Даю слово (СИ)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Это хорошее качество, помогает добиваться в жизни поставленных целей. И ещё кое-что хочу сказать, — Захар специально выдержал подчёркивающую паузу. — Когда мы поженимся, я намерен усыновить твоего мальчика и так же принимать участи в его воспитании. Так вот, не стоит подрывать мой авторитет и вставать на защиту своего обожаемого чада, потому что он тебе кажется маленьким и над ним нужно трястись. Я ведь не собираюсь его обижать, я хочу, чтобы из него вырос достойный мужик. Поэтому прошу, будь на моей стороне, когда вопрос воспитания встаёт ребром. И если ты надумаешь мне перечить, то не делай это при нём. Это важный нюанс. Идёт?
— Как всегда чёткая и жёсткая линия. Впрочем, разве от Захара Мазура можно ожидать распиздяйства? — поджала я губы.
— От Захара Мазура кое-кто особенный для меня, — улыбнулся он, — Может ожидать бесконечного внимания, ласки и нежности. И я поставил это условие не из-за вредности, а потому что желаю лучшего твоему парню. Кстати, что-то он очень долго несёт воду и подозрительно тихо там сидит.
Я, естественно, прибежала на кухню первой, Захар за мной. Мука. Везде. На столе, на кухонных стульях и очень тщательно усеян пол, посреди которого сидит Никитка, рисуя руками по рассыпанной муке. Он, кстати, тоже с ног до головы перепачкан мукой.
— Что же ты натворил, шкодник?! — всплеснула я руками, смеясь и качая головой. — Ох, уж этот мальчик. И кто теперь будет это убирать?
— Он, — спокойно произносит Захар, уже держа в руках веник и совок. — Эй, приятель, ты маму любишь? — Никитка уверенно кивает ему в ответ. — Тогда нужно помочь ей убрать этот беспорядок.
— Не буду, — на распев тянет маленький вредина.
— Тогда и мультики смотреть не будешь и в зоопарк с нами не пойдёшь. Мы с мамой пойдём вдвоём.
— Нет! — о, Захар ещё не знает, как может истерить мой ребёнок. Но и Никита не знает на что способен этот упёртый дяденька. — И я пойду! Пойду! Пойду!!! — в игру вступают горькие крокодильи слёзы.
— Пойдёшь, когда возьмёшь веник и начнёшь подметать, — спокойно произносит Захар, покачав головой на мою попытку заикнуться. А я не могу с собой ничего поделать, у меня сердце кровью обливается. Чего он хочет добиться от ребёнка трёх с половиной лет, какой подметать?! С одной стороны, я конечно понимаю, что моему сыну нужна мужская рука в воспитании, но мне кажется, что Захар слишком на него давит. Ещё немного и я орлицей брошусь на защиту, поставив под угрозу наши с Захаром отношения, мне уже плевать. — Или пропылесосишь. У вас есть пылесос? — удивительно, что Захар держится так спокойно, почти хладнокровно. Хотя, учитывая его прошлое и годы управления компанией, он и не таких противников ломал. Идея с пылесосом заинтересовала моего сына и слёзы волшебным образом прекратились. — Иди в душ. Мы справимся и без тебя, — предложение прозвучало почти в приказном тоне. И я … чёрт я ему подчиняюсь. Была не была, разворачиваюсь и топаю в душ, когда как они отправились на поиски пылесоса. Уже стоя под жёсткими струями прохладного душу, я услышала звук работающего пылесоса. Так странно и так страшно доверять. Преодолевать страх прикосновений, наши с ним интимные отношения это одно, а здесь уже другие вопросы, другие нюансы и они тоже касаются моих устоявшихся привычек, моего сына, которого я с таким трудом доверяю даже воспитательнице в детском саду. Сердце колотиться так, будто перед прыжком, дыхание спирает. От того, что этот мужчина вторгся во все закоулки моего панциря, взял на буксир мой кораблик с обвисшими парусами и уверенно тащит нас вперёд. Даже если нет ветра, Захар Мазур всё равно надует паруса, только ты уже будешь идти строго его курсом. Принять или не принять это условие?
Растираясь полотенцем, слышу снова его голос. «Он сказал моему ребёнку, что он его отец», у меня в голове постоянно вертится эта мысль, волнующая, пугающая, ещё крепче привязывающая меня к этому парню. Его нельзя не уважать, он не может не нравиться. Хочется позвонить Нине и поделиться, услышать её совет, успокоиться. Но вместо этого меня пытаются успокоить объятья Захара, как только я вхожу на кухню.
 
