С болью в сердце (СИ)

— Это ты виноват! — зло и очень грубо. — Делаешь меня слабой и безвольной!
Он переменился в лице. И расстроился.
Да, Сандра! Серьезно?
Что ж ты за дура такая?
Осеклась, но не успела даже подумать о том, чтобы извиниться.
— Надо же! Какая встреча! — откуда ни возьмись нарисовался Астахов.
Все развернулись к нему. Мы с Колей были к нему ближе всех. А папа с Марком стояли чуть поодаль, наверно, чтобы не мешать нашим разборкам.
— Александр Викторович, привезли мои деньги?
— Хм… — удивился отец. — Помнится мне, ты говорил, что эти деньги очень влиятельных людей. Ты тут причем?
— Не важно, что я говорил… — начинает злиться он. — Мы договорились, что вы их вернете.
— А мы договаривались, что ты будешь похищать мою дочь?
— Нет, но согласитесь, это послужило отличной мотивацией…
Отец только стиснул зубы от злости.
То есть это правда? Всё это? Про деньги?
— Ты взял чужие деньги? — сносит меня в гнев.
— Не сейчас! Дома поговорим!
— Так, где мои деньги, Александр Викторович? — Астахов явно выходил из себя.
— Так ошибочка вышла, не собирался прихватывать их с собой…
На лице Астахова стремительно проносятся страх. Затем следует злость и ухмылка, больше напоминающая оскал.
Я стою прямо перед ним и вижу все его эмоции. И до добра это не доведет. Нехорошее предчувствие…
Он высокомерно посмотрев на моего отца и ухмыльнувшись, резко достает из-за пояса пистолет.
Направляет его на меня, я от страха не могу сдвинуться с места.
Я вижу его бешеные глаза. И в следующее мгновение меня закрывает спина Коли, следует выстрел и он падает на меня.
Тут же открываю глаза от неожиданного касания к моему плечу.
Отец.
И мама выглядывает из-за его спины.
Я зла на них обоих. Не поверю, что мама не была в курсе. Если бы он не взял эти чёртовы деньги, ничего бы не было.
— Пришли меня добить?
— Сандра, я здесь подежурю, поезжай домой. Поспи, приведи себя в порядок… — не обращая внимания на мои слова, он оглядывает меня с головы до ног.
И в самом деле, видок не очень. Я видела себя в отражении. То еще зрелище.
Грязная, в рваной футболке, босиком, зареванная. На лице красуется пожелтевший синяк.
— Нет! Я останусь здесь, по крайней мере, пока не закончится операция…
— Тебе надо быть сильной, когда он придет в себя… — мама.
— Еще не известно выживет он или нет…
— Не смей так думать, он справится… — пытается приободрить меня.
Глупая затея…
— С чем он справится? С чем? — в мгновение вскакиваю на ноги. — С пулей в сердце? С тем, что связался с нашей чокнутой семейкой? И расплачивается за это?
Я ору во весь голос. И не могу сдержаться. Я знаю, что в больнице, и меня могут выпроводить отсюда, но больше меня никто не остановит. Я скажу все, что хочу сказать много лет. Как живу с этой болью в сердце.
— А ты, папочка, захапал чужие деньги! Теперь счастлив? Теперь тебе достаточно? Всю жизнь ты носишься с этими бумажками. Меня мучал, учил зарабатывать, наказывал. Из-за этих гребанных денег ты чуть Линду не потерял! Все! С меня хватит! Уходите!
— Ты о чем?
— Забыл уже? Деньги, деньги, деньги. Доллары в глазах только. Больше ты ничего не видишь. Когда ты остановишься?
— Так. Было. Нужно. — чеканит.
— И, что он там, между жизнью и смертью тоже нужно? — мой голос срывается, перехожу на шепот.
Закрываю глаза руками. Даю себе разрешение разреветься.
— Санечка… — неожиданно меня обнимает мама. — Не плачь, все будет хорошо, вот увидишь!
— Ни черта хорошего не будет! — отталкиваю ее, но получилось очень грубо. Не рассчитала. И мне стыдно. Но гоню эти паршивые мысли от себя!
— Лучше бы на его месте был ты! — глядя прямо отцу в глаза и вкладывая в эту фразу всю ненависть к человеку, который из меня вырастил непонятное существо.
Не прощу его. Никогда. За это — никогда.
Он медленно разворачивается и уходит. Мама, немного постояв, срывается за ним. Я так и знала. Утешь его, конечно.
Падаю на кушетку. Желание — разрыдаться. Но слез нет.
Я едва дышу, чтобы не спугнуть что-то невесомое, что здесь летает. Мне кажется, что это должно помочь Коле выкарабкаться. Операция длится уже… сколько? На вскидку, несколько часов. Смотрю на часы — от силы час.
 
