Мы станем счастливее порознь (СИ)

Но тогда почему? Почему я?
— Макс, ты хоть расскажи мне, что было, — попросил Игорь.
Пришлось пересказывать все и с подробностями. Игорь, конечно, был опечален, что пригласили только меня, но слишком долго его причитания выслушивать не пришлось: зазвонил телефон.
— Макс, зайди ко мне, — раздался в трубке добродушный голос полковника.
Все ясно, если без официоза, то разговор предстоит долгий. А я из-за Мерзлякова даже поесть не успел, да и обед еще даже не кончился.
— Надо идти, — вздохнул я, поправляя форму.
— Постарайся показать себя во всей красе! — эмоционально размахивая руками, произнес Игорь. — Все-таки это сам генерал Смирнов!
— Да что такого в этом генерале? — проворчал я, допивая кофе.
Друг удивленно округлил глаза.
— Вообще темный? Да он же легенда! Такой авторитетный, что, поговаривают, с самим президентом на ты!
Я только отмахнулся и вышел из кабинета. Генералы, которые с президентом на ты, давно все министры, а этот… хах, просто пенсионер, крышующий какие-то сомнительные клубы и в свободное время предающийся ностальгии, раздавая советы «молодняку».
— Вызывали? — сдержанно спросил я, входя в кабинет полковника.
Крупский приподнял бровь, удивляясь такому официозу. Да, я был не в настроении шутить шутки.
— Ну заходи, присаживайся, — он указал на свободное место на диване рядом с попивающим кофе генералом Смирновым, а сам удобнее устроился за столом, складывая руки перед собой.
— Как ты тут? Справляешься? — улыбаясь добродушной улыбкой, спросил он.
— Не жалуюсь, — спокойно ответил я, направляясь к дивану. Правда, перед тем, как сесть, я краем глаза заметил, что помимо нас троих в кабинете был еще один человек.
Мне, наверное, показалось, ведь ну правда, не могут же у человека блестеть глаза, как у кошки, да и…
Я резко выдохнул, будто мне под дых ударили, и повернулся к нему всем корпусом. То ли он вошел следом за мной, то ли действительно просто сидел все время в кресле в дальнем углу, рассматривая меня поблескивающими голубым пламенем глазами.
Стас.
Черт.
Он стал будто совсем другим, но в то же время остался прежним. Мы не виделись херову кучу лет, а он все такой же, как и в моих кошмарах. Самоуверенный придурок с осколками льда во взгляде…
Он бесшумно поднялся и шагнул вперед, протягивая руку.
— Станислав Александрович, — представился он, обезоруживающе улыбаясь.
Мне показалось, или Смирнов за моей спиной тихо хмыкнул?
— М-максим Николаевич, — пробормотал я в ответ, пожимая его ладонь.
Некстати вспомнился тот дурацкий поцелуй на катке. И слова, произнесенные много лет назад.
…я женюсь…
…через месяц я стану отцом…
И еще ранее:
…я люблю тебя, Макс…
Какой же я дурак! Не забыл, не простил, продолжая ждать, высматривая его среди безликих прохожих, встречающихся мне на пути.
Ждать, чтобы в который раз с мазохистическим удовольствием напомнить себе, о том, какой я влюбленный придурок, что даже спустя ебанные семнадцать лет теряю самообладание рядом с ним.
— Кхм, Макс, это племянник Антона Павловича, — сообщил полковник.
Я дернулся, силой разрывая зрительный контакт с моим персональным кошмаром.
Кивнув, я на деревянных ногах приблизился к Смирнову и сел рядом, держа спину прямо и расправив плечи, всеми силами пытаясь показать, что мне плевать на устремленные на меня взгляды.
— Итак, Максим, — достаточно мягко произнес Антон Павлович, закидывая ногу на ногу. — Сперва я скептически отнесся к словам моего племянника, но потом…
— Дядь, не надо, — напряженно попросил Стас, но генерал только отмахнулся.
— Брось, он не дурак, все и так поймет.
— Что пойму? — холодно поинтересовался я, буквально ощущая, как внутренности сводит болью.
Никаких надежд и самообмана — мои догадки подтвердились.
Только зачем? Жалость? Он хотел помочь мне, попросил дядю вступиться за меня, потому что был уверен, что я ни на что не способное ничтожество?
Или это вина? Может, хотел таким образом извиниться за тот секс? Или за тот поцелуй? Или за то, что, блять, свалил, не переломал мою волю, когда должен был, не напоил и не трахнул еще раз, чтобы мозги на место вставить?!
 
Блять, как же это все унизительно!
Тело действовало на автомате. Я делал то, что хотел, да и то, что должен был.
Вскочил на ноги и быстро преодолел разделяющее нас расстояние.
Стас, кажется, был не готов к тому, что я дерну его за воротник его дорогущей дизайнерской рубашки, заставляя поднять пижонистую задницу с кресла, и, глядя в округлившиеся голубые глаза, врежу кулаком в скулу.
Меня хватило на один удар. Потом запал поугас. Я толкнул его обратно в кресло и шагнул назад, тяжело и загнанно дыша.
Стас прижал руку к лицу, будто не верил, что я сделал это на глазах у генерала и полковника, но мне было плевать. Пусть меня оштрафуют, пусть даже выпрут из полиции, пусть хоть расстреляют! Насрать!
…Но вместо гневных окриков за спиной раздался только гулкий раскатистый хохот Смирнова.
— А я предупреждал тебя, Стас, что он будет не в восторге! — отсмеявшись, напомнил мужчина. — За дело получил, парень, за дело!
— Да хватит! — буркнул Стас, нахмурившись.
Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Что вообще, блять, происходит?!
— О деле-то мы сегодня поговорим, или будем семейные мелодрамы смотреть, а, Никитич? — беззлобно поинтересовался Смирнов у полковника Крупского. — Ладно, Максим, спокойно. Хочешь, врежь ему еще разочек, а потом садись…
Я резко развернулся к нему, одарив недобрым взглядом, но он только насмешливо улыбнулся и заявил:
— Меня бить не смей, я сдачи дам. Ишь какой воинственный попался! Не удивлен я, что Стасик башку потерял…
— Вот же блять! — сквозь зубы процедил я, упирая руки в бока и утыкаясь взглядом в пол, просто дожидаясь, когда мужчина перестанет фиглярствовать и издеваться надо мной.
Не смешно нихуя.
Ему вскоре действительно надоело. Отпустив еще парочку колких комментариев, он вздохнул и произнес:
— Ладно, потом обсудите. Дело. Да, дело… — он убрал на столик опустевшую кофейную чашечку и уже серьезно произнес: — У Стаса есть информация о распространителе. Оттуда ниточка уже и к варщику.
— А тебе-то какой интерес? — резко спросил я, кинув взгляд на Краснова.
— Личный, — едко ответил мужчина, мрачно поглядывая на меня.
Антон Павлович сокрушенно покачал головой и пробормотал:
— Ей-богу как дети малые! Макс, распространитель учится в одном классе с его сыном. Женя внедрился в банду и действует согласно моим указаниям и…
Я едва не застонал в голос от досады.
— Боже, как вы могли впутать ребенка в это дело?! — выдохнул я, устало потирая пальцами переносицу. От всей этой ебанутой ситуации у меня разболелась голова.
Черт, а Ирка с Женей общается! Уже месяц гулять ходят… Чувствовал я, что не чисто с этим парнем, и вот пожалуйста!
Не дай бог мою дочь еще в это втянут!
— Кто? — я требовательно уставился на Краснова. — Кто этот распространитель?
Конечно, шансов на то, что я знаю этого парня, мизерные, все-таки моя дочь в десятом классе, а отпрыск Стаса с одиннадцатом, но мало ли, вдруг фамилия на слуху…
Краснов вздохнул.
— Не хочу тебя расстраивать, но это Андрей. Андрей Голунов.
Я пошатнулся, будто меня ноги не держали. Голова просто разрывалась от мыслей.
Вот как. Значит парень моей дочери, — пусть даже уже бывший парень, — распространитель, а ее новый друг — малолетка, внедренный в опасное дело заботливым дедушкой? Блеск.
— Макс, — молчащий с самого начала полковник позвал меня, и его немолодое, испещренное морщинами лицо нахмурилось, — ты готов сейчас говорить о работе или дать тебе пару минут перекурить?
— Все нормально, — сдержанно ответил я, засовывая руки в карманы форменых брюк, чтобы спрятать нервную дрожь. — Я готов говорить.
***
Букет ярко-красных роз стоял на кухне в безвкусной, но, увы, единственной вазе, подаренной нам еще на свадьбу.