Мы станем счастливее порознь (СИ)

— Тём, давай ты по дороге мне расскажешь, хорошо? — Макс устало провел ладонью по отросшим волосам и, поймав на себе прожигающий взгляд черных, как дула пистолетов, глаз, хотел уже спросить, когда Волков соизволит отстать от него, но напарник вдруг и сам спросил холодно и прямо:
— Он сказал, что у тебя дома пустой холодильник, это правда?
Макс задохнулся от подобной наглости, но сил отвечать у него просто не было. Как и, собственно, желания. Ну вот смысл объяснять Волкову, что для племянника он найдет деньги на продукты, а на себя… ну, не заработал еще. Ничего, бывает. Все студенты голодают, это нормально.
— Пошли, Артем, — проигнорировав вопрос, Макс подошел ближе и принялся собирать раскатившиеся по столу карандаши.
— Ты глухой? — в привычной манере хамоватого быдла прорычал Волков.
Макс не ответил. Ответить что-то — значит развязать конфликт на глазах у ребенка. Промолчать — значить развязать конфликт чуть попозже. К черту все. Себя подставить под удар он готов, мелкого — нет.
Мальчишка обреченно вздохнул и поплелся к выходу, прижимая к груди подаренную раскраску.
Макс старался ни на кого не смотреть, потому что посмотришь — пропадешь. А этого ему сейчас ой как не хотелось.
— Может быть, ты все-таки засунешь свою гордость себе в жопу и… — злобное шипение привело в чувство. Карандаши выпали из рук и с громким стуком попадали на стол, раскатившись в разные стороны…
Макс вскинул полные бессильной ненависти глаза и открыл рот, чтобы сказать что-то едкое, выплеснуть накопившуюся боль, но мрачный упрямый взгляд Волкова отрезвил его, будто пощечина.
Нахер эти скандалы. На них просто нет сил.
Поэтому, глубоко вздохнув, успокаиваясь, он предельно вежливо выдохнул:
— До завтра. Спасибо, что составил компанию моему племяннику.
***
— Эй, Колесников, сгоняй помоги базу принять, — лениво протянула администраторша, складывая толстые, поросшие черным волосом руки на объемной груди. Ее челюсти безостановочно двигались как у что-то пережевывающей коровы.
Макс на секунду задержал взгляд на ее руках, с толстыми, будто сосиски пальцами и кривыми обгрызенными ногтями, скорее мстительно, чем потому что ему действительно было интересно на это смотреть. Знает ведь, дура старая, что приемка — не его работа. Да и еще товаровед там этот… дядя Жора.
Сцепив зубы, Макс направился на склад. Холодина, конечно, страшная — дверь подняли, грузчики в фуфайках и жилетках выгружали поддоны, девочки продавцы старались не мешаться под ногами.
— Михаловна к вам послала, — обхватывая себя руками, сообщил он Петьке.
— Вон иди дяде Жоре помоги с накладными. Этот слепой крот не видит нихрена, — неодобрительно поглядывая в сторону лысоватого, противного до рвоты старикашки, облепленного со всех сторон какими-то пятнами, бородавками, рытвинами, буркнул грузчик.
Товаровед по кличке дядя Жора, а по паспорту Георгий Николаевич Дьяков, как таковым старикашкой и не был. Пенсионного возраста он не достиг, но на работе его держали только за приличный стаж. Работал он с самого первого дня открытия сети супермаркетов и поначалу даже приносил какую-то пользу.
Дядя Жора мазнул по Максу сальным взглядом и гаденько ухмыльнулся, будто задумал какую-то пакость.
— У меня сегодня вообще-то выходной, — зачем-то сообщил товаровед, возвращаясь к своим бумагам. — А они тут что-то напутали. Через час приедет три поддона. Нужно сделать пересчет на шпильках… А я снова без обеда остаюсь. Вот занялись бы делом уже, а не ворон считали. Снова небось с девками…
Он говорил так много и так быстро, что невозможно было ухватиться за ход его мысли. Макс понял, что проще разобраться самому.
Хмуро кивнув, он взял у дяди Жоры накладные и, внимательно вчитываясь в текст, направился к экспедитору.
— Добрый день, — не отрывая взгляда от распечатки, пробормотал он. Где же это…
— Добрый, — раздался в ответ приятный низкий баритон, в котором звучала такая дикая смесь удивления и удовольствия, что Макс вздрогнул и резко вскинул голову.
