Лелька и ключ-камень (СИ)

— Дядя Андрей, — начала Лелька, — то что я скажу очень странно, но это не глупая шутка. Папа мне рассказывал — тут девочка покривила душой, не вел отец с ней подобных разговоров, — что в последнюю декаду сентября люди приносили дары духам реки. Те принимали подарки и делали поменьше наводнение, побольше рыбы, утопленников весь год не случалось. Я знаю, что сейчас это не принято, не делают так, но мне сон приснился, что, если в этот раз снова ничего не подарить, будет беда. Я не знаю, что случится, но что-то очень нехорошее.
— Так, погоди-ка… Что говоришь, надо сделать?
— Ну, как раньше делали. Бросить в воду петуха, лучше черного, и вылить какое-нибудь спиртное. Исказать: «Прими, водяной хозяин, дар, в благодарность за твою милость».
— А когда это надо делать?
— Лучше всего 20 сентября.
— А место есть какое-то особое?
— Я не знаю, это же сон был…
Лелька понимала, что концы с концами у нее не очень сходятся, видел это и Андрей, но его ничего не смущало. Слишком хорошо он помнил, что стало бы с ним, не обрати он внимания на прошлый такой «сон». При подобном раскладе утопить петуха и вылить в воду пол-литра — плевое дело.
К делу Андрей решил привлечь Толяныча. Старый друг хоть и немногое видел на ночном покосе, но вот свои ощущения помнил прекрасно. Будь ты хоть каким материалистом, но когда ты слышишь голоса, которых нет, а тот, с кем ты только что пил, начинает изображать из себя коня, и кстати, до сих пор изображает в городской психушке, то никакой материализм не выдержит. Так что дождавшись двадцатого сентября, приятели отправились на рыбалку. Пол-литра в таком контексте никого не удивила, как и покупка черного петуха. Мало ли кто чем любит закусывать. Вон, северяне сырую рыбу строгают, а тут всего лишь петух в перьях.
Друзья развели на берегу костерок, но доставать удочки не стали. Андрей взял несчастную птицу, Толяныч — пузырь, и подойдя к краю воды они синхронно опустили свои дары в реку.
— Прими в дар, водяной владыка, благодарим тебя за твою милость.
В последний момент Андрей сообразил, что текст воспроизведен неточно. Однако, бивший до этого крыльями, петух сдавленно вякнул и мгновенно погрузился в воду.
— Будто его снизу схватили, — зачарованно прошептал Анатолий.
— Так оно и есть, — согласился Андрей.
Рыбаки немного посидели у костерка, минут через двадцать затушили огонь и разошлись по домам. Они не видели, как со стороны леса к речке скользнула хрупкая фигурка и полудетская еще рука бросила в воду яркие пластмассовые расчески и пестрые ленты.
— Это вам, речные красавицы, — шепнула Лелька. — Пусть вам зимой будет не так тоскливо.
Всю следующую зиму в реке отлично ловилась рыба, а весенний разлив, против обыкновения, обошел стороной стоящие у реки дома, зато принес на заливной луг и огороды немало плодородного ила.
А Лельку поджидала новая засада. На этот раз, для разнообразия, со стороны деревенских. Началось все с того, что у Сашки еще в начале лета заболела одна из многочисленных теток. У молодой, чуть за тридцать, женщины стали неметь руки. Поначалу никто на это внимания не обращал. Ну подумаешь, чашку разбила, всякое бывает. Ведро не донесла — не таскай тяжелого, на что тебе родня? Но когда эту самую чашку больная не смогла даже поднять, родня забеспокоилась.
Вера Васильевна, осмотрев болящую, ничего не поняла, и порекомендовала сдать в городе анализы. Их результаты озадачили опытного врача еще больше. Все симптомы указывали на боковой амиотрофический склероз, да вот только анализы ничего подобного не подтверждали. Лечение в городской больнице результатов не дало, и несчастная доживала последние, судя по ее виду, дни в доме брата, Сашкиного отца.
Саша тетю Леру любил. Так уж случилось, что именно шестнадцатилетняя Лерочка, вместо свиданий и прогулок под луной, нянчила неугомонного мальчишку, во многом заменив ему вечно занятую мать. Смотреть как умирает близкий человек всегда тяжело, а смириться еще тяжелее, вот парень и не смог. В один из вечеров в клубе он подошел к Ирине, окруженной стайкой подруг.
