Гремучая смесь (СИ)

— Делай, как считаешь нужным.
— Но я не знаю, — растеряно призналась я.
— Вот и я не знаю.
— Хорошо. Но хоть скажи, как долго он здесь пробудет?
— Сказал же, не знаю, — раздраженно ответил Павел.
— Но ты не против, чтобы мальчики вместе играли? — поинтересовалась на всякий случай.
— А зачем я тогда его привез?
— Я откуда знаю? — спросила у него и развернулась, чтобы уйти.
— Если он тебе тягость, я увеличу тебе зарплату.
— Не надо, — отмахнулась я. — Просто я не знаю, как мне с ним себя вести.
— Ванька тебе сразу понравился? — спросил Родимцев.
— Да. Он замечательный ребенок.
— Легко было полюбить замечательного ребенка, — заметил Павел.
— Ты хочешь, что бы я полюбила Иму? — удивилась я.
— Разве можно заставить кого-то любить? Нет, просто пусть поживет у нас.
— Это его ты привез из лагеря для альбиносов?
— Да.
— А его родители? Они не хотят, чтобы он жил с ними?
— У него только мать, и она попросила, чтобы Иму пожил у нас.
— Хорошо.
— Постарайся не обижать его.
— За кого ты меня принимаешь?
— Прости, не хотел тебя обидеть.
— Я пойду, пока ты не сказал еще чего-нибудь лишнего.
— Спасибо тебе.
Иму продолжал жить с нами. В Ванькой комнате появилась еще одна кровать. Я потихоньку училась объясняться с мальчиком. Иногда словами, иногда жестами. Потихоньку он привыкал к нам, а мы к нему. Все чаще подходил ко мне и садился рядом, когда я занималась с Ванечкой. Учился держать карандаш, пользоваться ножом и вилкой. Когда мы с Ваней играли в бассейне, Иму сидел рядом на бортике, опустив ножки в воду. Не знаю, с какой целью Павел привез его к нам, но мальчик понемногу привыкал к нормальной жизни. Хотя любить его у меня по-прежнему не получалось.

  
17.
 
Встречу с Аданной Лезеди пришлось перенести, как бы серьезно не относился Африканец к работе, сын был важнее. Да еще ночь выдалась … странная. Он совершенно не собирался приставать к воспитательнице собственного сына, даже в мыслях подобного не держал. Сначала просто решил, что ей необходимо успокоиться, а хороший виски в небольших количествах может этому поспособствовать. Кто же мог подумать, что Катерина захмелеет от нескольких глотков? Потом разговор перешел на личности, и гувернантка Ваньки очень забавно начала рассказывать Пашке, какой он, Африканец, прекрасный мужчина. Это оказалось ведь Африканец был уверен, что Катерина откажется. А девчонка приняла вызов. Обхватила его лицо нежными ладонями и потянулась к нему. Шутка перестала быть смешной.
Пашка проснулся от того, что чья-то рука ощупывала его спину, перемещаясь все ниже и ниже, пока не опустилась совсем уж низко. Погладила осторожно, сжала. Африканец окончательно проснулся. И вспомнил, что тут произошло.
— М-м-м, если ты не остановишься, мы ….
Катерина забрыкалась, как норовистая лошадка, пытаясь сбросить Пашку.
— Осторожнее, — попросил он, и получив ощутимый удар под ребра, повторил громче: — Осторожнее!
Скатился с дивана на пол, глянул на Катерину. У нее на лице огромными буквами был написан вопрос: НЕУЖЕЛИ БЫЛО??? И такой ужас с глазах, словно речь шла о чем-то постыдном. Именно это заставило Пашку медленно потянуться и сказать:
— Даже комментировать не хочу! И не спрашивай!
Поднялся с пола, подхватил джинсы и, насвистывая, пошел к себе.
— А-а-а-а…, - раздалось с дивана.
Остановился, медленно повернулся и посмотрел насмешливо.
Катерина сидела на диване, прижав колени к животу и обхватив себя руками.
— Что у нас было? — спросила с отчаянием.
Появилась мысль: а что, если она девственница? Нет, ну мало ли. Иначе чего так убиваться? Это даже обидно, честное слово.
— А ты как думаешь?
Она медленно осмотрела гостиную, задержавшись взглядом на разбросанных в беспорядке вещах, потом замерла, словно прислушиваясь к себе.
— А-а-а, — кажется, Катя не могла найти подходящих слов.
— Так что, мысли есть? — задал вопрос Африканец.
Мысли у нее были, это было видно невооруженным глазок. И мысли Катерине категорически не нравились. Это начинало злить.
 
