С болью в сердце (СИ)

За эти дни я ни разу не выходила из клиники. Главврач очень хотела меня выпроводить, но потом сжалилась и разрешила остаться.
И я неплохо здесь устроилась. Молоденькая медсестра дала свой плед. И я сплю на кушетке под палатой. Совсем немного…
Колю перевели в палату интенсивной терапии. Посещения запретили.
А я читала, что с такими больными нужно много разговаривать. Когда они слышат родной голос, приходят в сознание.
Когда я об этом сказала, врач меня проигнорировал. Но я договорилась с медсестрой, что когда врача не будет в отделении, она меня пустит на минут десять.
Я и на это согласна. Уверена, что он меня услышит.
Захожу бесшумно в палату.
Бледный, осунувшийся. Щеки впали.
Вокруг него полно разных приборов.
— Коля… — зову его шепотом, боясь говорить громче.
— Я хочу лишь сказать, что я с тобой. Я здесь… А еще прости меня! Я очень перед тобой виновата…
Вспоминаю тот день… когда почти умоляла его не умирать.
— Я буду другой… Я не буду сильной… Буду слабой и безвольной… Только вернись ко мне…
Осторожно касаюсь его лица. Провожу рукой по шее, плечу… Беру его за руку. И просто держу в своей.
Неожиданно он сжимает мою руку своей.
И все приборы в палате начинают истошно пищать.
Я испугавшись и растерявшись отскакиваю от него и стою посреди палаты.
— Что вы здесь делаете? Вон из палаты! — врачи врываются и окружают Колю.
Меня выталкивают из палаты.
— Он сжал мою руку! — успеваю крикнуть в почти закрытую дверь.
Стою в прострации.
А вдруг я сделала хуже? И теперь он никогда не придет в себя.
Я только все порчу.
— Сандра! Что случилось? — Лидия Петровна.
— Коля сжал мою руку… — безэмоционально.
— Это же здорово! Чувствительность есть. Все к лучшему…
— Думаете? — слезы наворачиваются на глаза.
— Уверена. Давай, иди домой. Приведи себя в порядок, когда Коля проснется, он должен увидеть тебя здоровой и отдохнувшей.
И я послушно плетусь. Сначала по коридору, птом по парковке.
Сама не понимаю, что сделала, хорошо или плохо?
Вызываю такси. И в приложении почему-то ввожу адрес не свой, а Линды.
Я хочу увидеть Мишу. Да. Я соскучилась.
— Сандра? Что-то случилось? — Линда никак не ожидала меня увидеть.
— Я хочу к вам, можно?
— Конечно. Заходи…
— Где Миша?
— В детской. Играет…
Мы решили, что пока он не будет ходить в школу. Пока все не уляжется. Потом нагонит, он мальчик способный.
Прохожу. Сидит спиной к двери. Вокруг корабли, целая флотилия.
Что-то бубнит себе под нос.
Прислушиваюсь…
Вещает что-то про кругосветное путешествие. Не могу сдержать улыбку.
— А меня возьмешь с собой?
Оборачивается.
— Сандра! — чуть не сносит меня. — Я соскучился! Где ты была? А папа в командировке! И бабушка тоже. А я с Линдой и Марком в парк ходил!
Рассказывает без умолку. А я так рада слышать.
Про похищение он не помнит. Марк узнавал у врача. Ему сказали, что детская психика просто закрыла доступ к этим воспоминаниям. Но к детскому психологу его сводить нужно. Это уже пусть папа решает. Когда выздоровеет. Он у нас специалист в науке о душе.
Полдня мы с ним играли. Ходили на детскую площадку. А после обеда, уставшие, завалились спать. Я не спала, просто рядом лежала.
И от этого маленького энерджайзера, я зарядилась по полной.
Но посмотрев на часы, решаю сменить Лидию Петровну пораньше.
— Я хотел поговорить о твоем отце… — Марк, когда я выхожу из детской.
— И ты туда же? Я не буду извиняться…
— Точнее, о тех деньгах…
— И что ты хочешь мне рассказать?
Проходим на кухню. Линда тут как тут. Организовывает чай.
— Когда Астахова-старшего отправили на лечение, и мы думали, что все закончилось, к твоему отцу явился полковник из следственного комитета… — начинает Марк. — Он попросил помощи. Подыграть всем, кто стоял над Астаховым. В органах. И спрятать деньги у себя. Побыть наживкой и отвлекающим маневром одновременно. От него требовалось только это и не идти с ними на контакт. А остальным должен был заниматься человек полковника. Он даже не знал о вашем сотрудничестве с Астаховым. Что странно, конечно. Это Колян проговорился. И десять миллионов, это тоже не его рук дело. И полицию он сам не хотел вызывать, потому что не хотел светить. Полицию и скорую вызвал Коля, перед тем как мы пошли за вами на тот склад. Получается, сам себе жизнь спас… Так, что в этом вопросе ты не права.
 
