. Нет, как вам это нравится? Я стою, даже делаю шаг, а он что? Он молчит!
Глядя на обиженное лицо инженера, Губарев засмеялся, подумал: «Замечательно, что есть такой человек».
— Да нет, я в восторге, просто не заметил сразу.
— Ладно, это мои радости… Я вот тут, — тронул кипу, — изучил все, что есть в технической периодике последних месяцев.
Губарев посмотрел заголовки: «Научное обозрение», «Вестник воздухоплавания», «Коммерческая энциклопедия», «Морской сборник», подборка вырезок…
— Есть что-то новое?
— Нового нет, но моя идея, что японцы пронюхали про какое-то серьезное изобретение и охотятся за ним, находит подтверждение. При всем желании иметь сильную авиацию наше правительство все время промахивается. Тут — целый роман с дирижаблем Костовича. Сначала Костович предложил проект изобретения нашей армии, проект отвергли. И англичане, узнав об этом, быстренько провели переговоры. Твои коллеги из контрразведки донесли Столыпину, он, испугавшись, вызвал Костовича к себе и вроде уговорил. Тот отказал англичанам. Но что ты думаешь? Главное инженерное управление Костовичу снова отказало, а англичане заложили проект на стапель и почти уже его закончили… Далее — проект летательного аппарата Чанецкого, интереснейшая идея. Но комиссия во главе с генералами Кирпичевым и Величко без тени сомнения ее зарубила…
Зубин прав, теоретически японцы могут охотиться за каким-то важным изобретением, но слишком много вопросов остаются без ответа. Главное — то, что он узнал в патентном бюро и редакции журнала. Достал из кармана кипу пробитых дыроколом копий — улов, снятый в конторе Левенштейна и «Вестнике», выбрал две бумажки, протянул:
