Дочь Вороньего Короля (СИ)

— Именно. Ты без раздумий ринулся в самоубийственную атаку, чтобы спасти почти незнакомого тебе человека и подчиненного. Ты всегда был добр и отзывчив с простолюдинами. Ты, наконец, подаешь милостыню — не самая распространенная добродетель в наши дни.
Лариэс вспомнил, как бросил медную монетку тощей и оборванной девочке в одном из многочисленных постоялых дворов, и у него по спине прошел неприятный холодок.
«Я готов поклясться, что Кающегося там не было. Как он узнал? Неужели, действительно, призраки?»
— Разве таких людей мало? — вслух проговорил он. — Я всегда думал, что помочь неимущему — совершенно нормально для любого обеспеченного христианина. Это — по-божески.
Кающийся горько усмехнулся.
— Виконт, ты бы пришел в ужас, узнав, как мало людей поступают по-божески.
Лариэс всерьез задумался.
— Благодарю вас за искренность, господин. Это честь для такого, как я, — наконец, ответил он. — И спасибо за добрые слова.
— Всегда пожалуйста, — пожал плечами Ридгар, вновь улыбаясь. — А теперь — иди и приготовься к откровению. Поверь мне, Лариэс, такого ты еще не видел.
Естественно, эти слова ни капли не успокоили полукровку, который теперь стал дожидаться вечера с еще большим нетерпением. Однако он уже не был маленьким ребенком, а потому все-таки кое-как сумел совладать со своим неуемным любопытством и с пользой провести время, оставшееся до окончания пира.
На этот раз он внимательно следил за присутствующими в зале людьми, слушал разговоры и даже сам участвовал в некоторых из них, однако так и не понял, когда это Катержина пропала из зала, не сумел уловить и момент исчезновения Мелиса. Зато двух направлявшихся к нему Непорочных, которые даже на пиру не снимали свои доспехи, заметил сразу.
— Господин, — заговорила та, что была постарше, оказавшись возле телохранителя, — Видящая зовет вас.
— Тогда не будем заставлять ее ждать, — произнес он, во второй раз за вечер выбираясь из-за своего места.
Непорочные провели его через сложную сеть коридоров, лестниц и переходов, и, наконец, оказались у перед широкими двустворчатыми дверьми, охраняемыми четверкой Непорочных под командованием Пришки. Здесь же находился Мелис. Выражение лица у оборотня было сосредоточенно-озадаченным, на нем не было обыкновенной веселой ухмылки, и, казалось, что Непобедимый чем-то крайне напуган.
— Древний, — Лариэс склонил голову.
— Да, да, — невпопад ответил ему товарищ по путешествию, — иди, рысеухий, тебя ждут.
Не говоря больше ни слова, он зашагал прочь.
Юноша некоторое время провожал взглядом его сгорбленную спину.
«Ничего себе. Кажется, Ридгар не преувеличивал силу внушения оракула. Первый раз вижу его настолько сбитым с толку».
Лариэс набрал в грудь воздуха и шагнул вперед.
— Я, виконт Лариэс Венатский, прибыл по приглашению Ступившей на Путь Вечности Катержины, правительницы и защитницы герцогства Виннифис.
Лысая воительница вежливо поклонилась в ответ и проговорила:
— Прошу вас, виконт, госпожа ждет.
Двери распахнулись и Лариэс ступил внутрь.
Комната Катержины оказалась очень и очень светлой. Люстра под потолком и многочисленные магические лампы на стенах не просто разгоняли темноту, но буквально разрывало ее на кусочки.
В центре располагалась громадная кровать без ножек, заваленная множеством подушек и одеял и укрытая шелковым балдахином. Пол был устлан ворсистым ковром, а на стенах не было и клочка, не укрытого чем-нибудь мягким, пушистым и очень толстым. Еще больше удивления вызывало полное отсутствие мебели. Ни стола, ни стула, ни кресел. Ничего такого, на что можно поставить тарелку с едой, или сесть.
«И ничего с острыми углами, о которые можно проломить череп. Древний же говорил про приступы. Видимо, здесь они случаются чаще, чем в других местах. Или ясновидящая просто проводит большую часть жизни в комнате с мягкими стенами и потолком… Страшная цена могущества».
— Госпожа Катержина? — подал он голос.
Ответа не последовало.
— О Древняя?
И снова молчание.
Юноша сделал несколько шагов по направлению к ложу и в нерешительности замер. Неожиданно из-за ткани просунулась изящная женская ручка, которая резко отодвинула полог, и Лариэс отступил на шаг назад.
 