Уставился на экспедитора и едва не застонал от досады. Он буквально чувствовал, как сперва бледнеет, потом краснеет, и совершенно точно ничего не может сделать с собой.
 
Взгляд слишком хорошо знакомых льдистых глаз смущал и пугал. Острый, внимательный, заинтересованный. Слишком хорошо знакомый, но какой-то другой. Более осознанный.
— Э-эм, — неловко протянул Макс, невольно отступая на шаг, и вдруг потерял равновесие, перецепившись через роклу. Он успел подумать только о том, что вот сейчас он упадет назад, ударится башкой о какой-нибудь угол и умрет, неотрывно глядя в непозволительно красивые глаза Стаса… Не самая плохая смерть, наверное…
Краснов шагнул вперед и схватил его за руку, резко дернул на себя, помогая выпрямиться. Отстранился, будто боялся, что Макс сейчас упадет в его объятия…
— Спасибо, — прошептал парень, продолжая комкать в руке уже и так порядком измятую распечатку.
— Без проблем, — слабо улыбнулся Стас. — Ну так…
— Колесников, твою мать! — рявкнул дядя Жора, подходя ближе. — Ты еще не закончил? Какого черта, тебя помогать сюда прислали, или глазки строить?!
— Я вообще-то в охране! — огрызнулся Макс, пряча взгляд.
Глазки строить? Что это еще за шуточки? Неужели слишком заметно, что он пялится на мужиков активнее, чем на баб?..
Но Стаса это, кажется, совсем не смутило. Он только тихо шелестяще посмеялся.
Макс замер, будто загипнотизированный, и поспешно отвел от него взгляд. Действительно, чего это он вылупился? Ну да, давно не виделись, не очень хорошо расстались и что с того?
Переспали когда-то по пьяни? Окей, это ерунда. Было и было. А то, что внешность голубоглазого красавчика до сих пор цепляет, так это вообще бред. Что он, красивых людей не видел, что ли?
Вон хоть бы та Машка… Красивая девушка, приятная. Ну да, очень шумная и болтливая, но разве это помешает ему пригласить ее на свидание? Нет, не помешает. И пригласит. Прямо сейчас пойдет и пригласит.
— Дай сюда! — взревел дядя Жора выдергивая распечатки из рук парня.
Макс только тихо ойкнул, когда бумага больно порезала пальцы.
— Осторожнее, — холодно произнес Стас, неотрывно глядя на руки Макса.
— Да ну его! — отмахнулся товаровед и принялся что-то объяснять своим бойким непонятным тоном.
Макс еще раз посмотрел в голубые глаза парня и, круто развернувшись, почти сбежал в торговый зал. К черту. Это вообще не его работа.
***
POV Макс
Полгода спустя
— Преследуешь меня? — холодно поинтересовался я, окидывая взглядом опустевшее к утру помещение клуба. Ничего примечательного: танцпол, столики, барная стойка, небольшая круглая сцена, несколько высоких подиумов два на два, с пилоном и подсветкой.
Играла спокойная ненавязчивая музыка, бармен протирал бокалы, переставял бутылки, один уборщик с совком и метелкой подметал пол под столиками, другой с ведром и тряпкой мыл сцену, третий — столы.
Диджей копошился возле пульта, подключая какие-то провода.
Стас сидел за дальним столиком с каким-то мужчиной. Перед ними — полупустая бутылка и два стакана.
В мои обязанности входило выгнать их взашей, как-никак, закрываемся, но я почему-то решил поговорить, блять.
Может, морда его грустная небритая зацепила?
Действительно, выглядел Стас помятым. Волосы растрепаны, рубашка расстегнута. Кр-расавец.
— Макс? — хрипло спросил он, перебивая собеседника. — Прости Степ, я сейчас…
Мужчина с интересом окинул меня липким взглядом, и я злобно уставился на него в ответ.
Лет тридцати, явно с востока, может быть, наполовину казах, наполовину русский, с красивыми длинными волосами, собранными в хвост. Красная рубашка расстегнутая на верхние пуговицы, закатанные до локтей рукава открывали вид на мускулистые руки, покрытые татуировками. Знал я таких ребят, насмотревшись в клубе на разное, так что различить в нем элитную шалаву было не сложно.