Практические основы маркетинга для теоретизирующего попаданца (СИ)
В этот раз Коша Ладный принял меня во всё той же гостиной комнате, но без накрытого его любимой хрустальной посудой и дефицитными деликатесами стола. Хотя сам стол так и остался стоять на своём прежнем месте, играя поляризованными бликами от света всё так же висевшей под потолком многорожковой хрустальной люстры.
— А где же… — недоумённо оглядел я безлюдное, не считая самого хозяина, помещение.
— Отпросились! — усмехнулся тот, — Как узнали, что едет мечущий чёрный жемчуг карась!
— Нет уж, оставь её у себя! — хмуро бросил мне вор, когда я с кривой ухмылкой протянул ему ту самую памятную чёрную гальку, — Знаешь, я часто бываю, э-э, по делам в Средней Азии, а у одного из тамошних народов есть такой красивый обычай, по которому долговая расписка хранится у должника, а не у кредитора. Ты представляешь, какое чувство долга?
— Мне это довольно таки трудно себе представить, Николай Александрович, — отозвался я с лёгкой иронией на уровне дозволенного известными обстоятельствами стёба, — Я ж ведь, вообще-то, русский и, более того, как бы урождённый сибиряк, а не туркмен!
— Ладно, Иван, оставим этот ни к чему и никого не обязывающий трёп! — впервые назвав меня по имени, решил перейти сразу к делу авторитет, — Это правда, что ты дочь Тимофея Емельяновича от острого лейкоза исцелил? Ей ведь, говорят, лепилы напутали там что-то с химиотерапией, печень с почками надсадили, из-за чего пересадка костного мозга была абсолютно противопоказана. Только, ради бога, не спеши отнекиваться, Иван, твой ответ для меня и ещё одного человека очень и очень важен!
Вняв совету не спешить и одновременно с этим сообразив, что мою фирменную обувь, по крайней мере, сегодняшним вечером никто не собирается менять на тазик с бетонным раствором с целью превращения меня в подводного, хе-хе, Ваньку-встаньку, я задумался.
С одной стороны, всё было предельно ясно и понятно, а то, что Коша Ладный употребил в своей обычно свободной от фени речи блатной жаргон, назвав врачей лепилами, говорило о крайней степени испытываемого им во время разговора со мной волнения.
Но, с другой стороны, становиться всеобщим народным целителем, как бы это почётно, а, то, может быть, и выгодно, ни звучало со стороны многочисленных героев попаданческой литературы, не взирая на клятву Гиппократа, мне ну очень уж, почему-то, не хотелось бы.
Мир наш ведь не так-то прост, если только не сказать больше, и абсолютное большинство людей в этом непростом мире болеют, расплачиваясь, если и не за свои собственные, то за какие-то чужие общечеловеческие грехи, пусть даже само понятие греха у них разнится …
— Где больной? — неожиданно услышал я с удивлением свой собственный голос.
— Больная! — с радостно воодушевлённой суетливостью поправил Коша Ладный, — Сюда, пожалуйста, в соседнюю комнату. А руки можно помыть за той дверью, если необходимо.
Окинув сомневающегося в неукоснительном исполнении элементарных правил врачебной гигиены варнака уничижительным взглядом навеки уснувшего во мне Петровича, я молча прошёл в указанную дверь, где, обнаружив всё необходимое, принялся намыливать руки
— Николай Александрович! — обратился я к хозяину дома только для того, чтобы нарушить воцарившееся тягостное молчание, — Вы не могли бы удовлетворить моё любопытство по поводу происхождения вашего, скажем так, второго имени? Впрочем, если не хотите…
— Ну почему же, — снова усмехнулся криминальный авторитет, — Обучать зелёную поросль тоже входит в кодекс неписанных законов моего мира! Ну-ну, не напрягайся так, студент, ты ведь по любому уже никогда не станешь его частью, коли уж нацепил красный значок. Нет-нет, сесть-то ты сможешь, если дурака сваляешь, от сумы да тюрьмы, как говорится, но вот из «мужиков» тогда тебе выбраться не светит… А по поводу моей клички, так всё очень просто. Коша, потому что Никоша, то есть Николай, а Ладный, потому как в карты очень хорошо, говорят, играю. А хорошо играть в карты у нас это и есть «ладить»!
— Хм, — разочарованно хмыкнул я, тщательно стрясывая с рук капли влаги. Мало ли какая зараза гнездится в пусть даже на вид и чистом полотенце человека, сидевшего при всех советских вождях, кроме Ленина, — И в самом деле, просто, Николай Александрович! Нет, про Кошу, который Никоша я-то сразу сообразил, а вот про «Ладного» я думал, что это из-за, редкого для человека вашей среды, безукоризненного внешнего вида. Вот только, когда слишком часто начинаешь повторять вашу кличку, то язык легко срывается на…
— Не стоит часто повторять это! — холодно оборвал меня Коша Ладный, — Идём к больной!