Ясновидящая сидела на кровати, укутанная сразу в несколько одеял. Ее короткие волосы были спутаны от пота, а на лбу и шее отчетливо виднелись подсыхающие бородки влаги.
— Лариэс Венатский, — медленно и отчетливо произнесла оракул, выбираясь из своего кокона. — Готов ли ты заглянуть в вечность?
Она была одета в простую ночную рубашку из грубой шерсти, плотную и некрасивую, совершенно не подходящую роскошной обстановке герцогской спальни. Говорила слепая чуть запинаясь, точно ей поминутно приходилось вспоминать слова, которые норовили вылететь прочь из головы.
От нее исходил слабый запах дурманящего макового настоя, из чего Лариэс сделал вывод, что даже в тех случаях, когда Видящая может пророчить по своему желанию, ей приходится жертвовать здоровьем, подхлестывая дар.
Однако Катержина не выглядела слабой. В ее маленьком теле ощущалась скрытая мощь, а из глаз на мир смотрело нечто вечное, как само время, и столь же неумолимое.
«Я должен ответить!» — догадался Лариэс.
— Да, Древняя, — проговорил он, становясь на колени. — Молю, яви мне свою мудрость.
— Да будет так, — кивнула Катержина.
И она, неожиданно легко спрыгнула со своего ложа и пустилась в пляс. Танец этот — дикий и невероятный, не походил ни на что, виденное Лариэсом раньше. Ни сложные и вычурные балы благородных господ, ни простые и полные жизни пляски селян, ни хитроумные ритуальные движения жрецов Мертвых Богов не были даже отдаленно похожи на это.
Катержина порхала, точно бабочка, затем, словно натыкаясь на стену, она резко останавливалась, ее движения становились рваными, резкими, а после — вновь начинала кружиться легко и воздушно. Голова оракула упала на грудь, и было видно, что женщина находится в глубоком трансе. Несколько раз она не удерживала равновесия и запиналась, один раз — приложилась плечом о стену, но ничто не могло уже вывести ее из странного состояния.
Юноша зачарованно следил за движениями оракула, пытаясь найти в нем какую-то закономерность. Наконец, ему это удалось — Катержина двигалась кругами, постепенно приближаясь к нему.
«Точно змея, сжимающая свои кольца».
В комнате постепенно становилось тяжело дышать и не потому, что воздух был спертым или стало слишком жарко. Нечто могучее, не принадлежащее Интерсису, обратило свой взор на маленькую хрупкую ясновидящую. Или на коленопреклоненного телохранителя.
Лариэс сглотнул. Последнее не слишком воодушевляло, хотя, с другой стороны, если устами оракула говорит Господь, то бояться нечего.
Катержина неожиданно оказалась перед ним. Причем Лариэс даже не понял, как это произошло. Юноша от неожиданности дернулся, но не успел отшатнуться — оракул рассмеялась и коснулась его макушки ладонью, отчего тело молодого человека налилось свинцовой тяжестью.
— Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.
Этот низкий хриплый голос не мог принадлежать ясновидящей! Лариэс осмелился взглянуть на Катержину и с трудом сдержал рвущийся наружу вопль. Там, где еще несколько минут назад были глаза слепой, угнездилась непроницаемая глубокая чернота.
Губы существа, вошедшего в человеческое тело, искривились в усмешке.
— Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.
 
Лариэс резко выдохнул, напряженно слушая пророчество.
— Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.