А операция все не заканчивается и не заканчивается.
Но это сложный случай и она должна длится несколько часов, да?
Люди снуют туда-сюда, косо на меня поглядывая. А мне плевать.
И мне плевать на то, что я окоченела уже. Меня трясет.
Как мантру повторяю: “Все будет хорошо! Скорая вовремя приехала. Все будет хорошо!”
Вздрагиваю от легкого прикосновения к моему плечу, и вскакиваю, думая, что это врач.
Нет.
— Лидия Петровна…
— Сандра, что там? — еле сдерживая слезы.
Вкратце обрисовала ей ситуацию. Ничего не понятно еще. Вообще.
— Он сильный, справится… — уверенно и без тени сомнений, сжав сильно мою руку.
— Простите меня…
— За что, деточка?
— Ваш сын сейчас здесь находится по моей вине.
— Да что ты такое говоришь?
— Эта пуля предназначалась мне, а он меня закрыл… — еле выдавливаю из себя.
— Он мужчина. Это был его выбор, он посчитал, что так было нужно. И выбор этот нужно уважать, а не винить и корить себя. Этим ты ему не помогаешь. Соберись, давай! — хлопает меня по коленке.
Вымученно улыбаюсь. Но как ни странно, мне придает это сил.
Дверь в операционный блок открывается, оттуда рассыпаются врачи, медсестры в разные стороны. Но никто не отвечает на наши вопросы, обходя нас за метр. Мы что прокаженные? Мы так и стоим посреди коридора в непонятках.
— Вы родственники Ситникова? — оглушает меня низкий хрипловатый мужской голос.
Оборачиваемся на его источник.
— Да… — дрожащим голосом я отвечаю.
— Мы сделали все что могли…
Мои ноги подкашиваются, в глазах темнеет, оседаю на лавку.
После такого начала, говорят самое плохое. Я не готова это услышать.
— Вам плохо? Валя, нашатырь и воды… — кричит врач, обращаясь к кому-то на посту.
Резкий запах раздражает слизистую моего носа и я тут же прихожу в себя.
— Вы так не волнуйтесь… — продолжает врач. — Повторю, мы сделали все что могли. Теперь все зависит от него…
— А к нему можно?
— Пока нет. Он находится в реанимации. Потом посмотрим на его состояние.
С моей души падает тяжеленный груз. Выдыхаю…
Хорошие новости…
  
Глава 33. Ожидание
 
— Так нельзя! Понимаешь? Ему сейчас плохо! И по твоей вине, между прочим! — отчитывает меня как школьницу, младшая сестра.
Да, возможно, я перегнула палку. Но он меня вынудил. Я была на грани. И я сорвалась.
— Знаешь, что? — уже было, начала контратаку, но тут же замолчала, вспомнив, что она в положении. — Ничего!
А мне и, правда, нечего сказать.
Хотя, я была права. И мне не стыдно. Я сказала правду.
Если бы не его жадность, то ничего бы не было.
— Я, вроде бы, вещи просила привезти, а не нотации мне читать… — съязвила я.
— Да, вот они, твои вещи… — протягивает мне пакет. — Как Коля?
— Непонятно еще…
Коля уже несколько дней не приходит в себя. Врачи разводят руками. Такое может быть. Но его жизни уже ничего не угрожает. Надо ждать…
Только я уже начиталась в интернете, что он может, вообще, не проснуться. Или на всю жизнь остаться "овощем".
И не жизнь, вовсе.
И мне страшно.
Мы с Линдой еще немного постояли, побеседовали.
Она мне рассказала про Мишу.
Мишаня жил у них эти дни, пока мы с Лидией Петровной дежурили в больнице.
Рассказала, как он скучает по папе. Но с Линдой они сдружились. Спрашивал про меня. Мне нужно бы его навестить.
В туалете я переоделась. И умылась.
Взгляд уставший…
Мешки под глазами…
Болезненный цвет лица…
Красота…
Лидию Петровну я отправила вчера вечером домой, отсыпаться, а сама здесь.