Спой для меня (СИ)

— Да. Но ты разрушила наши отношения, и за это ты заплатила своим милым кафе.
— Что? — произнесла неслышно, одними губами.
— Я сожгла его. К утру лишь пепел останется. — Телеведущая не скрывала своего злорадства. Ее лицо перекосилось от восторга. Засмеялась, как колдуньи из фильмов.
Оттолкнув женщину в сторону, я кинулась вперед.
«Мечта» полыхала, озаряя пространство вокруг себя ярким светом. Языки пламени сердито лизали стены изнутри, а черная пелена дыма вздымалась вверх огромной змеей, уходила высоко в небо и растворялась где-то среди облаков. Сердце больно кольнуло в груди, будто его пронзило спицами. Все, что я берегла на задворках души, взорвалось. И меня прибило осколками собственных надежд. Я ранена.
Шагнула к «Мечте», чувствуя, как тело обдало жаром. Валесова спалила не просто кафе, она спалила все мои мечты. Она разрушила тот хлипкий мостик, который соединял меня и Германа.
Я набрала номер Амурского вновь. Он должен знать, что в «Мечте» пожар. Гудки драли остатки души в клочья. Он не возьмет трубку. Он опять мне не ответит.
— Алло, — женский голос из трубки заставил меня вздрогнуть всем телом. Такой ласковый, счастливый, мелодичный.
— Здравствуйте, я могу услышать Германа? — голос предательски дрогнул.
— Герман пошел в душ, — девушка довольно хихикнула. — А вы, собственно, кто?
— Я его… — на секунду я замялась, подбирая правильное слово.
А правда, кто я ему? Бывшая невеста? Девушка, которую он любит и над которой издевается?
— Я работаю в кафе «Мечта», я его…
— Подчиненная! — подсказала девушка из телефона. — Почему ты звонишь моему жениху так поздно? Что тебе от него нужно, а?
— Жениху? — сорвалось с моих губ с дикой болью.
— Да. Германюша сделал мне вчера предложение. Через три недели мы поженимся. — Протараторила невестушка.
— Я звоню сказать, что кафе «Мечта» горит. Передайте это Герману Александровичу, он должен знать.
Я повесила трубку. Пламя перекинулось на крышу, и теперь свирепо плясало по черепице.
У Германа новая игрушка. Новая пассия. Поэтому он забыл обо мне. Я сама этого хотела, и я просила его оставить меня в покое. Но то, что он так быстро нашел мне замену, заставляло ноги подкашиваться. Неужели, я ничего для него не значила и была одной из миллиона его красивых женщин?
  
8.6
 
Деловые недоотношения:
Герман
Уставшие глаза закрылись, и я сильнее сжал в руке стакан с виски.
— Ты уверен, что мне нужно ответить на ее звонок? — девушка напротив поморщила носик, осматривая разрывающийся мобильник.
— Ответить и скажи, что ты моя невеста, — еще раз осмотрел малышку. Хорошенькую, славную. В прошлом я бы на нее клюнул и провел с ней одну ночь.
— Герман, я не понимаю, зачем тебе это? — вкрадчиво прошептала красотка, потянулась ко мне и накрыла своей теплой ладонью мою руку. Я вздрогнул и одернул.
— Просто сделай это! — швырнул телефон к ней ближе, и красотка подняла его.
— Алло? — уверенно проговорила Юля и поставила на громкую связь.
— Здравствуйте, я могу услышать Германа? — голос Вики пробил до костей. Я зажмурился. Сука. Как же я по ней изголодался. Как же я по ней тосковал.
— Герман пошел в душ, — когда распахнул глаза, Юля недоверчиво смотрела на меня. Я одобряюще кивнул, чтоб продолжала разыгрывать комедию. — А вы, собственно, кто?
— Я его… — Малинова запнулась. Что она думала в этот момент? Что хотела сказать?
— Я работаю в кафе «Мечта», я его…
— Подчиненная! — подставная невеста повысила голос, и я улыбнулся. — Почему ты звонишь моему жениху так поздно? Что тебе от него нужно, а?
— Жениху? — тихо, почти шепотом.
— Да. Германюша сделал мне вчера предложение. Через три недели мы поженимся. — Быстро и уверенно выпалила Юля.
— Я звоню сказать, что кафе «Мечта» горит. Передайте это Герману Александровичу, он должен знать.
Наступила тишина. Я почувствовал, как участился мой пульс, как задрожало нутро. На шее выступили желваки, и дышать стало сложно.
 
