Короли соседнего мира (СИ)
— И последнее, смотрите, чтобы эти паршивцы не перекармливали кота, а то он уже перепелов в сметанном соусе не жрет. Скромнее надо быть. Все же война…
После недолгой тренировки, во время которой новоявленный король пытался наработать командный голос, Андрей с огорчением махнул короткопалой рукой и рявкнул сам.
— Стража, — разнеслось по коридорам дворца эхо.
Ворвавшиеся в зал гвардейцы преданно уставились на съежившегося в уголке трона короля.
— Ну, давай, чего ты ждешь? — прошипел опальный казначей. — Командуй.
— Заковать изменника в крепость, — приказал Андреас два столь жалобно, что стражники переглянулись.
"Ах, ты… всю обедню испортит"… — Андрей прицелился и, едва заметно, но с чувством, врезал королю локтем в бок, и прошептал: — А не то я золото в долг раздам баронам, под два процента.
— Ох, — Актер скривился и рявкнул, уже с должным выражением и патетикой: — В каземат вредителя. Казну расхищать?
Стражники, обретя уверенность, кинулись к толстяку и, умело выкрутив руки, поволокли его по дворцовым плитам.
Камера встретила изменника государства стойким запахом плесени. "Все повторяется, — Андрей устроился на сваленной в углу прелой соломе и задумался: — А не переиграл ли он?"
Уж больно не хотелось сидеть в темнице после трона. Но скоро мысли приобрели другую направленность. Он подстелил под бок плащ и устроился на худом ложе. Не прошло и пяти минут, как изменник короны сладко спал.
Однообразные дни тянулись долго. Как и условились, король громогласно оповестил подданных об измене хранителя казны, что было с восторгом встречено большинством вельмож и служащих.
"Вот так, и корми их после этого", — с огорчением рассудил прозревший Габс, слушая радостные и подобострастные заверения в несомненной виновности счетовода во всех смертных грехах.
Узника, впрочем, не трогали. Более того, памятуя о суммах, которые невнятно озвучили проинструктированные главой полицейского ведомства агенты, тюремщики наперебой предлагали свое покровительство и помощь в приобретении разного рода мелких послаблений.
Однако, скаредный заключенный стоически отказывался и от утки в винном соусе и от прогулки в неурочное время.
"Коррупция, святое дело", — философски вздыхал Андрей, размешивая в миске скудную баланду.
В конце концов, неделя отсидки истекла. Дверь камеры распахнулась, и в темницу вошел король. Нужно сказать, время для Габса не прошло даром. Он приобрел поистине монаршую величавость и важность. Кивком отослав стражников, король вынул из складок мантии тугую стопку бумаг. — Вот, Ваше Величество, — протянул он векселя Андреасу. — Только, бога ради, прошу, будьте осмотрительны, это громадная сумма…
— Все будет в порядке, — Андрей спрятал бумаги и вновь протянул руку: — Теперь наличные. Не хотите же вы, чтобы я мотался по чужому государству без гроша в кармане?
Король вздохнул и вытянул плотный мешочек: — Вот. Здесь пятьсот талеров.
— А как вы собираетесь выйти наружу? — поинтересовался Габс. Расставшись с деньгами, он немного успокоился и даже повеселел.
— После, сударь. Это мое дело, — Андрей опустился на свое ложе. — Расскажите лучше, что творится в столице?
Габс помедлил: — Гор выклянчил у меня еще двести золотых на обеспечение войск провиантом. Полицай требует сто форинтов на оплату агентам, и вообще, сплошные расходы…
— Слушайте, я вас не про финансы, а про обстановку спрашиваю… — прервал стенания король.
— А что? Все в порядке. Войско выступило в поход. Затраты на содержание снизились. Народ радуется, торговля идет… Все нормально.
— Ладно, все понятно. Как вы сами? Привыкаете?
— Ваше Величество, это тяжкий крест. Приходится постоянно чем-то жертвовать. Они все хотят денег. И не хотят слушать разумные советы об экономии. Это мука, — вздохнул двойник. — Не поверите, я даже стал плохо спать и почти не кушаю.
Выслушав жалобную тираду, Андрей дождался, когда стихнут шаги исполняющего обязанность короля и его сопровождающих.
