Путешествие Иранон (СИ)

— Оно всегда попадает в цель, а клятва данная на этом оружии нерушима.
Ошалело улыбнувшись, Вилл провел ладонью по металлу, с упоением наблюдая, как блестит острая кромка. Облегченно выдохнув, я затянула тесемки мешка, удостоверившись, что он снова стал пуст, и хотела было подняться с постели, но ноги словно подкосило. В глазах потемнело, а голова отяжелела, будто налившись свинцом.
— Нанна!
Вильгельм успел подхватить меня прежде, чем я упаду, но это оказалось последним, что отметило мое сознание.
— Иранон!
Босоногий мальчишка махал мне руками, жмурясь от закатного солнца и чуть подпрыгивая на песчаном берегу, в нетерпении ожидая, пока я спущусь. Мягкие теплые волны за его спиной лениво омывали яркие, полупрозрачные камни, крупными самоцветами и редкими валунами разбросанные по пляжу. Мраморные ступени, нагретые днем, спускались прямо к воде, обрамленные цветущими кустарниками, благоухающими в этот вечер необыкновенно сильно.
— Я иду!
Дрогнув и приготовившись сбежать вниз, я услышала краем уха звон колокольчиков, украшавших мои рога. Тень, шевельнувшаяся передо мной, подсказала, что цепочки, коими были овиты кристаллы, спускались к чуть удлиненным ушам, образуя диковинную корону из спутанного искусной паутинкой золота. Всё казалось таким странным, непонятным, но вместе с этим привычным, что я не решилась задавать вопросы. Вместо этого, отметая оставшиеся сомнения, я побежала к морю, раскинув руки и ощущая, как соленый ветер ласкает мое лицо.
Мальчишка, ожидавший у воды, бросился навстречу и легко подхватил меня, покружив над землей и аккуратно поставив на ноги.
— Пошли смотреть на корабль, говорят, уже остов сделали, он такой громадный.
— Только нам нужно до темноты вернуться, пока не стало совсем прохладно.
— Ничего, мы успеем, идем.
Схватив за руку, мальчик потянул меня по кромке воды прочь от белокаменных стен, за которыми вверх по холму раскинулся город с многоцветными дворцами, утопающими в зелени, с обширным форумом в сердцевине, где яркими пятнами выделялся рынок, и акрополем, что венчал Эйру горделивой короной на возвышении. Впереди, за длинной полосой песка, за раскидистыми деревьями, тянувшимися к морю, за рубиновыми, аквамариновыми и изумрудными осколками драгоценной крови бога, мы увидели небольшой порт. Такой же чистый и опрятный, как и Эйра, и вместе с тем почти что пустой. Остов единственного корабля виднелся в рукотворной бухте, уходящей вглубь скалы у подножья города. Широкие высокие балки из древесины дуба вздымались над водой, словно диковинные рога исполинского оленя. Команда будущих моряков суетилась на специальном помосте, вместе с избранными ремесленниками заготавливая инструменты для нового этапа работы.
— Какой он огромный…
Мальчишка остановился, разглядывая остов, и в восхищении открыл рот. Маленькие кристальные клыки, мелькнувшие под губой, чуть сверкнули на солнце. Отвернувшись от друга, я поискала взглядом знакомые лица. Люди спешили закончить дела до конца заката, мельтеша перед глазами дополнительными кристальными руками, хвостами и кулаками. Чуть вдалеке, среди команды на противоположном берегу мелькнула чья-то рыжая голова, и я по помосту тут же ринулась к ней, заприметив блеск мелких сапфировых чешуек на чужих щеках.
— Иера! Мама просила тебя не задерживаться сегодня, дедушке стало хуже, он просит уйти завтра в акрополь.
Девушка передо мной остановилась и, повернувшись, ласково улыбнулась, обняв за плечи. Она была минимум втрое старше меня, высокая, тонкокостная и гибкая, как ивовая лоза. Почти всю жизнь проводя у моря, изучив его воды вдоль и поперек, она была не первой, кто предложил узнать о землях, скрывающихся за горизонтом, но уже несколько столетий никто не решался повторить эксперимент ее пропавшей прабабки.
— Хорошо, моя маленькая кузина, только ты сейчас пойдешь вместе со мной. Солнце почти скрылось, а у тебя нет даже простой накидки с собой.
— Я уже собиралась. А у тебя не завалялось чего-нибудь вкусненького?