 
— Пойдем, поговорим? Дело есть.
Ирина неохотно кивнула, хотя в душе просто вспыхивал салют. «Наконец-то подошел! — крутилось в голове, — Наконец-то увидел!» Девчонки вокруг зашушукались, когда признанная школьная королева медленно выплыла из зала вместе с первым парнем на деревне.
— Слушай, говорят у тебя эта твоя Лелька, кажется, колдовка?
Ирину просто перекосило от разочарования. И здесь эта мелкая дрянь! Однако виду она не подала, мягко улыбнулась и ответила:
— Да какая она колдовка и уж точно не моя! Ну что ты, Саш, как маленький, право слово. Просто бегает девчонка по лесам, что-то из себя строит. Никто ж из нормальных общаться с ней не хочет.
— Мне бы поговорить с ней. Можешь устроить? За мной не пропадет.
Ирина лихорадочно соображала. Если оказать Саше услугу, а он явно просит об услуге, то потом можно интересно на этом поиграть. С другой стороны, Лелька в свои двенадцать больше походила на черенок от старых грабель, чем на девушку, так что опасности никакой нет.
— Устрою, почему нет. Тебе срочно надо?
— Лучше бы быстрей.
— Я завтра скажу, где и когда.
Ей стоило нечеловеческих усилий удержаться от вопросов, но Саша явно не хотел ничего объяснять. Ее молчание было вознаграждено. Танцевал Сашка в этот вечер только с ней. И домой тоже провожал ее. Сам же он не смог бы объяснить, почему не рассказал Ирине о своей последней надежде помочь Лере. Может не хотелось показаться смешным, суеверным, как старая бабка, а может сглазить боялся.
Когда Ирина обратилась к Лельке с просьбой, та сильно удивилась и не менее сильно насторожилась.
— Почему ты хочешь, чтобы я о чем-то разговаривала с Сашкой? Тебе это зачем?
— Просто так я, значит, попросить уже и не могу?
— После того, как сделала все, чтобы меня выкинуть отсюда? Не можешь. Я ни зла, ни добра не забываю.
— Но Сашка-то тебе плохого не делал же.
— И хорошего тоже. Если ему от меня что-то нужно — пусть сам и подходит. А там будет видно, разговаривать или нет. Но в нашем случае похоже, все-таки, нет.
— Хорошо. Что ты хочешь зато, чтобы поговорить с Сашей?
— Раньше я бы попросила спокойной жизни, но теперь могу и сама себе это обеспечить. Давай так… Я с ним поговорю, а ты мне гарантируешь, что меня никто не дергает в школе, ни ученики, ни учителя.
— Как я на учителей-то повлияю?
— Ты же представляешь учеников в школьном совете, значит можешь как-то влиять.
— Ну ты смешная. Это же просто декорация, кто же даст мне что-то делать!
— Хорошо. Тогда так: если у меня начнутся проблемы с учителями, ты будешь меня в совете защищать, и делать это станешь как для себя.
Ирина подумала, что словак делу не пришьешь, пообещать можно все, но, как говорила тетка: «Обещать — не жениться».
— Обещаю.
И тут Лелька неприятно ее удивила:
— Ты же не думаешь, что я тебе поверю на слово?
— И что? Будем договор кровью подписывать?
— Подписывать не будем, а вот клятву на крови ты мне дашь.
— А если не дам?
— Значит этого разговора не было, живем как жили.
— Ты же понимаешь, что я могу тебе осложнить жизнь?
— Попробуй. Помнишь, как в последний раз полезла в мой ящик?
Ирина поежилась, вспомнив, как ее цапнула за палец какая-то тварь. После этого в месте укуса кожа стала шелушиться, грубеть, покрылась трещинами, а потом вся эта радость пошла по руке выше. Она тогда не придала этому значения, а потом почти год лечила кожу и только пару месяцев, как избавилась от последних проявлений.
— Ладно. Я дам обещание. Когда?
— Сейчас, если хочешь, чтобы с Сашей разговор состоялся быстрее. Впрочем, можешь и потом, я не спешу.
Ирина только диву давалась, откуда в знакомой до последней царапины девчонки такая стервозность. Мысль о том, что она сама же это посеяла и вырастила, ее не посетила.
— Прежде чем клясться — подумай. Я не гарантирую, что смогу решить Сашину проблему, я берусь только его выслушать. Это понятно?