Моей сегодняшней пациенткой оказалась лежащая на софе в соседней комнате девочка, лет так двенадцати, фамильное сходство Николая Александровича с которой отрицать было бы просто не столько глупо, сколько невозможно, настолько они были похожи.
— Привет! — просто сказал я девчонке, не скатываясь до граничащего с елеем притворного дружелюбия профессионально деформированного врача с многолетним стажем, потому как и сам в этом теле по возрасту не очень-то и далеко от неё ушёл, — Чего это с тобой?
— Неоперабельная форма рака позвоночника, — очень серьёзно ответила мне девочка с не по возрасту умными, хотя и несколько усталыми глазами после того, как, взглянув на своего родственника, увидела его разрешающий кивок, — Ой, привет, а меня Катей зовут!
— Ну а меня зовут Ваней! — ещё раз приветливо кивнул я девочке и повернулся к Николаю Александровичу, — Какая у Кати группа крови? Третья положительная? Прекрасно, это во многом упрощает дело, но обнадёживать вас пока не могу даже на один процент успеха. И, вот ещё что, Николай Александрович, я с утра ничего не ел, а сил даже при одинаковой с вашей дочерью группе крови… Уберите пистолет, здесь только слепой не догадался бы, тоже мне тайны мадридского двора! Короче, вы мне дадите чего-нибудь пожрать или нет, выискался тут, понимаешь, сибирский профессор Мориарти на мою голову…
— А мне папа не разрешает говорить «жрать», — тут же пожаловалась Катя, уже не обращая никакого внимания на предостерегающие жесты своего отца, — Ты представляешь, Вань? И, кстати, ты там что-то про кровь говорил, тогда, может быть тебе гематоген подойдёт с шоколадом? Папа мне им всю тумбочку забил, грит, сам в детстве недоел, так хоть ты…
Ехидно, ну прямо как наш технарь Виталий, глянув на враз покрасневшего криминального авторитета, я по-хозяйски распахнул приткнутую к софе тумбочку и высыпал содержимое обнаруженных бумажных кульков прямо на её широкую столешницу, вызвав нешуточный восторг подобным небрежением к дорогой дефицитной продукции в подростковых глазах.
— Учитесь, папа! — откусывая огромный кусок гематогена, не упустил я удобного случая съехидничать ещё раз, — Ваш ребёнок, ну хорошо-хорошо, Катюша, не ребёнок! Так вот, папаша, ваша, не по годам развитая во всех отношениях дочь, сразу въехала в ситуацию и поняла насущные потребности прискакавшего спасать её рыцаря! Что такое «насущные», Катенька? Да откуда ж я знаю! Наверное, которые насыщают, нет? Но ведь, прискакал? А теперь раздевайся, Катя… Так надо, папаша! Да не волнуйтесь, я ведь тоже разденусь…
КТО Я? ГДЕ Я? И НАКОНЕЦ КОГДА Я? НЕТ, КАК МЕНЯ ЗОВУТ, Я ЕЩЁПОМНЮ, МОЁ ИМЯ — НИКОЛАЙ, ВПРОЧЕМ, НУ ЧТО Я ЭТО ГОВОРЮ, МЕНЯ ЖЕ МАРКОМ ЗОВУТ! ИЛИ ВИТАЛИЕМ? МИХАИЛОМ? КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО, РАЗВЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕСКОЛЬКО ИМЁН У ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА? А ЧЕЛОВЕК ЛИ Я ВООБЩЕ? НО ЕСЛИ Я НЕ ЧЕЛОВЕК, ТО КТО? ВОТ ЧТО ЗНАЧИТ ПРАВИЛЬНО ЗАДАТЬ ВОПРОС! ВО МНЕ СЕЙЧАС НЕСКОЛЬКО ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ МЕНТАЛЬНЫХ ПОТОКОВ И ВСЕ ОНИ В КАКОМ-ТО ВОСТОРЖЕННОМ УПОЕНИИ КРИЧАТ, ЧТО МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ!
Господи, опять мне приснился этот дурацкий сон! Который уже раз, интересно знать, он мне снится, занудливо повторяясь во всех своих мельчайших подробностях? И кто такие эти Николай, Марк, Виталий и Михаил? Вот говорила мне мама, что чрезмерная любовь к антинаучной фантастике не доведёт меня до добра! Ну ладно, с эти мы потом разберёмся, а сейчас надо оценить своё состояние и, самое главное, проверить состояние пациентки.