 
— Вкусненького?
— Сладкого.
Иера взяла меня за руку и, усмехнувшись, достала из кармана пару полупрозрачных небольших кварцев пунцового цвета. Недолго думая, я отправила в рот один из них, зажмурившись и с упоением прислушиваясь к ощущениям. Прохладный кристалл растворялся на языке, раскрываясь вкусом варенья из розовых лепестков и земляники.
— Вкуфно.
— Ну и славно, я нашла их сегодня на рынке, взяла на пробу. Дедушке тоже наверняка понравится.
Кузина дала мне попрощаться с мальчишкой и вновь увела меня к ступеням в город. Там уже разгорались золотые огни улиц, прохлада мягкой пеленой накрыла роскошные, благоухающие сады, блестящие купола домов отражали последние алые лучи утонувшего солнца. На его место уже совсем скоро выйдет луна, придав Эйре призрачный, таинственный, но не менее изумительный вид.
— Иранон, смотри.
Привлекая мое внимание, Иера показала на двери родного дома, где в теплом свете очага появился мамин силуэт. Миловидная и миниатюрная, словно искусная статуэтка, она привычно сложила руки на фартук, перепачканный глиной и мукой. Раскрасневшиеся от печи щеки расцветили веснушки, волосы, обычно забранные в высокую прическу, сейчас лежали на плечах огненным покрывалом. Поспешив вперед, я поторопилась обнять ее, положив голову на грудь и вдыхая запах бергамота, жасмина и свежей выпечки. Мягкие губы поцеловали меня в лоб, ловкие пальчики легли на макушку, чуть массируя кожу у рогов. Волна приятных мурашек тут же пробежала по телу, отзываясь на ласку.
— Нагулялась, моя милая бусинка?
— Угу.
— Проголодалась?
— Очень.
— Тиропита уже ждет, отнесешь дедушке кусочек?
— Конечно. Вы утром уйдете?
— Да, ты хочешь нас проводить?
— Не знаю, это грустно, ему сейчас совсем тяжело?
— Пока что да, но уже завтра он получит новое воплощение и заново пройдет свой жизненный путь.
— Я буду скучать.
— Я тоже, бусинка, я тоже.
Мама отпустила меня, позволив прошмыгнуть в дом до того, как изо рта на улице пойдет пар. Стайка ее небольших глиняных големов, снующих под ногами, поспешно разбежалась, показательно занявшись уборкой. Редкие куклы, вылепленные мамиными руками, сидя на полках, повернулись в мою сторону, проследив, как я забираю с кухонного стола часть сырного пирога. Упавшие на пол крошки тут же смел маленький коричневый человечек с метелкой.
Как можно аккуратнее обходя помощников, я поднялась с тарелкой на второй этаж и, раскрыв первую от лестницы дверь, заглянула внутрь. Седой старец, сидевший на кресле у открытого окна, с трудом перевел взгляд в мою сторону. Его кожа, бледная и сухая, словно пергамент, трескалась от резких движений, проявляя поблескивающую кристальную корку под ней. Отростки на голове, когда-то бывшие рогами, утолщились, хаотично разрастаясь в разные стороны. Голубоватый каменный щит, начинавшийся на груди, сковал шею, не давая даже пошевелить ею. Мелкие шипы, проступающие на суставах, мешали, крошась и обламываясь при движении.
— Иранон, ты пришла со мной попрощаться?
— И отдать пирог.
— Славно-славно, не бойся, мне не больно, только очень тяжело, я будто стал неподъемным. Твоей матушке придется изрядно потрудиться, чтобы отправить меня в акрополь, но там меня наконец-то освободят из этого плена.
Глухой, сиплый голос звучал пугающе и жутко, но только потому, что я помнила деда еще относительно молодым, когда тело его еще не износилось и не сдалось под натиском магии, скопившейся в нем. Пытаясь избавиться от внутренней тревоги, я напомнила себе, что ничего страшного в смерти нет. Это еще один этап, только и всего, в акрополе можно сохранить воспоминания за прошлую жизнь и продолжить новую так, будто ничего толком не изменилось. Можно начать всё по новой, с чистого листа, занимаясь тем, чего душа пожелает. То, что кажется с первого взгляда мучительной гибелью, всего лишь естественный процесс, и, обрастая таким панцирем, мы лишь отдаем нашему богу то, что брали взаймы. Питаясь его плотью, рано или поздно отдаешь свою.