— Вот и все. Начинаем второй акт Марлезонского балета… — пробормотал он, устраиваясь поудобнее.
Выбрать пункт назначения оказалось совсем нетрудно. Он живо представил площадь портового городка, загаженную нечистотами, и произнес заклинание.
"Не сработало, — понять этот факт оказалось еще легче. — Одно из двух, или склероз, или я что-то неправильно сделал", — помыслив, пришел к выводу, что подвела память. Он стоял посреди горной лощины. А вокруг только горы и сухой ковыль, волнующийся от порывов свежего ветра. "Ну, точно. Магия переноса сработала, но только до границ королевства. Но почему? Провинция ведь исконно Гвардарийская земля? По всем расчетам корона должна была доставить куда положено? Ладно, — не стал особо переживать странник, — ничего страшного, сейчас вернусь обратно и попробую что-нибудь другое".
А вот тут его охватило беспокойство. Вернуться не удалось.
— Факир был пьян… — с чувством произнес неудачливый волшебник.
Оказаться посреди голой степи на временно оккупированной врагом территории, это не есть хорошо.
Опустился на сухую траву и запахнул слабо греющий плащ экономного казначея. За время отсидки он чуть сбросил в весе, слегка завшивел и оброс пегой, малопривлекательной щетиной.
"Картина маслом, — оглядел окрестности незадачливый путешественник. — И куда теперь? Хотя, какая разница, пешком тут в любую сторону, как до луны", — повернулся вокруг и, наугад выбрав направление, двинулся вперед, высоко поднимая ноги в высокой траве.
Пешая прогулка для нетренированного тела стала истинным мучением. "Фу, это словно рок какой-то. Словно в издевательство, судьба подкидывает одно испытание за другим. Или поистине всемогущественные способности, и вдруг, головой в прорубь. Хотя, кто заставлял тебя выдумывать эти сложности? Почему бы не дать событиям идти своим чередом? Так нет, захотелось провернуть хитроумную операцию. Идиот".
Посыпание головы пеплом никакого облегчения не принесло.
"Раз уж так вышло, наверное, стоит попытаться получить максимум удовольствия", — решил он и негромко запел. Идти под аккомпанемент надтреснутого голоса Габса легче не стало, однако, позволило отвлечься от легкого чувства голода.
Он выбрался на невысокий холм и осмотрелся. — Эх, дороги… пыль, да… — бенефисное исполнение прервалось.
— Папа твой… итальянец… — вырвалась у расстроенного певца малопонятная фраза. Зрелище, открывшееся взгляду, весьма не понравилось наблюдателю. Прямо перед ним, в каких-то пятистах метрах, двигался передовой отряд длинного, растянувшегося до самого горизонта, обоза, впрочем, скорее, даже колонны воинов, чередующихся повозками с чем-то тяжелым.
Скачущий впереди воин, заметив одинокого толстяка в развевающемся плаще, неразборчиво крикнул, привлекая внимание своих товарищей, и поскакал к путнику.
"Вот и все, карачун тебе…" — самокритично выдохнул Андрей. Бежать, а тем более сопротивляться, в таких условиях мог позволить себе только совсем неразумный человек.
Толстяк жалобно улыбнулся и поднял вверх руки.
Верховой не стал утруждать себя расспросами. Он коротко взмахнул зажатой в руке нагайкой, и в голове у его королевского величества вспыхнуло множество фонариков. Впрочем, они быстро погасли, так же как и все окружающее.
Очнулся оттого, что кто-то весьма нетерпеливо пнул ногой в бок. Охнул и открыл глаза. Он лежит на траве, а над ним стоит целый частокол лошадиных ног. Впрочем, нет. Одна пара точно принадлежала человеку.
Одетый в пропитанный пылью наряд, бородатый, в коротком и не менее грязном, чем кафтан плаще, воин сплюнул и коротко поинтересовался происхождением пленника.
Что делать, похоже, инкогнито сохранить в данных условиях не удастся.
Андрей хлюпнул носом и просипел, изображая нешуточный страх: — Я бывший казначей короля Гвардарии, спешу к Его Величеству Аль Гарду. Дело жизненной важности.