— Ты проснулась голая с голым мужиком под боком и спрашиваешь, что у вас было? Правда ничего не помнишь?
Она пыталась вспомнить. Поцелуй. Нежное касание мягких губ. Влажный язык, рисующий волнующие узоры на его губах. И совершенно неожиданный вопрос:
— И как это было?
— Это было прекрасно, — честно ответил Пашка и ушел от греха подальше.
Большого ума было не нужно, чтобы понять, что Катерина начнет изводить себя из-за того, что, по ее мнению, произошло между ними. Нужно оставить ее в покое, пусть попереживает, если ей так этого хочется. Или сказать правду. Но ее реакция, ужас на лице, испуганные глаза и дрожащие руки неимоверно раздражали. А еще почему-то обижали. Неужели мысль о сексе с Пашкой была настолько ей противна? Обидно, между прочим. До сих пор никто из его женщин не жаловался. А эта дрожит, словно осиновый лист и жмется на диване, будто боится, что Африканец набросится на нее. Было бы на что набрасываться, честное слово!
Но около Катерины ему было точно медом намазано. Быстро приняв душ и натянув чистые вещи, Африканец пошел на кухню. И ведь не ошибся — сидит с таким лицом, словно похоронила кого-то близкого. Кается, переживает. Бесит! Заладила: не было ничего. Можно подумать, что он претендует. Не было и не было, уж женщину найти для Пашки не проблема. Плюнул и ушел. Пусть помучается!
Позже, проведав сына и оставив с ним воспитательницу (пусть лучше займется мальчиком, а не изводит себя всякой ерундой!), поехал к Аданне Лезеди.
На этот раз Аданна приняла его в саду.
— Наконец-то, я думала, что ты не приедешь.
— У нас контракт, — напомнил Африканец.
— Спасибо, помню. Ты получаешь очень большие деньги, но не спешишь исполнять свои обязанности.
— Я предупредил, что задержусь.
— Надеюсь, это единичный случай.
— Можешь не сомневаться.
— Кофе или ледяной чай? — предложила Аданна.
— Не нужно.
— Как хочешь, — пожала точеными плечами. — У меня к тебе предложение.
— Еще одно?
— Я знаю, что ты привез сюда сына, — продолжила Аданна. — Кто за ним присматривает?
— У него отличная воспитательница.
— Вот и отлично. Я хочу, что бы ты взял Иму к себе.
— А усыновить его не надо?
— Не надо.
— Что, уже наигралась в заботливую мамочку?
— Не твое дело! — повысила голос Аданна. — Я не собираюсь перед тобой оправдываться.
— Допустим, — согласился Африканец. — Но затем мне его забирать?
— Через два месяца он улетит, — напомнила ему Аданна. — А пока пусть поживет у тебя, так будет лучше для него.
— И для тебя.
— И для меня, — согласилась женщина. — Я заплачу столько, сколько скажешь.
— Даже так?
— Африканец, — устало сказала Аданна, — что бы ты ни думал, я хочу, что бы мальчику было комфортно. Ему плохо со мной. Сколько лет твоему сыну?
— Почти шесть.
— Разница невелика, они поладят. Пусть Иму поживет в нормальной семье.
— У вас с ним совсем ничего не получается?
Аданна молчала.
— Наверное вам обоим трудно, — продолжил Пашка, — нужно постараться, и все наладится.
— Я не хочу это обсуждать! Просто забери мальчика. Пусть поживет у тебя до отъезда. Я оплачу все расходы.
— Ты сама сказала, что я получил хорошие деньги. Семилетний мальчик не объест мою семью.
— Я не нуждаюсь в благотворительности!
— Предстань себе, я тоже!
Посмотрели друг на друга. Вдруг Аданна насмешливо фыркнула.
— Скажи мне, почему мы все время кричим друг на друга?
 
— Не все время, — возразил Пашка. — Иногда мы говорим спокойно.
— Но ты ужасно меня раздражаешь.
Пашка усмехнулся.
— Так ты сможешь взять ребенка к себе?