— Я могу идти? — актриса положила телефон на стол и вопросительно уставилась мне в глаза. Я коротко кивнул, сжимая стакан в руке до боли в костях, до хруста.
Юля вышла, словно тень, даже не хлопнув дверью. Я нанял ее, чтобы проверить реакцию Малиновой.
Я не верил, что Вика хочет именно того, о чем просит. Она моя, и принадлежит только мне. И даже если она пока не знает, как сильно нуждается в моей любви, я покажу ей это. Открою ей глаза на собственные чувства.
Мне было все равно на это сраное кафе. Я выкупил его лишь для того, чтобы быть ближе к Вике. Но она и тут смогла меня оттолкнуть, поставила условие, что уволится, если я приближусь. И я держал эту дистанцию, держал, черт возьми! Я вновь и вновь захлебывался в собственной лжи самому себе, что выдержу, что все переживу. Даже пробовал заменить ее кем-то похожим. Тоже певичкой. Подцепил ее в дорогом клубе, но не успел и глазом моргнуть, как она мне осточертела. По разговорам с ней понял, что мозгов с горошину. Разозлился на нее, на себя, на весь мир. Мне никогда никем не заменить Малинову. Потому что она похитила важную часть меня. Потому что заставила посмотреть на мир другими глазами. Напомнила мне все, чему меня учила мама. Заставила поверить, что я могу быть хорошим.
Я хотел быть хорошим. Правильным. Чутким.
И у меня остался лишь один шанс вернуть своего ангела. Явиться на премьеру ее спектакля. Загнать в угол и выплеснуть все, что накопилось в душе. Всю боль, скорбь, дрожь, вожделение, похоть, страсть. Она — как игла, и я подсел. Я заболел. И я подыхаю без новой порции ее тепла и ласки. Она нужна мне больше всего на свете.
Как жаль, что в тот вечер я этого не понял. Когда выставил ее. Когда трахнул в машине, а потом просто приказал собрать вещи.
— Герман, можно? — голос тетки заставил меня поднять глаза и оборвать порочный круг собственных удушающих мыслей и воспоминаний.
— Герман, мне пришел счет. Спасибо. — Женщина осторожно прошмыгнула в кабинет и подкралась к креслу, где недавно сидела актриса Юля.
— Не за что, — буркнул себе под нос.
— Герман, — тетка уселась напротив меня и с сочувствием осмотрела мое лицо. — Может, вернешься домой? Жить в кабинете… отстраниться от всех… это слишком, даже для тебя.
Все это время, после того, как Вика окончательно вычеркнула меня из своей жизни и сбежала, я боялся заходить в собственный особняк. Боялся, потому что каждый уголок дома напоминал о ней. Скамейка на заднем дворе, лестница, коридоры, кухня, столовая, бассейн, каждая комната. Я свалил подальше, жил в своем офисе.
— Я не могу вернуться домой, Жанна. Там все напоминает о ней. Там она мне снится каждую ночь. Там на меня смотрит Фаина Ивановна так, будто ненавидит за то, что я выгнал Вику. Даже охрана… в моем присутствии затыкается.
— Это я виновата, Герман! — Жанна виновато опустила глаза и поджала губы так, что они превратились в тонкую полоску.
— Как ни странно, в этот раз ты ни при чем, — я усмехнулся и вылил в себя содержимое стакана. В груди больно обожгло, и я невольно сморщился.
— В тот вечер, когда вы праздновали подписание контракта с Японцами, я наняла одного парня. И он сказал Вике, что ты трахаешься с кем-то, пока сама я отвлекала тебя. А потом этот парень должен был подкатить к Вике, соблазнить ее. Чтобы ты понял, что она не та, за кого себя выдает. Чтобы ты приревновал ее и выкинул. Но все сложилось куда лучше. Ты психанул еще раньше, чем я предполагала. — Жанна говорила быстро, четко, взмахивала руками. Голос ее то понижался до хрипа, то взмывал вверх, превращаюсь в ультразвук.
— Зачем ты сделала это? — прошипел сквозь зубы.
— Потому что ты не хотел давать мне денег! — Взвизгнула тетя, и закрыла лицо руками. — Мне жаль, ясно?
— Ах, тебе жаль! — я поднялся с места и развел руками.
— Думаешь, мне легко? Видеть, как ты страдаешь. Как ты мучаешься. Я и подумать не могла, что она так много для тебя значит. — Жанна посмотрела мне в глаза, и я замер, опустился в кресло. Все тело обмякло.