— Тут почти чисто. Видишь, мы справились. Теперь я в душ, а вы сообразите бутерброды на завтрак. И кофе! Страшно хочу кофе!
Мой сын с непередаваемым удивлением смотрит, как Захар обнимая, целует меня в губы. Для него это так же непривычно, как и для меня. Раньше он никогда не видел, чтобы мужчина приближался ко мне настолько близко, я даже в очередях соблюдала дистанцию. А тут такая демонстрация нежности со стороны мужчины к его матери. Интересно, что он никогда не спрашивал у меня, где его папа, но увидев Захара сразу подумал, что это его отец.
— Молодец, вы здорово здесь навели порядок, — улыбаюсь я Никитке, обнимая своего мальчика. — Больше так не безобразничай, мукой не играют, из муки делают вкусные блинчики, которые твоя мама делать не умеют, к сожалению, а вот Захар очень даже умеет. Попросим его сделать нам блинчики «пальчики оближешь»?
— Он не Захар, он папа, — добивает меня своей непосредственностью ребёнок и я снова прижимаю его к себе, что дать себе возможность унять свои взъерошенные эмоции и не расплакаться.
— Конечно. …Папа … умеет вкусно готовить, — еле-еле беру себя в руки, засуетившись у плиты, в попытке себя отвлечь. Ставлю на огонь турку с водой, добавляю молотый кофе и сахар. Вряд ли, конечно, Захар пьёт такой кофе, но кофемашины у меня нет, поэтому пусть скажет спасибо, что не в пакетике.
— Папа, — с придыханием, взволнованно заявляет Никитка, как только Захар показался из ванны. — Ты сделаешь нам вкусных блинчиков?
Подтвердить ребёнку что ты его папа — это, видимо, одно, а вот услышать, когда этот ребёнок зовёт тебя папой — это уже совсем другие ощущения, мне так показалось, глядя на вытянувшееся лицо этого красивого мужчины. Он опешил. И точно не из-за блинчиков.
Характерное шипение, подытоживая мой провал, отвлекло меня от моих мужчин.
— Чёрт! Кофе убежал! Гадость такая. Почему он всё время убегает? — с мученическим стоном бросилась я к плите.
— Ну, давай теперь я попробую, — усмехается мне Захар почти с сочувствием. А я его предупреждала, что кухня это не моё. — Будут вам блинчики. Тащите всё необходимое. Будем спасать положение, — делая ещё одну попытку поставить турку, произносит он. — А потом зоопарк! — добавляет он под счастливый визг ребёнка.
— Какой зоопарк, ты что сдурел? — шепчу я, подавая ему яйца. — А на работу нам что не нужно? А Никите в детский сад.
— Прогуляем пол дня, ничего страшного. Так нужно, так будет лучше, — авторитетный тон, уверенные движения.
— А как же правила? Бизнес прежде всего, никому не расслабляться, каждому второму выволочку в награду, Захар Мазур босс и Захар Мазур парень — это два разных человека?
— Ты что это язвишь? — хмыкает он. — Да, верно, Захар Мазур живёт по своим правилам. И сегодня я приказываю отдыхать до обеда. Злата, а если серьёзно, ты ведь видишь наглядное преимущество переезда ко мне?
— Начинается, — вздыхаю я. — Мы конечно же не спешим.
— Да или нет? Завтра я лечу на пару дней в Китай, хотел бы взять тебя с собой, но … тебе не на кого оставить ребёнка. А если бы мы жили вместе такой проблемы не возникло бы. Я отдам распоряжения, нужно кое-что переделать у меня дома, чтобы выделить комнату для детской. Думаю, через неделю всё будет готово. Так да или нет? — с ловкостью жонглёра отставил он закипающую турку.
— Я соглашусь, если Никите понравятся твои блинчики, — с вызовом дёргаю я плечиком, обжигаемая этим пепельным взглядом.
   
Глава 15
 
И Захар ррасстарался конечно же! Испёк Никитке блинчики в форме медвежат, а мне в форме цветка, и ко всему этому у нас ещё и варенье абрикосовое нашлось. В общем, не завтрак, а мечта.
— И как тебе, нравятся мои блинчики? — Захар завис над жующим ребёнком, затаив дыхание. Но мой мелкий упрямец, засунув пятый блинчик за щёку, только молчит и улыбается, словно нарочно дразнит сопящего бульдозера. — Что-то я ответа не расслышал? Проверим слух. В зоопарк пойдём?