Он задумался. Как и я…
Мы так и не притронулись к чаю. Он уже остыл.
— И кто тебе это все рассказал? Он? — спрашиваю через некоторое время.
— Нет. Начальник его охраны. Александр Викторович просто хотел помочь прессануть тех, кто в органах, крышует криминал. А по плану Астахов пытается продавить твоего отца, и подставляется. А тот с помощью тебя вылез. Интересно, сам додумался? А деньги до сих пор на одном из складов в коробках из-под макарон лежат. Поговори с отцом…
— Потом…
Выйдя на свежую вечернюю прохладу, тяжело вздохнула. И в этот раз я не права. Оказывается…
Столько гадостей наговорила. Он реально хотел помочь. А деньги эти не себе заграбастал.
Но есть кое-какие несоответствия. Не сходится кое-что…
Потом выясню… и поговорю…
Еду назад в больницу. Сменю Лилию Петровну. Заодно покажу ей несколько фотографий Мишки. Она тоже соскучилась. Надо будет им завтра встречу устроить.
Что-то она весь день не звонила и не писала. Неужели, нет новостей? И все по-прежнему?
Поднимаюсь на нужный этаж. Опять с тяжелым сердцем. Теперь вина за то, что наговорила отцу смешалась с беспокойством за Колю.
Озираюсь по сторонам в поисках Лидии Петровны.
Нахожу ее дремлющей на кушетке, облокотившись на стену.
Присаживаюсь рядом. Не хочу нарушать ее покой и отдых.
Посидев так с минуту, она просыпается.
Переговорив с ней недолго и передав привет от внука, отправляю домой. В палату ее так не пустили. Изменений никаких нет.
Сходив на первый этаж в кафе, перекусив и взяв на вечер кофе, перед тем как зайти в отделение, слышу как врач разговаривает с медсестрой на посту.  К н и г о е д . н е т 
— Сегодня дежурю во втором отделении, им там врачей не хватает. У нас все тихо. Если какой форс-мажор, вызывайте…
— Хорошо, Станислав Алексеевич… — прощебетала медсестра. По-моему, Валя.
По всей видимости, она сегодня за главную, и с ней надо договариваться.
— Я просто с ним посижу, даже разговаривать не буду… — вспоминаю утреннее "шоу". — Что вы никогда не любили? А это, кстати, вам…
Протягиваю свой бокальчик кофе. Еще горячий. Забирает.
— Хорошо… — тяжело вздыхая. — Только тихо. И если что я вас не видела.
— Естественно! — мой внутренний дипломат ликует.
Когда врач смотался в другой корпус, я тихонько проскользнула в палату.
Свет приглушен. Здесь по-прежнему пищат аппараты. Беру стул, сажусь рядом. Как и обещала молчу. Но легким касанием пальца поглаживаю руку. На указательном пальце датчик, стараюсь его не задевать.
Теперь я уверена, что утром он меня услышал, и поэтому сжал руку. Только, видимо, сил больше ни на что не хватило. И еще чуть-чуть и он придет в себя.
Давай скорее! Мы все тебя ждем! Я тебя жду!
  
Глава 34. Будем счастливы
 
Прихожу в себя в больничной палате.
Голова будто налита свинцом, тяжелая. И веки снова смыкаются. Но не даю себе снова провалиться в сон. Только выбрался оттуда. С большим трудом.
Остальное тело недалеко ушло от головы. Неподъемное. Лежу, как плитой придавленный. Не пошевелиться.
Свет приглушен. В окне темно, но уже светает. Скоро утро.
Во рту пересохло. Пить хочется.
Вот этот кардиомонитор, который пищал мне в ухо. Обращаю на него внимание, поворачивая голову. И сейчас мне на нервы действует.
Пытаюсь пошевелиться. Руками, ногами. Дается тяжело, но получается. Движения далеки от плавных, но хотя бы так.